Книга Странник - Андрей Мартьянов

— Коньяку? — отставной полковник Фальке чуток подтолкнул Ивана локтем и протянул открытую фляжку. — Берите, помогает. Двадцатилетний «Пьер Ферран», специально заказывал, люблю…

— Жюль Верн, «Капитан Немо», — Славик неожиданно для себя остался спокоен как камень. Подсознательно ожидал увидеть нечто подобное, при этом чувствуя постоянный и неослабевающий «зов» Двери, скрывавшейся под скалами. — Герр оберст, а где же сокровища? Алмазные россыпи и груды пиастров?

— У нас несколько иной профиль, — отшутился Фальке. — Так и будем стоять, господа? Идемте, покажу вблизи и отвечу на вопросы. Знаю, у вас их много.

— Погодите, — отмахнулся Ваня. — Дайте осознать! Прочувствовать.

— Zagadotschnaya russkaya dusha? — с нарочитым акцентом сказал Фальке и усмехнулся в усы. — Осознавайте сколько угодно, мешать не буду.

* * *

— Пещера «Айсхафен» в диаметре около тысячи двухсот метров. Образована двумя скалистыми мысами расходящимся конусом в виде латинской буквы V и вдающимися в море. Ледниковый купол находится на высоте сорока метров, немного дальше — вход в карстовые пещеры общей протяженностью до двадцати километров — это только исследованная часть, дальше мы не заходили. Подводный проход в Гавань находится на малых и средних глубинах, от тридцати до ста десяти метров, в зависимости от состояния ледника — умелому капитану не составит никакого труда проникнуть в «Айсхафен», но последний раз субмарины заходили сюда тридцать шесть лет назад и вряд ли появятся снова в обозримом будущем… Наши батискафы не в счет.

Предусмотрительный господин Фальке усадил концессионеров на скамеечки, поставленные незнамо когда и кем возле «Пирса № 3», извлек из висевшего за плечами рюкзачка объемистый термос и бутерброды.

Фляжка с нектаром «Пьер Ферран» переходила из рук в руки. Вот видно, что этот человек не раз бывал в СССР и приобщился ко многим русским традициями — какой нормальный немец станет пить коньяк и заедать его хлебом с горбушей вскоре после полудня?

— Скамьи интересные, — продолжал Фальке. — Сиденья сделаны из поддонов, использовавшихся в торпедных отсеках субмарин седьмого проекта, во-он, видите две такие стоят у западного склона? Значит, сороковые годы или начало пятидесятых.

— Вы меня с ума сведете! — схватился за голову Иван. — Вот это что за чудеса? Прямо перед нами? Не знаете? Это я не вам герр Фальке, вы-то осведомлены лучше других!.. Славик? Настоящая атомная подлодка-охотник проекта семьсот пять «Лира», в классификации НАТО — «Альфа». Да их вообще теперь не осталось! Все на иголки порезали!

— Вы интересовались откуда энергия? — немец снисходительно улыбнулся. — Реактор на «Лире» до сих пор работает, видите на берегу кабели и отводные шланги для сброса воды по правому борту? Самая первая лодка этой серии, номер К-64. Опытный экземпляр оказался не самым удачным, но вместо списания его перевели сюда в качестве плавучей атомной электростанции — если трещины в сварном титановом корпусе не позволяют полноценно нести боевую службу, почему бы не потрудиться на ином поприще? Формально К-64 списана и утилизирована, на самом же деле она совершила скрытный переход через всю Атлантику и встала здесь на вечную стоянку в семьдесят четвертом году, по договоренности между правительствами ГДР и Советского Союза. Для атомной субмарины «Лира» совсем крошечная, подводное водоизмещение всего три тысячи тонн, лодка может без затруднений проскользнуть подо льдами в «Айсхафен». Она же является нашей гарантией от… От возможной атаки извне. С той стороны.

— Простите?

— Два боевых заряда на основе дейтерида лития мощностью в четыреста двадцать килотонн каждый оставлены на борту. При подрыве термоядерных устройств «червоточина» будет навсегда погребена под слоем расплавленной породы.

— Неужели вы их настолько боялись?

— Опасались. Небезосновательно, учитывая бурное прошлое. Отсюда более чем серьезное обеспечение, теперь оставшееся в ведении немногих… Как говорили в прежние времена — немногих энтузиастов. Которые сами хоронят своих мертвецов…

Славик не зря вспомнил принца Даккара, известного любителям литературы под именем капитана Немо. Предназначение громадной пещеры сомнений не вызывало: закрытая стоянка подводных лодок. Три пристани, две по краям гранитных мысов справа и слева, центральная — искусственная, из полузатопленных понтонов.

В гавани укрылись девять субмарин, включая К-64. Свет дают прожектора, лучи направлены вверх, на ледяной свод, кажущийся одним огромным алмазом, переливающимся всеми оттенками густо-лазурного, голубого, снежно-белого и изумрудного.

Труда в «Айсхафен» вложено немало — скальные выходы обработаны каменщиками, поверхность импровизированных пирсов ровная, ходи как по асфальту. Несколько компактных подъемных устройств для приема грузов с лодок — краны невысокие, от силы метра три считая со стрелой, — но ведь их как-то сюда приперли и установили!

На каменистом берегу в центре полуразвалившийся барак, ржавые ребристые ящики, неработающие лебедки, и даже два транспортера, сразу опознанные Иваном как «Кеттенкрад», полугусеничный мотоцикл высокой проходимости. Сдвоенная зенитная пушка на станине — 37-миллиметровый Flak, вероятнее всего снятый с подводной лодки. И еще полным-полно разного хлама, не поддающегося быстрому опознанию.

— За такую коллекцию артефактов любой собиратель военной техники выложит состояние, — признал Ваня. — Субмарины на ходу?

— Смеетесь? — господин Фальке посмотрел недоуменно. — Им по шестьдесят с лишним лет, ценное оборудование давно демонтировано и… И отправлено куда следует. Видите большую лодку двадцать первого проекта, бортовой номер U-3039? Она сравнительно комплектна, я забирался внутрь несколько лет назад, но это не боевой корабль, модификация — подводный транспорт. Торпедный отсек переделан под грузовой. Остальные корабли навсегда выведены из строя, еще около дюжины затоплены на шельфе, недалеко от берега — мы спускались на батискафах, фотографировали.

— Выходит, двадцать лодок, — задумчиво сказал Иван. — Это ведь далеко не весь эвакуационный флот? Их было больше?

— Наверняка, очень уж солидный объем грузов, да и пассажиров немало. Одному Богу известно, сколько штатных единиц Кригсмарине упокоилось на дне Южного океана. В документах они проходят как пропавшие без вести или погибшие в бою, а на деле — потоплены экипажами где-то неподалеку…

— Прямо мировой заговор какой-то, — сказал Славик. — Тамплиеры, ни дать, ни взять.

— Почему заговор? Наоборот, тщательно спланированная и осуществленная на очень высоком профессиональном уровне операция, изначально разрабатывавшаяся как исследовательская миссия на ту сторону. Когда будущее начало рисоваться в угрожающих красках и стали отчетливо видны перспективы неминуемого краха, проект «Эндцайт» заработал в другом направлении — спасении того, что можно было спасти. А спасать пришлось многое, причем руководство программы осознавало, что сохранять жизни виновников грядущей катастрофы не имеет смысла. Подчиненные не поймут. Никто не поймет.