Книга Без ума от герцога - Элизабет Бойл

Когда деревья сменились лужайкой, Элинор заметила большую ротонду, от которой отходили великолепные прямоугольные крылья. Окна искрились, как бриллианты в грандиозной короне.

— Вот это да! — прошептала она, когда Колстон целиком открылся взгляду.

— Да, я был того же мнения, когда увидел это впервые.

Элинор взглянула на него, потом снова посмотрела на дом.

— Вы надзираете за всем этим?

— В некотором смысле. Я приезжаю сюда время от времени убедиться, что работы ведутся в соответствии с желаниями владельца.

— И кто этим владеет? — прошептала она, сраженная великолепием.

— Я не имею права это разглашать. Но могу сказать, что владелец приобрел Колстон в прошлом году у вдовы лорда Касбона.

— Это не тот лорд Касбон, который коллекционировал древности?

— Он самый. Пока это увлечение не убило его несколько лет назад. Наполеон захватил почти все, что он отчаянно пытался отправить на родину. Обезумевший, преследуемый, он сбежал в холмы Италии, где и умер. — Джеймс старался сдержаться, но губы его дрогнули, и он рассмеялся.

— Что в этом смешного? — возмутилась Элинор. — Бедняга умер… потеряв все, что любил.

— Да, я понимаю, что это вряд ли смешно. — Он пытался обрести самообладание. — Его слуга, преданный, но недалекий парень, старался отправить тело Касбона домой, поэтому написал на ящике «редкая древность». Конечно, французские таможенники тут же изъяли его и отправили в Париж, в личную коллекцию Наполеона.

Элинор прижала руку к губам, сначала от ужаса, но, представив себе Бонапарта, обнаружившего в ящике останки лорда Касбона, затряслась от смеха.

— Как говорится, Касбон посмеялся последним, вы не находите? — поддразнил Джеймс.

— Ох, перестаньте, — всхлипывала от смеха Элинор.

Джеймс снова засмеялся и повел ее по подъездной аллее, они остановились перед мраморным портиком, выступающим из ротонды. Высокие колонны поддерживали архитрав, сделанный из античного фриза с мчащимися колесницами. Один возница вывалился из колесницы, потерявшей колесо.

— Как это знакомо. — Губы Элинор снова подрагивали.

Джеймсу не особенно понравился ее намек, не так уж плохо он правит лошадьми, но и он не мог удержаться от улыбки.

— Знайте, вам предстоит серьезная экскурсия по дому, который станет одним из лучших во всей Англии.

Она снова рассмеялась и, поднимаясь по ступенькам, последний раз взглянула на резьбу. Потом оглянулась на Джеймса, на этот раз ее губы были твердо сжаты.

— Теперь я не смогу смотреть на этот фриз, не думая о вас, — сказал он.

— Это послужит хорошим напоминанием, что нужно нанимать карету в надежной конюшне.

Джеймс покачал головой:

— Я не единственный, кого плохо обслужили. Как видите, это случалось и в давние времена, — Он взял ее под руку. — Идемте, посмотрим дом. Уверен, вы найдете массу поводов поддразнить меня.

По крайней мере, он на это надеялся, поскольку в жизни ни одна женщина так не подкалывала его. Еще одно ограничение, которое налагал на него титул, обрушилось, как отвалившееся колесо кареты.

— Ведите. — Она нежно сжала его рукав. — Жду возможности.

Элинор влюбилась в тот день.

Было так легко поддаться красоте Колстона.

И, если бы она хотела в этом признаться, обаянию мистера Сент-Мора. Она, конечно, не хотела… но было почти невозможно не потерять голову от любви к этому мужчине.

Знание Колстона, его истории и проделанных работ свидетельствовало, что Сент-Мор не только умный, но также дотошный и любознательный.

Когда они завершили осмотр среди подмостков, банок с красками и штукатурки, Сент-Мор повел ее к летнему дому со стеклянным фасадом. Это чудесное укрытие было встроено в старую кирпичную стену, окружавшую парк.

Собаки, резвясь, носились по тропинкам и обнюхивали каждый уголок.

Это был всего лишь один из удивительных уголков Колстона, который, как и многие знаменитые дома, возник на пересечении древнеримских дорог. Сначала там появился норманнский замок, со временем он уступил место тюдоровскому особняку, а тот, в свою очередь, — большему зданию, когда благосостояние семьи возросло. Теперь дом снова переделывали по современным вкусам, хотя остатки былого великолепия и приметы старины упрямо цеплялись за это место, как летний домик, реликт елизаветинских времен.

— Когда-то тут был виноградник, — сказал Джеймс. — Во всяком случае, так написано в старых отчетах.

— Как вы все это организовали? — Элинор поставила чашку на столик, о котором предусмотрительно позаботился Сент-Мор.

Это поражало ее весь день — не только знание Колстона, но и все мелочи, которые он предусмотрел для ее комфорта. Вроде ждущих их столика и стульев.

И теперь было так легко почувствовать уют в этом укрытом от посторонних глаз летнем домике, где были лишь письменный стол в углу, диван и кресло у очага, ковер на каменном полу.

— Это уроки моего отца, — признался Сент-Мор. — Он много путешествовал… по делам… и возил с собой складную мебель. Я сохранил ее из сентиментальности, но теперь понял, почему он ее любил. Я оставлю ее здесь, эта мебель создана для хорошего места. Мне ведь придется приезжать сюда. — Замолчав, он посмотрел на нее с дивана, где вольготно расположился. — Очень удобно для пикников, которые устраиваются в последний момент.

— Да, это замечательно. — Элинор поднялась и подошла к двери, чтобы осмотреть сад. Ей было уютно в накидке, она совсем не замерзла и превосходно себя чувствовала.

Как и обещал, Сент-Мор привез яблочные пирожные, ветчину, французский сыр, который она обожала, и даже апельсин. Она понятия не имела, как Сент-Мор его раздобыл.

Голый зимний сад хранил секреты, о которых она могла только догадываться. Что кроется под коричневой тканью? Пионы? Или колокольчики? Розы, у которых сейчас лишь шипы на голых ветках, белые, розовые или красные?

Спящий сад напомнил ей о Сент-Море. Элинор через плечо взглянула на него. Как много можно увидеть и домыслить, и как много укрыто от глаз.

И снова ей отчаянно захотелось больше узнать об этом человеке. Кто он, что может быть таким заботливым, таким веселым, таким умелым?

И так ужасно правит каретой?

Она смотрела на него — длинные ноги вытянуты, глаза закрыты, на губах улыбка. Эта улыбка пленила се сердце. Улыбка делала его гораздо моложе его лет. И это заставило Элинор задуматься еще кое о чем…

— Почему вы не… — начала она и умолкла.

Его глаза медленно открылись, от их глубокой синевы у нее дух захватило.

— Что я не?

— Я… то есть… гм… мне интересно… — запиналась Элинор, потом оглядела сад. — Мне интересно, бывали ли вы тут летом?