Книга Быть драконом - Андрей Стерхов

— Старшего? — не поверил я.

— Ну, да, старшего, — подтвердила Лера. — Главный шаман-кхам, сидя в этой, лодке путешествует по Реке забвения в миры духов. Либо по течению в Нижний Мир спускается, либо против течения поднимается до Верхнего. Смотря какие духи в него вселяются.

«Они разрыли могилу последнего шамана!» — мысленно ахнул я.

В глубине души догадывался, что парни потревожил могилу колдуна высокого уровня, но гнал от себя эту страшную мысль. Надеялся на лучшее. Теперь же догадка нашла своё подтверждение, и отрицать очевидное стало невозможно. Но мало того, что они ограбили могилу самого сильного шамана рода, оказывается, они ограбили могилу последнего шамана рода (это очевидно — некому было знак старшинства передать, раз унёс с собой в могилу). Хуже этого представить ничего было нельзя. С моих губ сорвалось:

— Не слышно птиц. Бессмертник не цветет. В сухой реке пустой челнок плывет.

— Что, говорите? — не расслышала Лера.

— Ничего, — мотнул я головой, стряхивая оцепенение. — Что ещё интересного поведал тебе консультант?

— Да много всякого разного. Дядечка разговорчивым оказался.

«Этот дядечка так раздухарился, оттого, что ты вся такая аппетитная, — подумал я. — Приди я со своей небритой рожей, был бы слив информации в режиме „по чайной ложке в час“».

Лера тем временем вытащила из сумочки блокнот и, заглядывая в записи, сказала:

— Лично меня вот что заинтересовало. Оказывается, довалары считают, что шаманы-кхамы, в отличие от обычных людей, обладают четырьмя душами. Первая душа — могильная — представляет собой тень. Она так и называется душа-тень. На языке доваларов «камс ич». При жизни она редко покидает тело, а после смерти следует за хозяином в могилу. Но когда хочет, уходит. А потом вновь возвращается. Когда тело истлевает, могильная душа превращается в змею и спускается в Нижний Мир.

— В змею, говоришь, превращается?

— Ага, в змею.

— Понятно, — кивнул я и спросил: — А вторая душа?

— Вторая — это душа-призрак, — ответила Лера, сверившись с записями. — На языке доваларов «хорманг илти ич», что означает «душа, плывущая вниз по течению реки». Она практически ничем не отличается от души-тени, а временами как бы сливается с ней. Вместилищем души-призрака, как и родственной ей души-тени, является кровь. Душа-призрак чаще всего принимает облик птицы. Считается, что она меньше связанна с телом, чем душа-тень, и во время сна способна улетать. Она может покинуть тело за несколько часов до сметри и существовать отдельно. А после смерти кхама его душа-призрак некоторое время путешествует по дорогим ей местам, а затем улетает в Верхний Мир.

— А третья душа кхама, надо полагать, превращается в волка? — предположил я.

Лера удивилась:

— Откуда знаете, шеф?

— Догадался.

— Правильно догадались. Третья душа кхама действительно имеет вид волка. Она живёт отдельно от своего хозяина. В глухой тайге. К шаману приходит лишь во время сна, поэтому довалары и называют её «олгорд астм шоно» — «волк, прибегающий во сне». Что с ней происходит после смерти шамана, не известно. Говорят, что она продолжает жить в этом мире и охраняет могилу хозяина.

— А что там у нас с четвёртой душой? — спросил я, надеясь узнать, с чем же именно мне предстоит встретиться в недалёком будущем.

Но Лера огорчила меня.

— Что касается четвёртой души, то её содержание и функции не вполне ясны, — сказала девушка. — Считается, что четвёртая душа это чародейская сущность шамана. Случается, что даже после смерти шамана она стучит в бубен, призывая остальные три души придти к ней для совместного действа. Вот такая вот телега.

— Забавная телега, — сказал я и задумался над тем, почему духи-мстители пропустили один день. Убили одного, потом второго, потом день пропустили и только на следующий день убили третьего.

Пораскинув мозгами, я пришёл к выводу, что по каким-то запредельным правилам, в третий день очередь умереть была не Эдуарда Нигматулина, а Домбровского или Зои Крыловой. Но первого я защитил оберегом, а у второй отнял вещицу из могилы и спрятал в Лабиринт. Поэтому всё обошлось. Видимо, так.

— Шеф, что с плюшками? — прервала мои размышления Лера.

— С какими плюшками? — не понял я.

— Плюшки-то я ведь так и не купила.

— И что?

— С чем кофе будете пить?

Это серьёзно. Война войной, а к кофе должны быть поданы плюханы. Я кивнул — понял тебя, детка, и стал выискивать глазами место, где можно встать. Всё было забито. Тогда я повернул на Сухэ-Батора и припарковал тачку напротив адвокатской конторы.

Лера рвалась в бой, но я на неё цыкнул:

— Охраняй машину, сам управлюсь.

Вообще-то собирался отовариться там, где и обычно, — в супермаркете «Гастроном номер раз»: нормальный выбор, приличный сервис, дисконтные скидки. От добра искать не в привычках дракона.

Но до магазина я не дошёл.

Только повернул за угол и сразу — стоять, не двигаться! — встал как вкопанный. Почувствовал неладное. Думаю, что именно такое чувство испытывает опытный боец спецназа в миллиметрах от растяжки.

Огляделся и увидел.

На подрезанной ветке старого тополя, что растёт неподалёку от входа в магазин, сидел ворон. Не просто какой-то там ворон, а гордый ворон старых дней, ворон по имени Никогда, ворон Охотника. Выследил-таки меня, гад лупоглазый. Впрочем, задачу я ему сам облегчил — с вечера разгуливаю без Шляпы Птицелова.

Надо было уходить. Причём, уходить хитро. Так уходить, чтобы ворон не увязался.

Перебрав все варианты, решил воспользоваться увёрткой Расходящихся Копий. Силы на сотворение такого приёма у меня, конечно, не было, но всякий маг имеет право раз в году взять Её из Десятинного Котла. А для чего же ещё мы на пике своей магической мощи скидываем в него часть Сила, как не для того, чтобы черпнуть в минуту крайней опасности? Именно для этого. Случай был как раз тот — почва и судьбы дышали через раз. Поэтому, памятуя о шестом правиле дракона: «Лучший способ победить Охотника — избежать встречи с ним», я пробормотал заклинание:

Погубленным — время, спасённому — час.

Пусть Сила прибудет во Взгляде.

Тени мои, к вам мой приказ:

Вон из зеркальной глади.

В следующую секунду я почувствовал, что где-то рядом несколько тонких линий Силы сплелись в тугой пульсирующий узел. А потом меня накрыло мощной энергетической волной. Ощутив прилив, я кинул Взгляд в зеркало заднего вида стоящей рядом «тойоты». Отразившись, Взгляд попал на солнечные очки водителя. Оттуда — в лужу. Из лужи — на витрину.

Всё.

Дело было сделано.

Я и четыре моих зеркальных клона, как гопники по свистку милиционера, рванули в разные стороны.