Книга Запретная страсть - Дженни Браун

Но потом до нее дошли слухи о моем бесчестном поступке. Эстелла разорвала помолвку и отослала мне по почте мое обручальное кольцо. Она стала избегать меня, не желая вступать в какие бы то ни было разговоры. Я пытался встретиться с ней, объясниться, но все мои усилия были тщетными. Раньше она клялась, что любит меня, и вот под влиянием одних лишь слухов ее отношение ко мне резко изменилось. А через несколько недель я узнал о ее помолвке с каким-то виконтом, богатым, но бывшим намного старше ее.

Я был молод, и, как это ни смешно звучит, мое сердце было разбито. Не буду описывать мои страдания после того, как Эстелла бросила меня. Могу лишь сказать, что мужчины переживают измену не менее мучительно, чем женщины. — В подтверждение своих слов он с яростью ударил ногой по куче слежавшегося песка, подняв столб пыли. — Стремясь забыть как можно скорее обо всем, я с головой погрузился в светскую жизнь, полную развлечений и удовольствий. А потом, надо ведь было думать о будущем, купил на патент офицерский чин и отправился воевать во Францию.

Вернувшись через несколько лет в Лондон, я не искал встречи с Эстеллой. Вскоре я разбогател, удачно вложив деньги в несколько торговых предприятий. Как легко можно было предугадать, брак Эстеллы оказался несчастливым. Ее муж быстро охладел к ней. Причем их взаимное охлаждение лишь возросло после того, как стало ясно, что Эстелла не может подарить ему наследника.

Мы с ней встретились совершенно случайно. И вот тут она вдруг призналась, что совершила ошибку, отвергнув меня. От отчаяния или в порыве безумной надежды она сама предложила мне стать моей любовницей.

Эдвард остановился, явно собираясь с духом.

— Я принял ее предложение. Думаю, мое согласие вызовет у тебя скорее законное осуждение, чем сентиментальное желание оправдать мой поступок. Я сделал ее любовницей совсем не потому, что питал к ней какие-то нежные чувства, ничего подобного. И даже напротив: я согласился, потому что все эти годы надеялся, что смогу ей отплатить той же самой монетой, что когда-нибудь заставлю ее страдать точно так же, как некогда она заставила меня, не дав мне возможности все объяснить.

Он запнулся и пристально посмотрел Элизе в лицо, как бы выискивая там следы неприязни, но она постаралась ничем не выдать своих чувств.

Эдвард глубоко вздохнул и опять продолжил:

— Итак, хотя я ничего к ней не чувствовал, кроме презрения, я притворился, что очень рад нашему сближению. Я постарался привязать ее как можно сильнее к себе. Подарки, лесть и преклонение перед ее красотой, чувственные наслаждения, которых она не знала в браке, — я использовал весь арсенал средств, чтобы завоевать ее сердце. А когда я убедился, что она привязалась ко мне всей душой, я сыграл с ней злую и жестокую шутку.

Однажды, когда она ждала меня, чтобы вместе поехать за город на уик-энд, я написал ей письмо, где прямо заявил, что связь с ней мне надоела, что пора этому положить конец. Я сказал ей, что не могу ее любить в ее новой роли модной и дорогой куртизанки, что презираю ее. Мне не хочется повторять всего того, что было в том письме. Я знал, что мои слова обязательно попадут в цель. Момент был выбран удачно, Эстелла была беззащитна, а я — безжалостен и жесток. — Он злорадно ухмыльнулся: — Мне нравится быть жестоким. И я умею им быть. Запомни это покрепче.

Элиза наклонила голову, чтобы он не заметил на ее лице предательского выражения сочувствия. Она не сомневалась: бессердечный человек рассказал бы все иначе, а скорее всего вообще уклонился бы от подробностей.

