Книга Мертвецы не тоскуют по золоту - Михаил Март

— Ну а если глянуть на дело со стороны, открытыми глазами, — начал рассуждать Ветров, — то ясно, что Коновалов один шел на риск. Он работал на два фронта и просвечивался со всех сторон.

— А я не рисковал? — возмутился Чайка.

— Риск риску рознь, Эдик. Так уж получилось, что нам удалось смыться. Мы везунки. Прикинь на секунду, если бы Коновалов остался живым. Сейчас этим делом все генералы МВД заняты. Или вы думаете, что хитрый и мстительный Борька Коновалов всех следователей союзной прокуратуры в дураках мог оставить? С него живого уже десять шкур к сегодняшнему утру содрали бы. Вряд ли мы сегодня сумели бы сидеть здесь и рассуждать. Грубейшие нарушения банковских инструкций, изменение маршрута, перевозящего особо ценный груз. За одно это ему пяток лет впарили бы!

— Нет такой статьи в уголовном кодексе, — парировал Родионов. — Пару лет за халатность или условно. У Коновалова отличные характеристики, четыре года безупречной работы, член парткома Центробанка. Медаль за отвагу в мирное время. Черта лысого его заподозрят.

— А потеря ценностей в особо крупных размерах? А выезд на линию без оружия, которое он забыл в чужом отделении?

— Тут дежурный виноват, — продолжал защиту Родионов. — Он обязан был снять Коновалова с маршрута либо выдать оружие из резерва и доложить начальству. Халатность, самовольство — это семечки. Есть вопросы пострашнее. Как преступники могли узнать о машине с золотом, если она должна ехать в противоположном направлении? Почему они устроили засаду на набережной под носом у банка и рядом с отделением милиции? Значит, есть наводчик! Мало того, если о золоте знало начальство, то о выходке Коновалова знал только он один.

— Великолепный вывод! — Ветров хлопнул в ладоши. — Все дело в том, что бандитам не нужно золото, как и нам с вами. Облаву устраивали на другую машину. Бандиты знали одно: по набережной ходят машины с деньгами. Узнать банковскую машину нетрудно. Стоит несколько дней понаблюдать за зданиями банка, и станет ясно, кто сколько денег возит. Разгрузка осуществляется с улицы. Чего тут мудрить? С девяти утра до часа дня по набережной проходит три десятка машин, забитых деньгами. Чего проще? Они выбрали самую большую, но не догадывались о содержании фургона, а когда попали в салон, упускать добычу уже глупо. Налет на "золотой" фургон — ошибка, случайность, просчет бандитов. Подозрение с Коновалова снимается. Никто из инкассаторов не позарится на золото. Это же петля. Зачем ему золото, если он возит живые деньги?

— Хорошо, — кивнул Чайка, — но ответственность с Коновалова не снимается. Из такой передряги невозможно выйти сухим.

— Мы забываем о людях, которые за его спиной, — не успокаивался Родионов. — Значит, они его сумели убедить в безнаказанности и дали какие-то гарантии. А он понимал другое: пока золото в наших руках, нам ничего не грозит. И нам ничего не грозит, пока мы находимся под защитой желтого металла. Наш главный просчет в том, что мы не знаем, от кого защищаться.

— Я думаю, эти люди вычислят нас раньше, чем генералы и прокуроры, обреченно заявил Сироткин.

— Могу согласиться, — ухмыльнулся Ветров. — Но они не допустят, чтобы нас вычислили органы следствия, пока добыча не перекочует в их руки. Нас будут прикрывать до последнего. Время работает на нас. Но сидеть в ожидании развязки с опущенными руками не следует.

— В любом случае следствие уйдет в сторону, — сделал вывод Родионов. — Шофер убит ножом. Инкассаторы застрелены из иностранного пистолета, и наверняка гильзы валяются в "душегубке". Схема очень неожиданная. Вряд ли следствие решит, что в деле замешаны желторотые студенты, обремененные молодыми женами и детьми. Интеллигентные сосунки не способны устроить резню такого масштаба. Оружие Коновалову дали хозяева. Значит, оно уже засвечено. Это одна из деталей их плана. Борька не мог достать "вальтер" военного образца.

