Книга Врата Иврел - Кэролайн Дж. Черри

— Сядь, — сказала она, и он свалился как сноп на колени, и был бы рад опустить голову и спать, но ни место, ни момент не располагали к этому. — Рин, — сказала она, — следи за подступами. Я хочу немного порасспросить его.

— Не верь ему, — сказал Рин, что обожгло Вейни и даже бросило в ярость. — Нхи не могли дать ему этот меч в подарок и отпустить его на свободу из-за любви к тебе, леди.

Злость закипала в нем. Он ненавидел сейчас этого юнца, который был таким гладким и обтекаемым, который еще не был покрыт рубцами, которые оставляет жизнь, и был так уверен в своих делах с Моргейн. Он уже нашел было подходящие слова, но почувствовал, как они застревают у него в горле, и только покачал головой. Но Рин тем не менее ушел. Вейни слышал шелест плаща, когда она усаживалась на колени в некотором расстоянии от него.

— Госпожа. — Он поклонился и прижался лбом к земле, затем заставил себя разогнуться. — Силы собраны достаточно большие. Они либо еще в пути, либо уже здесь. Эридж жаждет получить все могущество Фая, рассчитывая, что сможет использовать его для себя.

— Ты кричал мне, чтобы я не верила ему, — сказала она, — и я на что-то надеялась. Но как я могу поверить теперь тебе? Этот меч был подарен или украден?

То, что она сказала испугало его, так сильно, как может напугать только нечто, имеющее силу: он знал, как мало сострадания было в ней в те моменты, когда она теряла веру. У него же не было никаких доказательств.

— Сам меч, который я привез сюда, является подтверждением моих слов, — сказал он. — Эридж вынул клинок, тот стал убивать. Поэтому он испугался его и уронил. Когда меч упал, я подхватил его и бежал. В моих руках был могущественный ключ, госпожа, к воротам и дверям.

Некоторое время она молчала. Он слышал шелест выдвинутого наполовину лезвия и легкий щелчок, когда он было убрано на место.

— Ты держал его открытым?

Она спросила это таким тоном, как будто желала иного ответа.

— Да, — сказал он слабеющим голосом. — Я не жажду обладать им, лио, и я не хочу иметь такое оружие, даже если буду совсем безоружным. — Ему хотелось рассказать ей о людях Маай, и о том, что произошло. Но он не мог подобрать нужных слов для этого, а только лишь видел отражавшиеся в его сознании те потерянные лица. А в душе он ощущал, что не хочет знать, что с ними случилось.

— Он открывает Врата, — сказала она и отошла в темноту. — Рин, ты видишь что-нибудь?

— Ничего, леди.

Она вернулась назад и на этот раз попала в слабый свет звезд, так что он смог разглядеть ее лицо, наполовину скрытое тенью.

— Нам нужно отправляться. Прямо сейчас, ночью. А ты, может быть, думаешь по-другому, а, Вейни?

— На всех высоких местах здесь расположились стрелки, вооруженные луками. Но я буду поступать так, как ты решишь.

— Не верь ему, — вновь прошипел Рин откуда-то сверху. — Нхи Эридж ненавидит его слишком сильно, чтобы быть таким беспечным в обращении с ним или с мечом.

— Так что же ты скажешь, Вейни? — спросила Моргейн.

— Я ничего больше не скажу, — ответил он. Внезапная слабость овладела им, и она была сильнее, чем траты сил на пререкания с мальчиком. Его глаза остановились на Моргейн в ожидании решения.

— Нхи вернули мне все, кроме Подменыша, — сказала она, — не подозревая, как мне кажется, что некоторые из возвращенных ими вещей служили оружием. Но они выбрали этот меч, поскольку это был знакомый им предмет, в отличие от других. Они же вернули мне и все, что принадлежало тебе: твое снаряжение, лошадь, твой меч и седло. Иди и готовься в дорогу. Весь багаж лежит там, в углу. Я не сомневаюсь, что ты абсолютно прав насчет стрелков, но мы должны ехать: все, что исходит от тебя, не остается без последствий.

