Книга Книга без переплета - Инна Гарина

Принцесса вскинула голову.

— Я хочу видеть его, и немедленно. Хочу, чтобы он отныне был при мне. Вы позволите мне, я надеюсь, иметь свою свиту?

— Свиту? Ну, конечно… Но для чего, позвольте спросить, вам понадобился в вашей свите мужчина?

Маэлиналь непонимающе посмотрела на него.

— Меня беспокоит судьба этого человека, — ответила она. — Он добр и честен, к тому же слишком слаб, чтобы защититься от вашего… гостеприимства.

Лицо Хораса неожиданно резко передернулось.

— Если вы, — сказал он с дикой усмешкой, очевидно не обратив никакого внимания на ее последние слова, — если вы собираетесь подарить ему свою благосклонность, чтобы избавиться от моих домогательств, — я не советую вам этого делать, принцесса. Я уже сказал вам, как это важно для меня. И если вы обманете меня, он умрет у вас на глазах страшной смертью, и вы тысячу раз пожалеете о своем поступке. Потому что следом такою же смертью умрете и вы.

Принцесса закусила губу.

— Вы сумасшедший, сударь, — после секундной паузы холодно ответила она. — И ваши грязные соображения не должны меня касаться. Я всего лишь хочу быть уверена, что с этим человеком, пока он здесь, ничего не случится. И еще я хочу быть уверена, что в день нашей с вами… свадьбы и он, и моя подруга благополучно вернутся домой.

— Нет! — не сдержавшись, воскликнула Фируза, но на нее по-прежнему никто не обратил внимания.

— Конечно, конечно, — с язвительной вежливостью произнес Хорас. — Я вас предупредил, принцесса. И вашему слову я верю, как уже сказал. Извините мне такую естественную в моем положении несдержанность. Сейчас его приведут.

Он отвернулся и подал знак стражнику, стоявшему у дверей. Тот приблизился, выслушал приказание и удалился.

Фируза тем временем придвинулась к принцессе и горячо зашептала:

— Зачем ты согласилась, Май? Неужели ты ему веришь? Он ведь лжет, каждое его слово — ложь!..

Та не успела ничего ответить, ибо Хорас уже повернулся к ним и окинул обеих сумрачным взглядом.

— Да, я забыл предупредить еще об одном — на тот случай, если подобная мысль придет кому-нибудь в голову, — побег отсюда невозможен. Выбравшись из дому, вы будете кружить по лесу, пока не вернетесь обратно. Эта местность зачарована. Так что лучше всего вам смириться, сударыня, и с легким сердцем готовиться к свадьбе.

Маэлиналь ничего не ответила, только еще выше подняла голову, выжидающе глядя в сторону двери.

Через несколько минут, прошедших в полном молчании, на пороге в сопровождении стражника появился растерянно озирающийся по сторонам Овечкин. И при виде принцессы лицо его озарилось выражением такого самозабвенного счастья, что у царственной пленницы невольно екнуло сердце.

Фируза прерывисто вздохнула. А Хорас беспокойно шевельнулся и, обратив к Маэлиналь искривленное болезненной гримасой лицо, напомнил с неприкрытой угрозой в голосе:

— Я верю вашему слову, благородная принцесса!

ГЛАВА 18

— Как вы, Михаил Анатольевич? — заботливо спросила принцесса Май, едва они остались втроем в отведенных для нее покоях. — Где вы были, как обращались с вами?

Ее учили в первую очередь заботиться не о себе, а о своих подданных. Овечкин, растроганный, посмотрел на нее.

— Я в полном порядке, принцесса. И должен вам кое-что рассказать. В башне, куда меня поместили, заперт Баламут Доркин, ваш друг…

— Баламут? — в глазах Маэлиналь внезапно засветилась отчаянная надежда. — Он здесь? О… я завтра же потребую, чтобы освободили и его… благодарю вас за добрую весть!

Тут же она и сообразила всю тщетность своей надежды. Закусила губу, глаза потухли.

— О чем я говорю! Он так же беспомощен здесь, как и мы. И все же — он сумел разыскать меня. Я сделаю для него все, что смогу. Если Хорас…

Овечкин вздрогнул.

— Хорас! Выслушайте меня внимательно, принцесса. Я знаю, что нужно Хорасу от вас и от Никсы Маколея…

И он торопливо пересказал все услышанное в башне от вещей птицы. Невеселый это был рассказ, ибо не оставлял никакой надежды на благополучный исход дела, но Михаил Анатольевич чувствовал себя не в праве скрыть от принцессы, что ее ожидает в том случае, если Никса Маколей проиграет бой. А тот должен был его проиграть…

— Только вы можете закрепить связь духа Хораса с человеческим телом, вы и никакая другая женщина. Так сказал чатури. От него Хорас и узнал об этом страшном способе стать человеком. Практически вы подарите ему жизнь, если… если…

— Я поняла вас, Михаил Анатольевич, — безжизненным голосом произнесла принцесса Май. — У нас уже был разговор с Хорасом.

— И что же… что вы ответили ему?

— Я дала свое согласие.

— Как… — только и сказал Овечкин.

— Он бессовестно шантажировал ее! — взорвалась Фируза, доселе молчавшая. — Он угрожал уничтожить весь Данелойн, как он поступил с Таквалой! Верите ли, Михаил Анатольевич, если б он был человеком, которого можно убить, я сама убила бы его на месте. Если бы вы слышали, как он говорил с ней! Подонок…

Принцесса вскинула голову и обвела обоих гордым и спокойным взглядом.

— Как бы там ни было, я намерена сдержать свое слово. Если он не получит от меня то, чего хочет, то уничтожит Данелойн, как и сказал. Все остальное было ложью, я знаю, но в этом он не солгал. От судьбы не уйдешь… мне придется сделать это. Но потом… Долго я не проживу. Но если успею, я спасу, по крайней мере, вас и Баламута Доркина. Я заставлю Хораса отпустить вас.

— Ни за что! — пылко сказал Михаил Анатольевич.

И умолк. Маэлиналь только глянула на него, и этого было достаточно, чтобы понять, что все возражения бессмысленны. Фируза тоже удрученно молчала.

Выхода не было никакого. Хорас, обладая талисманом, неизбежно должен был победить Маколея и добиться своего. Принцесса была обречена. И говорить больше было не о чем.

Некоторое время еще они сидели молча, потом принцесса сказала:

— Фируза, проводи меня, пожалуйста. Простите, но я должна отдохнуть.

И девушки удалились в опочивальню, а Овечкин остался один со своими нелегкими думами.

Когда Фируза вернулась, он все так же сидел сгорбившись перед камином и с удрученным видом смотрел в огонь. Она подошла и села рядом, на ковер у его ног. Михаил Анатольевич перевел на нее взгляд и неловко, растерянно усмехнулся.

— Все одно к одному, — сказал он непонятно. — У вас есть какой-нибудь острый предмет, Фируза… перочинный нож, например?

— Нет, — она пожала плечами. — А зачем вам?

— Ну, может, маникюрные ножницы какие-нибудь?

— Откуда же, Михаил Анатольевич? Нас уволокли, как мы были. Даже носового платка — и того нет.