Книга Самурай - Ирина Оловянная

Глава 24

В понедельник притихшая было (ко всеобщему облегчению) синьора Будрио сменила тактику и предложила Виктору пойти вечером в театр, в цирк, к черту, к дьяволу, лишь бы не на тренировку. Он твердо отказался. Она начала было скандалить, но проф ее как-то очень легко остановил. Она как будто поняла что-то важное, и я даже представил себе, что она «поняла»: хитрый сыночек старается понравиться богатому дядюшке. Вряд ли у Виктора такие меркантильные соображения, хитростью он не отличается. Можно, конечно, быть хитрым настолько, чтобы с таким простодушием сначала пытаться меня подставить, потом защитить и, скрипя зубами от боли, ходить на тренировки. Но я играл с ним в шахматы: не может этого быть. То есть понравиться профу он хочет, и очень сильно, но не из-за наследства.

* * *

Ночью я изучал самые плохие книги, которые только мог себе вообразить, и составлял список «кремонских добродетелей и пороков». Жуть. Как можно это читать? Только подростковая приключенческая литература мало отличалась от той, к которой я привык. Ну разве что еще прокремонский антураж и периодически вставляемые лозунги. Мне показалось, что авторы сначала писали свои книги, а потом вставляли туда пропаганду, кое-где были даже заметны белые нитки швов. Но их дети этого не заметят, они же живут среди непрекращающихся патриотических воплей! Были среди этих книг и такие, в которых настойчиво утверждалось, что в плен могут сдаваться только последние мерзавцы, а носить одежду, сделанную в другой корпорации, или слушать тамошние песенки — только предатели. Нельзя поддаваться тлетворному влиянию чужих и оттягиваться под «Поцелуй меня в попочку». Ну мне эта, с позволения сказать, музыка тоже не нравится, но я не вижу в ней решительно ничего опасного. Тот, кто способен это слушать, настолько глуп, что ему уже ничто не может повредить. Но глупость — это не криминал.

Кстати, вся та куча замечательных открытых сайтов с историей, мировой классической литературой, живописью и музыкой, доступная всем на Этне, кто умеет на кнопки нажимать, закрыта для кремонцев. Слушать Моцарта и Бетховена — это преступление. Читать Шекспира — тоже.

* * *

Вечером во вторник мы с Ларисой опять гуляли в парке. Я чувствовал, что ее что-то угнетает, но она почему-то не решается мне сказать.

— А вот сейчас я обижусь! — потеряв терпение, заявил я грозным голосом. — Что случилось?

Лариса посмотрела на меня испытующе. Я притянул ее поближе к себе.

— Ну… У нас в классе появился один новенький парень…

— Такой здоровый, как медведь.

— Ты откуда знаешь?!

— В воскресенье Алекс сверкал фингалом.

— Угу, он пытался отбить Джессику. Ко мне он тоже пристает. Я его послала подальше, но он не понял.

— Ясно, завтра я встречу тебя после уроков. Больше он к тебе не приблизится.

— Он такой здоровый. Алекс ведь хорошо дерется, да?

— Ты из-за этого боялась мне сказать?

— Да, — прошептала Лариса.

— Ну-у вот, ты не веришь в мои способности?

— Я боюсь!

— Это не страшно.

— Самоуверенный тип!

— Это в любом случае не страшно, — возразил я, — если он тебе не нравится, все равно отвалит, даже если мне больше достанется.

— Никак я вас, мальчишек, не пойму. Вот например, почему Ружеро тогда ушел, ну когда мы познакомились, помнишь?

— Он хотел похвастаться. Тебе это не понравилось, ты решила ему отомстить. Он тоже не дурак, это понял. А кто из нас победил в драке, неважно. Ты не обязана выбирать победителя. Ну разве что он бы меня побил, и я, допустим, сбежал или попросил пощады. Тогда бы получилось, что ты выбрала недостойного.

— То есть тогда я могла не пойти с тобой гулять, а остаться утешать Ружеро?

— В общем, да, а я бы кусал себе локти в сторонке. Правда, не думаю, что он нуждался в утешении.

Лариса недоверчиво хмыкнула.

— Он слаб, в крови, — но раскаленный взор

Никто не может выдержать в упор —[18]

процитировал я.

— Понятно, — задумчиво проговорила Лариса.

* * *

По средам у меня нет занятий в университете. Работы сейчас тоже никакой нет, так что я могу располагать своим временем.

За завтраком я попросил у профа разрешения съездить днем в центр. Теперь мне долго придется быть таким паинькой, непривычные ощущения.

— Зачем? — поинтересовался проф, по-моему, для порядка.

— Подраться, — признался я.

Тетя Бланка замерла с открытым ртом.

— Ладно, — согласился проф, — поезжай.

Что тут может сказать синьора Будрио? Вот такие мы дикие. И ее бедный сыночек туда же.

— А с кем ты будешь драться? — спросил Виктор, когда мы с ним шли в мою комнату.

— С тем самым парнем, что посадил Алексу фингал, — ответил я.

— То есть ты все-таки за него отомстишь?

— Нет! Сколько раз тебе объяснять, один на один каждый защищается сам.

— А чего тогда? Ты с ним поругался?

— Ни разу в жизни его не видел.

— Э-э?

— Моя девушка учится в том же классе.

— Понятно.

— Слушай, Виктор, ты умеешь водить мобиль?

— Умею.

— И права есть?

— Есть.

— Отлично, тогда ты сможешь полюбоваться на эту драку. Только из машины не выходи, ладно?

— Ну ладно.

— Просто если он меня сильно побьет, ты меня отвезешь домой, хорошо?

— Ага, а сенсей говорил, что мастер может справиться с любым противником, хоть с шестируким великаном.

— Ты правильно запомнил, мастер может.

— А сколько надо заниматься, чтобы стать мастером?

— Много лет.

— Сколько?!

— Ну этот парень занимается лет восемь, я, как подкидыш, ты, наверное, это про меня слышал, почти пять. Марио занимается двадцать лет, и он настоящий мастер. Профессор и сенсей — лет сорок. Они тоже.

— Понятно, — печально потянул Виктор.

— А ты как думал?

— Да в общем… Понятно.

За десять минут до звонка с последнего урока я припарковал мобиль с обратной стороны школьного скверика (по-моему, он специально предназначен для выяснения отношений).

— Значит, так, — последний раз проинструктировал я Виктора, — драка будет там. — Я махнул рукой в сторону сквера. — Если я буду более или менее в порядке, я провожу Ларису домой и вернусь, а если нет — приползу сразу. В любом случае не выходи из машины. Здесь будет слишком много ребят твоего возраста, чтобы это было безопасно. Любитель побить слабого найдется, и формально он будет в своем праве.