— Мой расчет был верным. Эстелла, поняв, кого она лишилась, совсем потеряла голову. Однако ее поведение оказалось для меня совершенно неожиданным. Она начала буквально преследовать меня по пятам, умоляя дать ей еще один шанс. Теперь наступила моя очередь избегать встреч с ней. Однако ее настойчивость лишь увеличивалась. Она по ночам стояла под окнами моего дома, умоляя меня сойти к ней. Более того, она прокралась в мой клуб и устроила там мне сцену, снова умоляя о прощении. Ее муж, конечно, не мог вынести такого позора, он выгнал Эстеллу и, как поговаривали злые языки, начал бракоразводный процесс.

К тому времени я не только насладился местью, но даже сожалел о том, что затеял. Куда бы я ни пошел, везде натыкался на Эстеллу. Она вела себя как помешанная. Если ей удавалось поймать меня в общественном месте, она устраивала мне истерические, жуткие сцены, обвиняя во всех грехах. Мне все так осточертело, что я только мечтал о том, как бы отделаться от нее.

Однажды мне принес от нее письмо один из ее слуг, который почти умолял меня тут же прочитать его. Когда же я сказал, что мне некогда читать всякую чепуху, он заявил, что его хозяйка угрожала покончить с собой, если я не отдам слуге ответ на это письмо. Я бросил письмо нераспечатанным в стол и велел слуге убираться, прибавив, что она вольна поступать так, как хочет, да и черт с ней.

Взволнованный Эдвард умолк, явно собираясь с духом.

— На следующий день ее тело выловили из Темзы. Она бросилась в реку с Тауэрского моста, для надежности набив карманы платья камнями. Когда печальное известие дошло до меня, я распечатал письмо, в котором она умоляла меня встретиться с ней на Тауэрском мосту. Кроме того, она писала, что горько сожалеет о том, как жестоко она обошлась со мной в юности. Эстелла просила дать ей шанс объясниться, вымолить у меня прощение, а затем она обещала оставить меня навеки. Она писала, что не может жить с чувством вины, что понимает, как ее жестокость превратила меня в ожесточенного и злого человека. Очевидно, она ожидала, что, прочитав ее письмо, я поспешу спасти ее. Увы, я письма не читал, и от отчаяния она решилась на самоубийство.

Страшный монолог прекратился. Эдвард вопросительно взглянул на Элизу, словно искал у нее поддержки.

— Ты думаешь, что я должно быть, горько сожалело содеянном. Наверное, ты представляешь все это трагическим стечением обстоятельств: не прочитал, не пошел и не успел спасти Эстеллу. Вероятно, ты по своей доброте считаешь, что если я подстрекал ее к самоубийству то не нарочно. Я даже уверен, что ты нисколько не винишь меня в ее смерти, ведь в конце концов, я не отрубил ей голову топором, не поднес яду в бокале с вином. Так вот, ты ошибаешься, — Он ухмыльнулся. — Я едва ли не обрадовался известию о ее гибели. Первой мыслью было то, что больше она не будет преследовать меня. Я даже хвалил себя за то, что не читал ее письма. Смерть Эстеллы ничего, кроме радости и облегчения, у меня не вызвала. Вот тогда я понял, что ничем не отличаюсь от отца и брата, что я их наследник — плоть от плоти. Я именно убил Эстеллу, расчетливо, как будто подал ей бокал с ядом, и нисколько не раскаивался. На сердце у меня было светло и покойно. Моя мать сказала тебе правду, той же ночью я отпраздновал известие о ее смерти, отправившись на бал.

На лице Эдварда возникло мучительное выражение, он хвастался и одновременно как будто искал у Элизы утешения и оправдания его бесчестному поступку.

Однако Элиза молчала. Она интуитивно понимала, что ему в его положении нужно не ее сочувствие, прежде всего ему надо было, оправдаться перед самим собой. Благоразумное молчание было лучшим выходом. Надо было дать ему время прийти в себя, чтобы он мог прислушаться к голосу своего сердца.