— Вот именно, — подтвердил Чайка. — Мы имеем дело с умными людьми. Может, легавые нас и не сцапают в ближайшее время, но от идеологов операции нам не спрятаться. По сути дела, мы их кинули и выскользнули из рук, как кусок мыла. Мы рады бы отдать половину, но не знаем, кому она принадлежит. Умные люди вынашивали план, готовили операцию и, возможно, чем-то рисковали, рассчитывали на золото, а остались у разбитого корыта, как последние лохи. Они не догадываются о том, что смерть Коновалова всего лишь случайность. Связника убили, золото увезли, а им подставили какого-то лоха на "скорой помощи". По их мнению, мы уже схватились за ножовки, сидим в подвале и распиливаем слитки на кусочки, а через пару дней нас накроют около скупки драгметаллов с поличным. В их глазах мы выглядим щенками, с которыми надо побыстрее кончать. Мы слишком много знаем. Слишком много! И команда у нас нехилая. Одного поймают, и все загремим. Не так?

Все переглянулись.

— Пожалуй, ты прав! — прищурив глаза, сказал Родионов. — Вот что, подельнички. Мне с вами не по пути. Я в деле не участвовал и на долю не претендую. Я выбываю из игры. Меня с вами не было и нет. Забудьте обо мне. От меня никто ничего не услышит. Я видел паршивый сон, а теперь проснулся и забыл о нем.

Чайка злобно усмехнулся.

— Дерьмо ты, Родя. Только почему ты забываешь, кто нас вербовал. Твоя идея, твое предложение. Ты служил шестеркой Коновалову, а теперь обдристался и в кусты?

— Нет, не в кусты. Я вообще исчезну. Меня никто не найдет. Если эти люди начнут копать, то я всплыву первым. Мы с Коноваловым живем в одном подъезде, вместе росли, учились, служили, вместе в банк устроились на работу. Все очень просто. Но у меня самое надежное алиби и никто не сможет меня расколоть, если не найдут в заначке золото. Я скорее сдохну, чем сознаюсь. Больше я ничего не хочу знать.

Валерий Родионов встал и вышел во двор. Они видели в окно, как он шел к калитке и как потрепал по ершистой голове сына Сироткина. Мальчишка крутился на участке, и ему очень хотелось посидеть вместе со взрослыми в одной компании. Калитка хлопнула, и Родионов растворился среди деревьев.

Долгое время они сидели молча. Потом Сироткин спросил:

— А он нас не заложит?

— Этот не заложит, — уверенно сказал Ветров. — У него брат делает карьеру на Петровке. Отец, одноногий инвалид, жена и трехлетняя дочь. Другое дело, как он оправдается перед братом, когда тот не найдет свой мундир в шкафу?

— По сравнению с моими проблемами это мелочи, — злобно произнес Чайка. — Ладно, черт с ним. Нас осталось трое, как будем действовать?

— Не знаю! — огрызнулся Сироткин. — В первую очередь нужно вывезти с дачи золото. Куда угодно, мне плевать. У меня тоже семья.

Он увидел в окне мордашку своего сына, который расплющил нос об оконное стекло.

— Если здесь найдут золото, нам всем крышка! — добавил Сироткин.

Чайка вздрогнул.

— Какие же вы трусы. Нас еще не нашли, а вы уже панихиду заказываете. Глянули бы на себя в зеркало. Герои хреновые! А неделю назад каждый из вас Наполеоном себя мнил. Ну уж не меньше Раскольникова — это точно. Ради собственной шкуры готовы всех заложить. Только бы до меня не касались. Коснутся, господа мушкетеры, да еще как коснутся. Сговор, групповой налет на "золотой" фургон, хищение государственной собственности в особо крупных размерах при использовании холодного и огнестрельного оружия, пятеро зверски убитых инкассаторов при исполнении служебного долга. Вышка, господа, и конфискация имущества. Родственников тоже не пощадят. Показательный процесс, и ваши детки за всю жизнь не отмоются от родительского греха. Дети врагов народа сдохнут в нищете и позоре. Ограбление века. Тут нет вопросов.