Книга Обнаженные чувства - Розмари Роджерс

«Господи, когда они только успели открыть замок и войти?» — подумала Ева, ловя на своем теле десятки вожделеющих глаз, — они рассматривали ее, исследовали ее тело, прикидывали, хорошо ли с ней в постели… Ева попыталась было крикнуть, но ее и без того уже натруженные криком связки смогли издать лишь нечто, сходное с шипением. Она попыталась прикрыться от жадных взоров, сорвав покрывало с кровати, но от нее не ускользнуло, что Брэнт уже покидал поле битвы. Он медленно поднялся с кровати, подошел к Еве, кое-как старающейся прикрыть наготу, и окинул ее взглядом, в котором на миг промелькнуло сожаление. Или ей это только показалось?

В комнате слышались раскаты громкого голоса Джерри Хормона:

— А мы за вами чуток понаблюдали, когда вы, птенчики, укрылись в своем гнездышке. Брэнт, старичок, ты что, решил заделаться эгоистом?

— Да, да, именно так. Он раньше всегда сам нас впускал. Где же твое знаменитое гостеприимство, Брэнт? С ближними надо делиться. Раньше у Брэнта лучше получалось в смысле дележки. Верно я говорю, Мэл?

Ева просто не хотела вслушиваться в смысл речей пьяных и накурившихся гостей Брэнта. Он был понятен без слов и столь же ужасен, как и все предыдущее. Словно загипнотизированная, она не могла оторвать глаз от лица Брэнта, словно хотела найти в нем ответ на единственный вопрос — зачем? И Брэнт ответил:

— Все обернулось довольно плохо, Ева. Хотя, впрочем, так тебе, может, понравится больше?

На сей раз голос его был тих и даже мягок. Казалось, среди всех одуревших людей, окружавших его, он беседовал только с ней. Но суть его слов была столь же страшна, а сами слова — жестоки. Брэнт вырвал покрывало из пальцев Евы, которым она хотела защититься от вожделеющих взоров и, раздвинув толпу, беспечно пожимая плечами, удалился, оставив Еву один на один со своими дружками. Вслед ему посыпались шуточки.

— Эй, Брэнт, что-то незаметно в ней обычной кротости женщин, которых ты укрощаешь! Она вовсе не готова познакомиться с нами, как бывало всегда со всеми другими! — Это всего лишь потому, что она не только обыкновенная дура, но еще .и боец по натуре. А может быть, ей просто мало одного парня и нужно как минимум несколько человек, чтобы получить удовольствие.

— Ну уж здесь, Брэнт, не сомневайся. Она получит такое удовольствие, что запомнит его на всю жизнь. Правда, детка? Мужчина с удивительно знакомым лицом, но которого Ева не знала, положил ей руку на грудь и крепко сжал ее. Ева попыталась откатиться от него по кровати, благо ее размеры позволяли это сделать, но кто-то другой поймал ее за ногу.

— По-моему, готовится что-то интересненькое — не иначе как групповой трах, — пропел женский голос прямо над ухом у Евы. — Я тоже желаю принять участие в мероприятии, как борец за равные права для женщин в любой области, — завершил голос замысловатую тираду, и в ту же минуту губы какой-то женщины припали ко рту Евы.

Ева отвернулась, но недостаточно быстро, как показалось борцу за права женщин, и та рассмеялась ей в лицо. Откуда-то издали Ева услышала голос Брэнта, который отдавал распоряжения Джерри Хормону:

— Джерри, будь добр, включи свои чертовы камеры и обеспечь их бесперебойную работу. Ева Мейсон изволит трахаться, поэтому не стоит упускать возможность пополнить нашу коллекцию.

В ответ на слова Брэнта повсюду раздались взрывы хохота и приветствия в адрес новой порнозвезды. Еве оставалось одно — лишь закрыть глаза и не видеть разворачивающегося кошмара; теперь, как и в детстве, это оставалось последним прибежищем испуганной души.