И он отправился готовиться в путь. Он отыскал угол, где лежало все, что она перечислила: знакомая грубая мужская одежда, которая уже много лет была его второй шкурой. Когда он оделся, то почувствовал, что вес снаряжения стал намного больше, чем он привык ощущать: слабость не проходила, даже наоборот, усиливалась. Теперь даже руки дрожали почти при каждом движении.

Он обдумывал предстоящую дорогу, которая проходила внизу по самому узкому месту, и начал осознавать, что у него уже почти не осталось сил, чтобы в ближайшие часы преодолеть еще и этот путь.

Не оставляла приятных впечатлений и их попытка выбраться отсюда невредимыми. Он хорошо изучил звук стрел Маай за время, когда пробирался на юг через Эрд и Моридж. Разница могла быть лишь в точности попаданий.

Моргейн подошла к нему, посмотрела на его руку, взяла ее в свою и повернула запястье вверх. Предмет, который она поднесла к ней и от которого Вейни получил короткий и неожиданный удар, напоминал то оружие, которым она часто пользовалась в случае возникающей опасности. Он вздрогнул от неожиданности и со страхом посмотрел на нее.

— Я знаю, что ты не одобряешь этих методов, — сказала она, — но я должна это сделать, потому что я не должна терять тебя, илин.

Он потирал то место на руке, куда пришелся удар неизвестной ему силы, пытаясь обнаружить привычную рану, но ничего не находил. В то же время он начинал чувствовать себя несколько необычно: усталость начинала исчезать, кровь начинала двигаться быстрее. Это было что-то от кваджлинов, вновь подумалось ему, и, как уже много раз до этого, он почувствовал страх. Если бы она подавала ему хоть какие-то надежды, то она не стала бы делать с ним подобные вещи.

Я не должна потерять тебя, илин.

Она слишком задержалась в ловушке, расставленной ей в Моридже из-за Подменыша. Он чувствовал это своим сердцем и не осуждал ее за это. Но неужели в этом огромном мире не могло найтись маленького кусочка участия по отношению к илину, который служил ей, и больше всего именно здесь, в Моридже.

Он занялся подготовкой к отъезду с твердым убеждением, что не должен пропасть, тем более теперь, когда под ним есть конь, который легко понесет его отсюда вниз и дальше, по холмам Бейна.

У них было три лошади: Сиптах, ненавистный ей Черный и лошадь Рина, хорошей крови, но имеющая слишком длинные ноги и немного худая в груди. Вейни считал, что она вполне сможет пройти весь предстоящий им путь, так что их молодой проводник мог спокойно ехать с ними.

— Только оставь арфу, — сказал Вейни, когда увидел ее, как и прежде, привязанной на спине молодого нхи. — Она будет сильно греметь в дороге.

— Нет, — ответил тот очень решительно, как и следовало ожидать от нхи Рина, сына Парена. И словно ища поддержки, Вейни взглянул в сторону Моргейн, зная, что мальчишка будет обращать все внимание только на ее слова.

Но она ничего не сказала и, эффектно вскочив на спину Сиптаха, слегка тронула поводья, а Вейни пристроил Черного вслед за ними, когда лошади уже огибали угол, за которым виднелись ворота, которые следовало открыть. Вейни направил Черного прямо туда, приподнял тяжелый засов и раздвинул створки. Моргейн и Рин пронеслись через них, а он задержался всего лишь на мгновенье, запрыгивая в седло и подгоняя пятками коня. Сиптах с ходу перемахнул через остатки стены, напоминая ему, что в этом месте нужно делать прыжок, о котором он уже забыл за эти годы. Рин взял препятствие относительно легко, а Черный прыгнул немного неудачно, и, поскользнувшись на мокрой траве, слегка присев на задние ноги, словно птица.