Книга Планета Ка-Пэкс - Джин Брюэр

– Я не думаю, что он намеревался кого-то убивать. Я думаю, что он застал кого-то у себя дома. Кого-то, кто сделал что-то дурное его жене и дочери. Он ведь, прот, всего-навсего человек. Он действовал не размышляя.

– Этому я не удивлюсь.

– Прот, послушайте меня. Вы помогли Хауи вылечить Эрни от его фобии. Я хочу вас попросить сделать кое-что для меня. Я хочу попросить вас вылечить Роберта. Давайте назовем это «заданием». Я даю вам задание вылечить Роберта. Вы возьметесь за такое задание?

– Простите, но я не могу.

– Какого черта? Почему?

– Эрни хотел поправиться. А Роберт не хочет. Он хочет одного: чтобы его оставили в покое. Он теперь даже со мной не хочет разговаривать.

– Вы помогли многим пациентам второго отделения. Я уверен, что если вы постараетесь, вы сможете помочь и Роберту. Пожалуйста, попробуйте.

– Все, что пожелаете, сэр. Но на многое не рассчитывайте.

– Хорошо. На сегодня, я думаю, достаточно. Нам обоим нужно время обо всем этом поразмыслить. Но мне хотелось бы назначить в воскресенье дополнительную встречу. Это мой единственный свободный день. Вы не против прийти со мной побеседовать в воскресенье?

– А как же ваше обещание жене?

– Какое обещание?

– Что вы ни при каких обстоятельствах не будете работать в воскресенье. Если, конечно, не считать того, что вы хитрите и приносите работу домой.

– Как вы об этом узнали?

– Все об этом знают.

– Хоть вас это и не касается, но она на две недели едет в Адирондаке вместе с Фишкой.

– В таком случае я буду счастлив принять ваше милостивое предложение.

– Благодарю вас.

– Не стоит благодарности. Ну, теперь все?

– Пока что все.

– Пращевайте-е-е.

Я выключил магнитофон и плюхнулся в кресло, наверное, ничуть не менее обессиленный, чем Роберт. Я был очень недоволен этой беседой. Я поторопился, поступил рискованно и все испортил, возможно, непоправимо. Психиатр должен твердо знать: лечение психически больного человека подобно пению в опере – со стороны кажется, что это проще простого, а на самом деле это тьма работы и коротких путей нет.

А с другой стороны, я, вероятно, не проявил достаточной настойчивости. Наверное, я должен был вынудить его рассказать мне в точности, что он увидел в тот августовский вечер, когда пришел домой с работы. Я теперь знал, что он натолкнулся на что-то ужасное, и даже догадывался, на что именно. Но моему пациенту это не помогло ни на йоту, а может, даже наоборот, все испортило. Более того, я пропустил исключительную возможность – узнать его фамилию! Неожиданно должность директора, свободного от ответственности за пациентов, показалась мне необычайно заманчивой.

Перед самым выходным Бетти объявила мне, что бросает свои попытки стать матерью, а я в ответ посочувствовал ей в том, что они не увенчались успехом. На что она ответила, что сочувствовать вовсе не стоит, так как на земном шаре уже более пяти миллиардов людей и, возможно, больше и не требуется. Даю голову на отсечение, она беседовала с протом.

Мы шли по коридору, и вдруг Бетти, ничего не объясняя, попросила меня пойти повидать Марию. Я посмотрел на часы: через пять минут мне надо было уже отправляться на благотворительный обед в «Плаза». Заметив мое замешательство, Бетти похлопала меня по руке и сказала: «Вы не пожалеете».

Я нашел Марию в комнате отдыха, где она беседовала с Эрни и Расселом. Она пребывала в совершенно несвойственном ей радостном состоянии, и я решил, что это было ее новое «я». Но оказалось, что это была сама Мария! И хотя ответ напрашивался сам собой, я не удержался и спросил ее, как она себя чувствует.

– Доктор Брюэр, никогда в жизни я не была так счастлива. И все меня в этом поддерживают. Я точно это знаю.

