Книга Калифорнийская славянка - Александр Грязев

— Пойду, мама… Там, на берегу, легче ждать.

— Ты бы, дочка, лучше к отцу Никодиму сходила. Поговорила бы с ним, да свечку о здравии своего путешествующего суженого поставила.

Марфа подошла к божнице и из-за иконы Николая Чудотворца достала свечу красного воска.

— На-ка вот, возьми, — подала она свечу дочери.

— Ладно, мама, пойду…

…Алёна вышла из дома на улицу и пошла вдоль бараков и прочих строений к одной из низкорослых избенок, на крыше которой стоял деревянный православный о восьми концах крест. Двери избы были отворены. И хотя даже с улицы видно было, что строение сие временное и церковью его назвать никак нельзя, внутри всё было так, как и в настоящем храме: однорядный иконостас с царскими вратами и святым образом тайной вечери над ними, иконы на боковых дверцах алтаря и на стенах церквушки. А перед ними горящие лампады.

Для вечерней службы время ещё не пришло и молящихся людей в церкви не было. Но, услышав звук шагов вошедшей в храм Алёны, из боковой дверцы алтаря вышел отец Никодим в своём чёрном облачении.

Увидев его, Алёна подошла под благословение. Отец Никодим благословил склонившуюся перед ним Алёну и внимательно глянул в её лицо.

— Что так рано, Алёна? Или о чём-то душа болит?

— Болит, батюшка.

— Сказывай, — участливо произнёс отец Никодим.

— Вани моего, батюшка, больно долго нет с того берега.

— А куда ушёл Иван? На промысел?

— Сперва говорил, что пойдут они на Озёрский редут, а оттуда дальше руды искать. Про матёрую землю тоже поминал, про горы тамошние.

— Стало быть, ему в таком походе приходится немало потрудиться. А тебе, Алёна, пока печалиться и тревожиться рано. Такое дело, как у Ивана с его товарищами, скоро не делается. Жди… Жди и молись… Погоди-ка.

Отец Никодим опять скрылся за боковой дверью алтаря и тут же вернулся с толстой книгой в руках. Книга была в кожаном переплёте и с медными застёжками.

— Вот, — сказал отец Никодим, — читай акафист святителю Николаю Чудотворцу. Он — помощник всем по суше и по морям путешествующим.

Отец Никодим заложил страницу тряпицей и подал книгу Алёне.

— Спаси, Господи, — поклонилась батюшке Алёна.

— Вставай сюда и молись, — показал отец Никодим на стоящую в киоте на подставе икону Николая Чудотворца и сам, перекрестившись, поцеловал край киота.

Алёна подошла к иконе поближе и, открыв книгу, принялась читать молитву и акафист. Сперва она читала стоя, потом опустилась на колени, стала осенять себя крестным знамением и класть земные поклоны.

Она даже не заметила, как в церковь стали заходить первые прихожане. В большинстве своём это были крещёые в православную веру женщины-алеутки, мужья которых промышляли морского зверя вдали от родного дома.

Алёна уже закончила свое моление, когда отец Никодим, выйдя из царских врат, возгласил:

— Слава Богу всегда! И ныне, и присно, и во веки веков! Аминь!

Началась вечерняя служба.

Алёна поднялась с колен и продолжила молиться уже вместе со всеми прихожанами, заполнившими небольшую церковь…

…А на другое утро Алёна вновь вышла из дома и направилась к причалу. Она села там на своё привычное место и стала смотреть в океанскую даль, да на ближние острова побережья, из-за которых, надеялась она, появится её Ванечка на байдаре со своими товарищами-рудознатцами.

…Но она, конечно и знать не знала, и ведать не ведала, что в этот самый час рудознатец Иван Лихачёв с двумя своими напарниками, посланный правителем Барановым на разведку железных и всяких прочих руд, каковые могут быть, продирался через густые заросли по звериной тропе, которая должна была непременно вывести их к ручью или реке — месту водопоя. А ручей или речка выведут их далее к морскому берегу или к какому-нибудь туземному поселению.

И вот, наконец-то, двое, идущих впереди товарищей Ивана вышли к небольшой речке и остановились на её песчаной отмели. Усталые, истощённые они с радостными возгласами сняли с плеч ружья-штуцеры, сумы с набранными образцами пород.

Иван немного поотстал от друзей, увидев куст малины, густо усыпанный ягодами, стал собирать их и есть, а потом бросать в шапку, чтобы угостить ребят. Вспомнил в этот миг, как когда-то за малиной ходили с Алёнушкой. Как-то она сейчас? Вот уж заждалась его, поди? Даже у него душа изболелась. Оттого и остановился у куста малины, вспомнив её.

— Иван, где ты? — кричали его напарники. — Иди! Река!

Иван ничего не отвечал друзьям, занятый сбором ягод, но тоже был рад такой долгожданной остановке. Он, слыша друзей, лишь говорил, крестясь:

— Слава Богу! Скоро дома будем.

А друзья-рудознатцы стали уже скидывать одежду, желая, видимо. омыться в речной воде.

— Вот омоемся, отдохнём, да по этому ручью к побережью и пойдем, — сказал с довольством один из них. — А там у колошей байдару возьмём, и — мы дома.

— А дадут ли колоши байдару? Жди… Эти туземцы жуликоватый и злой народец.

— Да, они коварны, что и говорить. Но мы же за это им заплатим. Они, брат, за деньги, муку или одеяло родную мать продадут.

А в эти самые минуты их разговора из прибрежных кустов за рудознатцами наблюдали два охотника-колоша, вооружённые луками. Потом они коротко переглянулись и пустили стрелы в раздетых белых людей на песчаной речной косе. Колоши бесшумно вышли из кустов, быстро схватили ружья и так же тихо скрылись в густых зарослях.

Иван насторожился, когда вдруг почувствовал, что разговор и возгласы его товарищей перестали быть ему слышны. Стало тихо в этом диком лесу, и от этого тревожно. Он осторожными шагами двинулся вперёд и, раздвинув кусты, увидел лежащих на песке товарищей с торчащими в их телах стрелами. Оба были мертвы, ибо стрелы индейцев всегда ядовиты.

— Колоши, — тихо произнеёс Иван.

Он вытряхнул из шапки ягоды, зорко вгляделся в заросли и снял с плеча ружьё. Иван не пошёл на открытое место, опасаясь засады, а двинулся вглубь леса. Никого не встретив, он лишь увидел вдалеке между деревьями две маленькие фигуры убегающих индейцев. Иван выстрелил из штуцера не целясь, просто так, для острастки, затем повернулся и пошёл на песчаный берег, где лежали его товарищи.

Он достал из своей сумки небольшую лопатку с короткой ручкой и, найдя высокое место у деревьев, стал рыть землю.

Похоронив напарников, Иван переложил в свою суму образцы камней и разных проб, засунул за пазуху кожаный мешочек с записной книжицей, закинул за плечо ружьё и двинулся по лесу вдоль берега речки.

Глава четвёртая

В просторной и светлой зале квартиры правителя Баранова в разгаре был обед в честь американского гостя, капитана Томаса Мура.