Книга На все четыре стороны - Адриан Антони Гилл

Монте-Карло – атака на все пять чувств, но особенно страдает слух. Наша сходня в десяти футах от гоночного маршрута – когда об этом рассказываешь, это звучит шикарно, но когда там живешь, это звучит так, что мозги у тебя норовят вылезти из ушей, точно зубная паста из тюбика. Чтобы предотвратить утечку мозгов, мы весь день не вынимаем из ушей желтых пластиковых затычек, поэтому вместо разговора приходится время от времени пожимать плечами или приподнимать бровь.

А вокруг без передышки бушует ураган. Если не тренируются основные гонщики, проходит что-то под названием «Формула-3», или соревнования по картингу, или испытания «Порше». Когда все это заканчивается, местные маменькины сынки садятся в свои «Феррари» и начинают выделываться как умеют. Выглядит это примерно так же, как если бы дворовая футбольная команда вылезла на поле перед финалом чемпионата страны. А когда все они берут тайм-аут, их сменяют свирепые и безжалостные дворники с метлами.

Между прочим, здесь есть целый городок из импровизированных кафе и домиков на колесах. Их обитатели катаются по всему миру, как бродячие циркачи в прошлые времена. Сегодня шалые мальчишки и девчонки из обеспеченных добропорядочных семейств сбегают на «Формулу-1». Чтобы поддерживать их фургончики в постоянном движении, нужна прорва денег – сколько именно, даже подумать страшно. Учтите, я совсем не из тех, кто любит обвинять состоятельных людей в превышении естественной нормы расходов, ссылаясь на голодающих негритят и эпидемии в странах третьего мира. Однако автомобильные гонки – это потребление на уровне булимического психоза. Я смотрю за парапет и вижу, откуда берется львиная доля средств на эту дурацкую забаву. Там плавают миллионы и миллионы окурков. Весь залив превращен в одну гигантскую пепельницу. Бычки усеяли воду, точно конфетти коллективной свадьбы с раковыми опухолями.

В ожидании начала гонок нас развлекают швейцарские «Красные стрелы»[63]. Нет-нет, я не шучу. Алые турбовинтовые самолетики жужжат и ныряют вниз, притворяясь, будто бомбят Монте-Карло, и все опустившиеся коммивояжеры на всех верхних палубах орут «Тора! Тора! Тора!», приветственно вздымают растопыренные пятерни и заливаются самодовольным хихиканьем. Швейцария бомбардирует Монако – это смешно. Один толстяк, уклоняющийся от налогов, объявляет войну другому, сбрасывая на него осколочные процентные ставки. Но Швейцария с Монако никогда не вступят в войну. Для этого надо сначала найти то, за что не жаль умереть.

На свете великое множество вещей, за которые вам как представителю человечества может быть стыдно. Есть много такого, от чего во рту появляется металлический привкус, что заставляет вас давать себе обещание стать лучше. Усердней работать над собой. По-иному расставить акценты. И в прямом или символическом смысле каждая из этих вещей без исключения ежегодно проводит в Монте-Карло хотя бы один уикенд.

Монте-Карло – это броская притча. Бессловесная нагорная проповедь. Но никто ей не внемлет. Да и нельзя здесь ничего услышать, даже если захочется. Шум такой, что трескается асфальт. Голоса эгоизма, жадности, тщеславия, корыстолюбия, зловредных привычек, похоти и животной тупости сливаются в один могучий рев. На огромном экране над плещущейся пепельницей, чуть расплываясь в бензиновой дымке, загораются стартовые огни. Красный, желтый, зеленый. И вот – началось.

Возвращение на родину

Шотландия, май 1999 года

«Вот и конец старой доброй Шотландии», – заметил шотландский лорд-канцлер граф Сифилд в 1707 году, когда местный парламент проголосовал за самороспуск. Эта фраза стала крылатой, а сам граф навсегда потерял крылья как исторический деятель.

Суммы, которые Англия потратила на взятки ради принятия этого решения, сейчас кажутся смехотворными. Провост[64]Уигтауна положил в карман сто фунтов, лорд Банфф продал свою страну за щедрое вознаграждение в 11 фунтов 2 шиллинга. Пожалуй, еще постыднее то, что многие политики не потрудились даже прийти на голосование. В общем, как бы к этому ни относиться, последний шотландский парламент был распущен, а страна вместе со всеми ее горами, озерами и лох-несским чудищем отдана соседям без единого выстрела.

Чаще всего за независимость борются народы, объединенные общими предками, языком, религией и территорией с четко определенными границами. Из всего этого у Шотландии нет ничего. Вопрос, где именно находится Шотландия, вызывал трудности у всех, начиная с римлян, которые построили вторую стену, потому что промахнулись с первой (кстати, это были Адриан и Антонин, чьи имена я с гордостью ношу). Бо́льшая часть Северной Англии до самого Йоркшира была спорной территорией, остров Мэн был шотландским, но куски Галлоуэя – английскими, а северо-запад с островами принадлежал викингам. Западные острова и часть основной земли были ирландскими.

Никто не знает, что за люди населяли Шотландию изначально; с относительной уверенностью можно сказать только, что им было мокро и холодно. Их, как любят выражаться антропологи, «поглотили» пикты – кельтские племена, которые, возможно, перебрались сюда из Испании (хотя никому не ведомо зачем). О пиктах известно немногим больше, чем об их предшественниках, – мы даже не знаем, как они называли себя сами. Пиктами, то есть раскрашенными людьми, их назвал Тацит. Что значит раскрашенные – татуированные или размалеванные на манер Квентина Криспа[65], опять же никто не знает. Словом, если вы ищете археологическую тему для изучения, пикты будут хорошим выбором: по ним может считаться экспертом любой бородач в красной ветровке. Они обитали в каком-то загадочном краю, называемом Альбой.

Скотты прибыли с севера Ирландии и жили на западном побережье в королевстве Далриада. Они поглотили пиктов, а позже Кромвель выгнал их обратно в Ирландию, где они превратились в чужеземцев (то есть британцев). В промежутке произошло множество вторжений древних скандинавов и англо-норманнов (разумеется, норманнов тоже можно считать скандинавами) разной степени жестокости и с разным уровнем итоговой ассимиляции. Роберт Брюс[66]был скорее норманном, чем скоттом, а Уильям Уоллес[67], как свидетельствует его фамилия, вышел из валлийцев (которые также претендуют на звание первых англичан). В общем, надеюсь, что теперь вам все ясно.

Местные националисты обходят вопрос о том, кого можно считать настоящим шотландцем[68], заявляя, что таковым имеет право называться любой житель Шотландии. Конечно, за исключением тех, кто присвоил себе изрядный ее кусок, поскольку владельцы крупных поместий считаются иноземными захватчиками. Разобраться с потомками скоттов – задачка потруднее. Во всем мире их около девяноста миллионов. Количество одних только Мак-Доналдов в Новом Свете превышает численность всего населения Шотландии; правда, Тревор Мак-Доналд[69]и Наоми Кэмпбелл явно не собираются подавать документы на гражданство.