Со всех сторон к ней тянулись жадные руки — они грубо хватали ее тело, сжимали, щипали. Их было слишком много, вожделеющих женской плоти, рук, но Ева боролась в меру своих угасающих сил. Прямо в глаза ей светили прожекторы, от усталости руки и ноги словно налились свинцом, но она продолжала сопротивляться, как могла, поскольку именно сопротивление, бой против всех собравшихся в доме Брэнта непристойных людей и поступков, которые они совершали или готовились совершить, позволяло ей ощутить, что жизнь в ней еще не угасла и се смертный час еще не пробил.

От запаха распаренных тел, жара, подымавшегося от них, словно от растрескавшейся почвы пустыни, Ева задыхалась. Она переходила от забытья к панике, как бы со стороны выслушивая собственные крики и стенания, которые, впрочем, почти полностью терялись в говоре, смехе и возбужденном дыхании множества людей, собравшихся вокруг. Кто-то поднес к ее носу и губам серебряную ложку, полную кокаиновой пыли, предлагая ее вдохнуть, но Ева поворотом головы оттолкнула ложку, и тут же нос и губы стали неметь от просыпавшегося зелья. Безжалостные руки раздирали бедра женщины, стараясь развезти их как можно шире, и она снова кричала и билась в истерике от боли. Вот человек, примостившийся у ее раскрытой для всеобщего доступа промежности, неожиданно произнес: — Предлагаю всем полюбоваться на мое открытие, — его голос звучал приглушенно, но Ева вдруг поняла, что это был не кто иной, как Брэнт Ньюком. Удивительно только, как она смогли безошибочно обнаружить его посреди творившегося сумасшествия? Затем голос Нькжома стал набирать силу. — Ну разве это не самая чудеснейшая писька на свете? Джерри, настоятельно рекомендую отснять крупным планом самый лакомый кусочек мисс Мейсон.

— Пропади ты пропадом, Брэнт Ньюком, пропади, пропади, сгинь! — не уставала она твердить эту фразу, словно магическое заклинание, пока кто-то не заткнул ее рот своим мужским достоинством, отчего она едва не задохнулась окончательно.

Руки, рты, половые органы гостей Брэнта Ньюкома в дьявольском вихре кружились вокруг ее мученического ложа. Ей овладевали, а потом она на краткий миг оказывалась на свободе, но только для того, чтобы пережить насилие снова. Ей причиняли боль, прижигали сигаретами, что-то засовывали в .природные отверстия и все время не уставали повторять: прекрати сопротивляться и раздели удовольствие вместе со всеми, прими участие в шабаше по собственной воле. Разре она не видит, как все они хотят ее ублажить!

Ева той частью сознания, которая еще как-то функционировала, тоже задавалась подобным вопросом. Действительно, к чему эта ненужная борьба, которая не уберегла ее ни от одного издевательства, творимого над ней? Не проще ли сделать так, как хотят они, превратиться в одну из них, слиться с ними? Но она не могла… Ева продолжала брыкаться, кусаться, царапаться изо всех оставшихся сил и «едва слышно кричать уже совершенно охрипшим горлом.

Люди, терзавшие со всех сторон Еву, были злы на нее»за ее упорство и сопротивление и, в свою очередь, старались причинить ей боль, унизить ее достоинство, смять, растоптать как человеческую личность. Еще один негодяй попытался ввести свой половой член Еве в рот, и она с остервенением укусила этот ненавистный комок мужской плоти, вызвав крик боли и новые побои.

— Поганая, грязная шлюха, — не своим голосом вопил укушенный, нанося Еве удары кулаками по чему попало. Впрочем, все остальные над пострадавшим тут же посмеялись.

— А ты не суй свою свистульку куда попало, — умирал от смеха другой — разве рот — единственная свободная дырка на ее теле? Она наша, друзья, так давайте используем мисс Мейсон на полную катушку, — если уж представилась такая возможность.