Книга Мир не меч - Татьяна Апраксина

Гость взмахнул рукой – и она рухнула наземь, и сердце ее остановилось.

Вздрогнули все, но не вышел никто больше, и Первый проклял их всех и проклял Город, ибо давно любил ее и забыл о том, как тяжко бремя проклятия.

Со смертью Третьей утратил Город тепло и любовь, а под проклятьем Первого – свои очертания. И не мог Второй, чья душа разрывалась от боли потери, ни вернуть ей жизни, ни умолить друга снять проклятие.

Город опустел. Жители его разбрелись по Тропе туда и сюда. Но память о Городе они несли с собой всюду – в том и было проклятие Первого.

Где-то на Тропе, что идет вокруг всех миров, стоит заброшенный Город-Призрак. Он ждет, когда в него вернутся все, кто стоял на той площади и промолчал.

Если случится так – время повернется вспять, и вновь окажутся они в ту минуту на площади – и еще раз смогут выбрать: промолчать или не поверить словам пришельца из бездны.

Город ждет…

Тенники рассказывают об иных мирах так легко и просто, словно сами недавно пришли оттуда и еще помнят прошлое, замечаю я. В чем же дело? Им действительно дано некое знание, отличное от людского? Для людей есть только Город. Для Смотрителей – тоже. А у тенников жизнь переплетена с легендами о далеком и небывалом – и при этом они пленники в Городе.

Как же тяжело жить, зная, что совсем близко, за дверями смерти, – чудеса иных миров; и все же год за годом бояться сделать туда шаг…

– Где же мы будем искать нашу мымру? – спускает меня с небес на землю Кира, заканчивая перечитывать распечатку в очередной раз.

– Почему – мымру? – обижаюсь я за незнакомую писательницу. – С чего ты взял, что она мымра?

– С того, что мне ужасно не хочется ее искать, – признается Кира. – Может быть, она красавица и умница. Не красивее и не умнее тебя, конечно…

Кажется, мне говорят комплимент. Это так необычно – слышать комплимент от тенника, что я давлюсь чаем и долго кашляю, а Кира безжалостно лупит меня по спине.

– Ну а с какого расстояния ты можешь ее почуять? – спрашиваю я хриплым после кашля голосом.

– Квартал или два. Не больше.

– Не страшно. Поедем кататься на машине по улицам – может, ты найдешь.

– А машину мы где возьмем? Ах да, я все забываю, с кем имею дело. – Это уже звучит не как комплимент, мне немного обидно. Словно бы я виновата в том, что Город нас балует. По нынешним временам быть Смотрителем – дело весьма опасное, и велика ли важность, что я получу очередную игрушку – машину – во временное пользование?

Пожимаю плечами, допиваю чай и иду копаться в шкафах. Первый раз по возвращении смотрю на себя в большое зеркало. Темно-рыжие волосы, белая кожа, чуть удлиненное лицо в веснушках. Серые глаза. Что-то английское в чертах – только у уроженок Туманного Альбиона бывают такие лица, напоминающие симпатичную породистую лошадку. Мне нравится эта внешность, и я мысленно прошу Город оставить такой навсегда.

Впрочем, не поможет.

В шкафу находится твидовый брючный костюм. Надеваю под него строгое спортивное белье и тонкую шелковую блузку, на шею повязываю косынку. Теперь еще туфли на квадратном низком каблуке – просто картинка. Переплетаю косу, укладываю в пучок и закрепляю шпильками. Забавно – все эти мелочи доставляют мне искреннее глубокое удовольствие. Я хороша, я красива, я полна сил – и я нравлюсь Кире.

А если боль загнать поглубже внутрь – то все и впрямь прекрасно.

Нужно думать о хорошем – смотреться в зеркало и радоваться себе, улыбаться, вспоминая Киру, и представлять, как он посмотрит на меня в этом костюме. Нужно думать о хорошем – даже не до вечера, а пока не кончится вся эта история. Потом можно будет пить и плакать, со слезами выпуская из себя боль потери. Сейчас – нельзя.

Я смотрю в зеркало в последний раз и заставляю себя улыбнуться. Вот так, всей конопатой физиономией и почти искренне.

Мы спускаемся на лифте. Смотрю на стоящего рядом Киру – он тоже старательно удерживает на губах полуулыбку. Мы похожи, в сотый раз отмечаю я. Это хорошо – сейчас хорошо. Я не выдержала бы, если бы сорвался он.

Во дворе находится машина – с виду обычная иномарка, но, сев за руль, я изумленно хлопаю глазами. Нет ни одной педали – только руль и рычаг справа. Как ездит это чудо техники? Осторожно тяну за рычаг – мотор заводится, но звук мне кажется непривычным. Тяну сильнее – и машина стартует с дикой скоростью. Как, пес побери, здесь сбрасывают скорость? Скорее понять, пока мы никого не сшибли. Кира двигает рычаг вместе с моей рукой, судорожно вцепившейся в него. Машина останавливается.

– Дай я сам поведу. Куда же проще – чем сильнее жмешь, тем быстрее едешь…

– Нет, я справлюсь. Ты слушай. Я поеду сначала по Центральной, потом проедем Город поперек.

Мы катаемся до поздней ночи, любуясь красотами Города, и получаем много удовольствия, когда я привыкаю к управлению. Но основная цель не достигнута. Кира не нашел нашу писательницу.

– Ее здесь просто нет.

– И никогда не было?

– Не уверен, – качает головой Кира. – Что-то я услышал, совсем смутно. То ли ее кто-то видел, то ли она тут была – но довольно давно… Есть тень. Старый след, нечеткий.

– А того, кто ее видел, ты можешь найти?

– Могу. Поехали к Южному порту. Это там.

Я возвращаюсь назад почти через весь Город. Уже совсем темно, скоро полночь. На тротуарах пусто, но проспект забит. Многие горожане любят кататься на машинах ночь напролет. Я тоже люблю – только времени обычно нет. Столько времени подряд находиться за последней завесой мне не удавалось еще ни разу.

– Здесь, – говорит Кира, когда мы проезжаем мимо весьма неприглядной пятиэтажки. – Тормози.

Выходя из машины, Кира оглядывается и с сожалением оглядывает нашу красавицу.

– Жалко. Не угонят, так утащат, что смогут.

– Что, даже у тебя? – удивляюсь я.

– Посмотришь, какой тут народ живет. Аховый… – Кира аж сплевывает себе под ноги, чего за ним раньше не водилось.

Мы обходим дом с торца и спускаемся в подвал. Дверь открыта, из нее доносятся дым марихуаны, звуки бьющейся посуды и запах перегара – все это одновременно. Мне стоит труда удержаться на ногах, но Кира быстро идет вперед. Он кивает на соседний с дверью столик, я присаживаюсь на краешек стула и с отвращением вытираю стол салфеткой. Интересно, его когда-нибудь мыли?

Компания вокруг действительно не из тех, что я считаю подходящими для отдыха. Сплошь тенники, и верхние, и нижние – удивительное рядом, как говорится. Ни одного трезвого лица, ни одного чисто одетого или хотя бы умытого посетителя. Впрочем, один – помесь кота с грифоном – как раз сидит на полу и вылизывает себе яйца. Ладно, хоть какое-то место он моет…

Кира возвращается с двумя бокалами – чистыми стеклянными бокалами. Я не верю своим глазам. Отхлебываю – джин с тоником. Видимо, на моем лице написана далеко не вежливая благодарность, потому что Кира смущенно улыбается.