Книга Твои нежные руки - Розмари Роджерс

Не услышав ни слова в ответ, он отпустил ее подбородок и заметил слабые красные следы пальцев на безупречной коже. Словно маленькие синяки.

Оба долго молчали. Он вдруг вспомнил, как впервые увидел Амелию, неловкую, неуклюжую провинциальную девчонку в потрепанном платье. С годами внешность и магеры улучшились, чего не скажешь о темпераменте. Как он мог считать ее дурнушкой?! Не разглядеть неброское изящество тонких черт лица, косо посаженных зеленых глаз, темной роскоши густых волос, уложенных затейливым узлом на затылке! Грациозная, красноречивая даже в безмолвии, совсем не та деревенская простушка, какой была когда-то. Легко понять, отчего он потерял голову, забыл об осторожности, и даже теперь воспоминание о ее стройном стане, нежных грудях и стройных бедрах туманило мозг, заставляло кровь вскипать в жилах.

Странно, он не позволял себе ни малейших сомнений в том, какой должна быть ее последующая судьба, но теперь вдруг на секунду усомнился, не будет ли более верным иное решение. Она выглядит такой жалкой, несчастной и гордой в своем одиночестве. Господи, каким же негодяем она должна считать его — хотя бы потому, что в ту ночь он без зазрения совести воспользовался ее слабостью! Вряд ли можно гордиться подобными подвигами, и он до сих пор не нашел ответа, что толкнуло его соблазнить девушку. Похоть легко утолить с на все готовыми шлюхами, как в борделях, так и в бальных залах. Он усвоил эту простую истину с юности, когда сопровождал своего кузена Адриана в монастырь, где аббатиса держала целую конюшню молодых здоровых кобылок, готовых приобщить молокососа к радостям плоти. Весьма памятные впечатления, особенно когда довелось наблюдать постельные игры кузена с тремя голенькими прелестницами: путаница рук, ног, тел, одновременно поражавшая и отвращавшая впечатлительного мальчика.

Но все это было давным-давно, и к этому времени ему следовало бы научиться держать в узде низменные инстинкты. Крайне неприятно сознавать, что не всегда способен держать под контролем собственное тело. Совсем как сейчас, когда он умирает от желания поцеловать Амелию, почувствовать ее губы своими, ощутить их мягкость и сладость…

Он резко отвернулся, подошел к камину снова, с безразличным видом стал рассматривать девушку.

— Думаю, больше всего вам подойдет мастер Корделл, мисс Кортленд. Молод, хорош собой и делает блестящую карьеру. Служит у моего поверенного, и есть все основания думать, что скоро получит повышение. Советую вам обратить на него внимание.

— Вы более чем добры, милорд.

— Вот как?

В полутьме ее глаза казались изумрудами, розовые отблески падали на лицо и тело. Как она билась под ним, пока он проникал в ее раскаленные влажные недра, какая бархатистая у нее кожа, как идеально ложатся в руку маленькие упругие грудки!

— Если женитьба — не ваш удел, — к собственному удивлению выпалил он, — может, вас удовлетворит дом в деревне? Но разумеется, в этом случае я ожидаю некоторых привилегий для себя.

Амелия наконец поднялась. Холодная, отрешенная, словно окаменевшая. Внезапный переход от неистового гнева к полному равнодушию смутил Холта. Он стоял неподвижно, каждую минуту ожидая худшего, глядя, как плавно и бесшумно она ступает по ковру. И только когда она оказалась совсем близко, он разгадал ее намерения и успел перехватить руку до того, как она успела подняться.

— Попробуйте только еще раз ударить меня, — процедил он, — и увидите, что последствия будут самыми неприятными.

— Не более неприятными, чем ваши оскорбительные предложения, — усмехнулась девушка. — Но вы ошибаетесь: я не собиралась драться, хотя вы заслуживаете больше, чем пощечины. Я всего лишь хотела очутиться рядом, чтобы вы смогли расслышать каждое слово. Ну так вот: я сама решу все свои проблемы, и ваша помощь мне ни к чему.

— В таком случае постарайтесь сделать это поскорее.

Он неохотно отпустил ее, по-видимому, все еще не веря, что она не набросится на него. Но Амелия только презрительно усмехнулась, и Холт нахмурился. Противно, когда кто-то читает твои мысли. Знает тебя настолько, чтобы предсказать реакцию.

— Готовьтесь опустошить кошелек, милорд, — мягко велела она, — ибо вы не меньше меня боитесь, что истина выплывет наружу.

Он не собирался признавать правоту ее слов и поэтому ничем не дал понять, что согласен.

— Не забывайте, что ваша бабушка — одновременно и моя крестная. Вряд ли она обрадуется тому, что вы совратили ее воспитанницу под крышей ее же собственного дома… Кстати, как по-вашему, это считается кровосмешением в глазах закона? Но не важно: судя по вашей запятнанной репутации, никто в этом не усомнится. Я слышала, что людей выгоняли из армии его величества за проступки куда меньшие, чем столь богопротивное деяние. Правда, я не искушена в законах, но в Англии немало судей, поверенных и адвокатов. — Она направилась к двери, бросив на ходу:

— Бедная бабушка, каково будет ей узнать, что ее геройский внук — на самом деле негодяй, человек без чести и совести.

— Поосторожнее, мисс Кортленд, — предупредил он, — иначе можете разделить участь других потаскух, мнивших себя святее самого папы.

— Не воображайте, что я покорно положу голову на плаху! Мой позор станет и вашим!

И с этим прощальным выстрелом она наконец удалилась, высоко подняв голову и расправив плечи. Холт не попытался ее остановить. Будь она проклята за то, что оказалась куда умнее, чем он предполагал!

Она с кем-то заговорила в вестибюле. Холт узнал голос бабки и не удивился, когда дверь библиотеки широко распахнулась.

— А, Холт, это ты! Бакстер сообщил о твоем приезде, и я бог знает сколько ждала, пока ты изволишь появиться. Что ты тут наговорил дорогой Ами?

— А что я должен был наговорить?

— Не знаю, только она отчего-то не в себе — похоже, расстроена, и хотя словом не обмолвилась о вашей беседе, все же ты уверен, что, по обыкновению, не наговорил ей чего-то ужасного?

— Совершенно, — заверил граф, облокотившись на каминную полку и сбив при этом одну из бесчисленных фарфоровых фигурок. Брезгливо оглядев ни в чем не повинную игрушечную собачку, он поморщился и покосился на бабушку.

Леди Уинфорд стояла в квадрате света, падавшего из окна, и что-то в ее удивленном взгляде заставило его признаться:

— Должно быть, обсуждение предстоящего замужества плохо на нее подействовало.

— Замужество? Нашей Ами?

— Вашей Ами, если быть точным. Да, я упомянул о предстоящих торжествах. Неплохо, если бы и вы потолковали с ней.

— О да… э-э-э… разумеется, разумеется…

Она немного помедлила и с легкой таинственной усмешкой поинтересовалась:

— Ты не хочешь сообщить мне ничего важного, Холт?

— Не имею ни малейшего желания, — покачал головой Холт и, подойдя к бабушке, расцеловал в увядшие щеки. — Я ухожу. Доброй ночи.