– Поддерживают в чем? Что случилось?

– Я решила пойти в монахини! Здорово?

Я вдруг почувствовал, что расплываюсь в широченной улыбке. Такая простая идея – как же я сам до нее не додумался? Может, именно потому, что она была так проста. Наверное, у нас, психиатров, есть склонность все усложнять. Как бы там ни было, Мария была просто вне себя от радости.

– Что же тебя натолкнуло на эту мысль? – спросил я, чувствуя, что и мое настроение тоже поднялось.

– Эрни объяснил мне, как важно было простить моего отца и братьев. И сразу все переменилось.

Я поздравил Эрни с такой замечательной идеей.

– Это не моя идея, – ответил Эрни. – Это идея прота.

Рассел, похоже, был растерян и не знал, что и думать.

– Этот человек изгоняет наших демонов силой Вельзевула, принца дьяволов, – пробормотал он неуверенно и поплелся прочь.

– Я ухожу туда, конечно, только на время, – сказала Мария, провожая его взглядом.

– Почему только на время?

– Когда прот вернется, он возьмет меня с собой!

БЕСЕДА ПЯТНАДЦАТАЯ

В воскресенье поздним утром Карен вместе Ромашкой отбыли в Адирондакс. У Ромашки настроение было замечательное, точно как у Марии два дня назад, – она прекрасно знала, куда они держат путь. Я пообещал к ним присоединиться через неделю-другую.

Фишка, по горло утопший в своей работе спасателя, поразмыслив, решил, что проводить время со своими старомодными «предками» ему вовсе ни к чему, и переехал к своему приятелю, родители которого только что уехали в отпуск. Оставшись один в доме, я решил, что лучше мне на время переселиться в гостевой номер при больнице.

В тот день я чуть не опоздал на встречу с протом. День был безумно жаркий, кондиционеры не работали, и я весь обливался потом, тогда как проту эта жара, казалось, была нипочем – он просто взял и разделся до трусов. «Ну прямо как дома», – прощебетал он. Я включил свой маленький вентилятор, который держал на пожарный случай, и мы занялись делом.

К сожалению, из-за неполадок в магнитофоне, которые я обнаружил только в самом конце, не могу представить содержание этого интервью дословно. Перед вами лишь краткое описание нашей беседы, основанное на моих попутных потных заметках.

Пока прот уничтожал неимоверное количество черешен и нектаринов, я подложил ему список вопросов, посланных мне по факсу Чарли Флинном. Я уже успел внимательно прочитать все пятьдесят тщательно подобранных вопросов, но, поскольку они носили чисто научный характер, меня в то время не слишком интересовали его ответы (если они вообще у него были). На один из них я и сам мог ответить: путешествие со светом осуществляется с помощью зеркал. Прот же при виде их слегка улыбнулся и заткнул лист за резинку трусов, рядом со своим неизменным блокнотом.

Не успел я ему это предложить, как прот уже нашел пятно на стене и мгновенно погрузился в глубокий транс. Я не стал терять ни минуты и, отпустив прота, попросил вызвать на разговор Роберта. Мой собеседник тут же сник. Он весь как-то съежился и стал медленно сползать с кресла, под конец чуть с него не свалившись, и в такой позе оставался до конца нашей беседы. Но о чем бы я ни заводил речь – о смерти его отца, отношениях с друзьями (хулиганом и его жертвой), работе на бойне, местонахождении его жены и дочери, – ничто не вызывало в нем ни малейшего отклика. Я осторожно заговорил о поливалках на лужайке, но и эта тема не тронула его ни на йоту. Казалось, Роберт заранее подготовился к противоборству, и что бы я теперь ни сказал, ничто не могло его вывести из этого состояния кататонии. Я испробовал все известные мне профессиональные маневры и любительские трюки, не побрезговав даже выдумкой фактов, которые мне якобы рассказал прот, а в конце даже обозвал его бесстыдным трусом. И все совершенно без толку.