Книга Рыцарь Хаген - Вольфганг Хольбайн

— Ты долго лежал в лихорадке, дядя Хаген. — Кримхилд не ответила прямо на его вопрос, и Хаген понял, что сделала она это намеренно, — Лекарь говорит, ты должен был погибнуть. Но он не знал, какой ты упрямец, — Девушка попыталась улыбнуться, но, когда она склонилась над ним, Хаген заметил в ее глазах слезы.

Он осторожно повернул голову и огляделся. Находился он в Вормсе, о чем говорило присутствие Кримхилд, но явно не в своей комнате.

— Это мои покои, — объяснила Кримхилд, — Ведь здесь самое теплое помещение в крепости, да и я всегда могу находиться с тобой рядом.

— Как долго… я здесь?

— Четыре дня, с момента вашего возвращения.

— И ты была… все это время здесь?

Кримхилд улыбнулась:

— Нет. Мы по очереди дежурили у твоей постели. Ута, Данкварт, Гизелер и даже Гунтер. Мы все очень за тебя беспокоились. — Она встала, — Можно, я оставлю тебя на несколько минут? Я хочу послать за Гунтером, чтобы сообщить ему радостную весть.

Хаген кивнул, и от резкого движения накатилась новая волна острой боли. Его мучила жажда, но, пока он пытался заставить непослушный язык попросить у Кримхилд глоток воды, девушка вышла из комнаты. Долгое время он лежал в тишине, прислушиваясь к стуку собственного сердца и пытаясь привести в порядок мысли и чувства. Но тщетно: он помнил все, каждую ужасающую подробность кровавой битвы, но она казалась ему теперь кошмарным сном, от которого он никак не мог пробудиться.

Послышались шаги, но они не были шагами Кримхилд или Гунтера. В комнату вошел седовласый человек в темном рубище, напоминающем монашескую сутану. Он улыбнулся и, помедлив, присел на край ложа. Некоторое время он молча смотрел на Хагена, и Тронье успел разглядеть его узкое аскетическое лицо, изборожденное глубокими морщинами. Взгляд его был печален и исполнен глубокой мудрости, вокруг рта залегла глубокая складка — наверно, в жизни этот человек не раз сталкивался с болью и страданием.

— Кто ты? — спросил Хаген.

Улыбка озарила лицо старика, но глаза его оставались серьезными.

— Меня зовут Радольт, — ответил он, — Я лекарь.

— Я никогда… не видел тебя в Вормсе.

— Верно. Я прибыл издалека, Хаген. Из Ксантена на Рейне. Король Гунтер отправил гонцов в разные земли, созывая всех, кто знает толк во врачевании. В Вормсе много раненых. Да и умирающим нужно облегчить последние дни, — едва слышно добавил он.

— Ксантен? Так ты…

— Я личный лекарь короля Зигмунда. Зигфрид из Ксантена послал за мной, увидев, как тяжело ты ранен, господин. Я ухаживал за тобой на пути в Вормс и последние четыре дня здесь. Ты не помнишь?

Хаген покачал головой.

— Ну, ничего страшного. Кримхилд мне сказала, что ты очнулся. Я едва остановил ее — она собралась созвать сюда ползамка. Тебе сейчас прежде всего необходим покой.

— Покой? — Хаген горько усмехнулся, — Я думаю, что вполне им насладился.

— Ты находишься между жизнью и смертью, — строго возразил Радольт. — Восемь дней ты боролся за жизнь — такого я не видел еще никогда. По всем признакам — а у меня очень богатый опыт — ты должен был быть уже мертв.

— Ну прости, что я тебя разочаровал, — буркнул Хаген.

Но Радольт оставался серьезен:

— Ты потерял очень много сил, Хаген. Сейчас ты должен сохранять покой и побольше спать. Дай я осмотрю твою рану, нужно сменить повязку. Будет очень больно, — сочувственно вздохнул он.

Осторожными движениями Радольт принялся разматывать повязку. Хаген почувствовал боль, но не такую страшную, как ожидал. Наконец Хаген смог приоткрыть левый глаз. Но он ничего не видел!

— Очень скверно?

Лекарь осторожно, кончиками пальцев ощупал лицо. Каждое прикосновение причиняло невыносимую муку, но Хаген не издал ни звука.

— Скверно, — ответил Радольт, помолчав, — Но самое страшное позади. Выздоравливать придется долго — нужно запастись терпением.

— Как долго?

— Недели, месяцы — я не знаю. Раны легче наносить, нежели лечить. Силам природы нужно дать время починить повреждение.

— А глаз?

Радольт отвел взгляд.

Хаген схватил его за локоть:

— Глаз!

— Ты мужественный человек, Хаген, — вполголоса ответил Радольт, — Ты ведь не испугаешься правды?

Хаген выпустил его руку. В глубине души он догадывался об этом, только — как и многое другое — не хотел принимать.

— Он ослеп, — пробормотал он.

Радольт кивнул:

— Да. Но тебе повезло, Хаген. Удар мог раскроить тебе череп. Но… потерян глаз.

— И ты… ты ничего не можешь поделать?

— Нет, — тихо ответил Радольт. — Это тяжело, но, чем раньше ты смиришься с действительностью, тем лучше. Мы, лекари, ограничены в возможностях, Хаген. Даже беспомощны. Все, что мы можем, — это поддерживать естественные живительные силы человеческого тела. Но то, что уже разрушено, восстановить нельзя. — Он протянул Хагену серебряный кубок, — Выпей это. Я подмешал сюда порошок, чтобы ты заснул спокойным живительным сном.

Хаген хотел было оттолкнуть его руку, но Радольт был неумолим. Словно непослушному ребенку, он приставил ему кубок к губам, и Хагену пришлось выпить. Первый же глоток разбудил его жажду, и он опустошил бокал до дна.

Радольт довольно кивнул:

— Вот теперь я могу позволить королю тебя увидеть. Но ненадолго. Тебе необходимо…

— …необходимо соблюдать покой, я знаю, — перебил Хаген. — Что же ты не сказал саксам — пусть уж лучше сразу раскроили бы мне череп?

Не обращая внимания на его последние слова, Радольт встал, кивнул на прощание головой и удалился. Хаген слышал, как в коридоре он с кем-то разговаривает.

Вскоре в комнату вошел Гунтер. Очевидно, Радольт строго-настрого приказал ему не тревожить раненого. Тихонько, на цыпочках, он подошел ближе, лицо его сияло радостью. Скрестив на груди руки, он покачал головой.

— Хаген, Хаген, — с упреком промолвил он. — Боюсь, ты неисправим. Стоит тебя на минуту выпустить из виду, как ты не находишь ничего лучшего, нежели проломить себе череп. Разве я не приказал тебе быть поосторожнее? Никакого послушания королю. — Он опустился на край постели и схватил Хагена за руку, — Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего хорошего. — Хаген был откровенен, и лицо Гунтера опечалилось, — Но самое страшное позади. Через пару дней я снова буду на ногах.

Гунтер не ответил, но Хаген прочитал ответ по его лицу.

— Можешь не притворяться, Радольт мне все сказал. Только почему необходимо было приглашать лекаря именно из Ксантена?

Гунтер вздохнул:

— Потому что он самый лучший, Хаген. Король Зигмунд по просьбе Зигфрида немедленно отправил его сюда, узнав о твоем ранении. Мне… очень жаль тебя. — В эту минуту Гунтер выглядел таким беспомощным, что Хаген испытал к нему сочувствие. — Но главное, ты жив и вскоре будешь здоров.