Книга След кроманьонца - Сергей Щепетов

Николай вновь взялся за беглеца, но ничего путного больше не выяснил. Создавалось впечатление, что этот человек крайне плохо приспособлен к окружающей жизни, и непонятно, как он умудрился выжить за проволокой почти три года. В конце концов Женьке это надоело:

— Ладно, Коля, не мучай его! Похоже, нам действительно надо ждать, но давай мы будем это делать в позе «низкого старта». План такой: при малейшем изменении ситуации не в нашу пользу сразу идем на прорыв. Точнее, устраиваем полупрорыв. Тут, главное, все сделать быстро и четко: я стреляю два-три раза и делаю рывок. Как только выскочу, ты пальни пару раз в воздух или просто начни кричать и махать курткой, только сам не высовывайся. Понимаешь? Тебе надо будет отвлечь на себя хоть кого-то, пока я добегу до кустов. А потом ничего не делай — сиди тут, следи за обстановкой и жди сигнала. Я там с ними повоюю и, если получится, тебе крикну. Тогда хватай нашего зека под мышку и прыжками ко мне, а я попытаюсь прикрыть вас огнем.

Парень помолчал и добавил:

— Если придется стрелять, имей в виду, что вот у этого карабина после выстрела плохо открывается затвор.

— М-да-а… Простенько, но со вкусом! — разочарованно промямлил Николай. — А прикрыть себя огнем ты мне не доверишь? Увы, наверное, правильно. Только в твоем плане есть все-таки некоторая «киношность». Вот представь: сидят ребята в кустах, караулят вооруженных бандитов. Долго сидят: комары их кусают, муравьи по ним ползают, курить хочется, и вдруг трах-бах — бегут, кричат, стреляют! Парни вздрагивают, просыпаются и начинают палить со страшной силой.

— Я понял, на что ты намекаешь, — рассеянное внимание, пока сообразят… Давай иметь наготове два варианта: шумный и тихий. Во втором случае ты начинаешь шуметь после первого их выстрела. Годится?

— За неимением лучшего, — уныло согласился Николай. — Думаю, что нам все равно не просчитать их возможные действия — слишком много неизвестных факторов.

— Тогда выбери самый простой вариант. Что бы стал делать ты на их месте?

— Если бы я был командиром? Гм… Я бы постарался сам с нами не связываться!

— Это как?

— А вот так! Отдал бы приказ кому-нибудь из подчиненных разобраться с нами и доложить. И чтобы быстро и без потерь! Если у него получится хорошо, то славу поделим, а если плохо — он будет виноват!

— Что ж, убедительно! Не зря ты военный билет… в тумбочке хранишь!

— Эх, где та тумбочка! — вздохнул Николай. — А что там видно? Их как, больше не становится?

— Ну, знаешь! Они в рост не ходят — жить хотят! Хотя… Сначала все попрятались, но теперь бдительность потихоньку теряют: я бы вон тех двоих уже мог снять.

— Не вздумай! Пусть дальше расслабляются! Лишь бы новые не подошли!

— Ну, новых-то, наверное, я замечу — не поползут же они через кусты на брюхе. Давай пока по шоколадке зажуем и друга нашего покормим!

Смотреть, как очкастый зек расправляется с шоколадкой, Николай не смог — отвернулся и подождал, пока тот не вылижет губы и пальцы.

— Скажи мне, Маил Алан, как ты дошел до жизни такой? Враг народа, наверное?

— Я не враг!

— Тогда, конечно, шпион и диверсант! Хотя… Хочешь, угадаю с одного раза? Наверное, ты ученый какой-нибудь? Изучал что-то не так, или не то, или не в том, так сказать, русле? Только не говори, что ты биолог-генетик!

— Я не занимался генетикой, хотя в группе профессора…

— Не-e-ет, дорогой! Ты давай по порядку: представь, что мы с неба свалились и совершенно не в курсе, что тут у вас происходит с генетикой, кибернетикой, плейт-тектоникой и, вообще, с местом человека в природе и мире. Представь, что дикарь слез с пальмы, оторвал себе хвост и приехал жить в эту свободную и прекрасную страну, а ты читаешь ему вводную лекцию!

Не сразу, но Николай разговорил-таки аборигена, да так, что уже с трудом останавливал его для пояснений. То ли Маил намолчался за годы заключения, то ли хотел выговориться перед смертью, а может быть, это просто было реакцией на пережитый шок. Впрочем, особых пояснений и не требовалось.

Чрезвычайно широка родная страна, в ней много рек, полей и лесов, но кругом злые империалисты куют танки и вострят ракеты, чтоб стереть с лица земли государство победившего труда, в котором человек звучит гордо и дышит очень вольно, потому что является венцом и царем природы, рожденным для превращения сказки в повседневную реальность при помощи учения, которое непобедимо, потому что верно. Основоположники, конечно, давно нашли единственно правильные ответы на все вопросы, но наука ещё нужна трудовому народу, чтобы дальше летели снаряды, выше поднимались самолеты, чтобы быстрее все приумножалось, гуще колосилось и ярче сияло. И вот теперь, когда все в едином порыве, отдельные члены общества под влиянием тлетворных идей…

В общем, за исключением мелких деталей, это было то: то самое.

Маил Алан не был ни правым, ни левым уклонистом, он не был ни генетиком, ни кибернетиком. Он всего лишь изучал историю древнего земледелия, но страна (Николай как в воду глядел!) переживала тот радостный период, когда последнее слово в научных спорах часто оставалось за прокурором.

Николай плохо понял многословный, изобилующий незнакомыми именами и терминами рассказ о научной коллизии. Кажется, дело сводилось к тому, что один крупный ученый написал не совсем такой отзыв на работу другого крупного ученого, какой тот хотел бы от него получить. В разгоревшейся дискуссии кто-то кого-то обвинил в пропаганде идей, враждебных единственно верному учению, и пошло-поехало. В общем, свою подрывную диссертацию Маил защищал в кабинете следователя и поначалу был очень рад, что схлопотал только червонец и сохранил несколько зубов во рту. Его научный руководитель мучился значительно дольше, чтобы получить всенародное осуждение и вышку.

— И чего же враждебного вы со своим профессором накопали?

— Понимаете, Николай, ведь земледелие возникло десять-двенадцать тысяч лет назад после того, как климат на планете изменился, и людям стало не хватать продуктов питания. Известно несколько очагов древнего земледелия на территории… ах да, вы просили!.. На территории нескольких стран. Зарубежные ученые утверждают, что эти центры географически не совпадают с районами распространения диких предков большинства культурных растений. Кроме того, даже самые древние сорта культурных злаков, найденные в захоронениях, настолько сильно отличаются от диких, что никак не могли быть получены примитивным искусственным отбором. Или этот отбор должен был продолжаться десятки тысяч лет, что противоречит данным науки.

— Ага, значит и в вашем мире все держится на хлебном колосе? А я ведь где-то читал, что всякие там бобы и корнеплоды продуктивнее!

— О, наш профессор утверждал, что тут целый букет проблем: и растения предки выбрали не самые лучшие для питания, и способ их обработки не оптимальный, да и земледелием начали заниматься как раз в тех районах, где, кажется, еды и так хватало, и ещё много всякого!