Книга Ядерная ночь. Эвакуация - Артем Рыбаков

— А откуда он про ядерную войну знал? — удивился майор.

— А он не конкретно к войне готовился. Ему всё равно было — война, революция или нашествие зомби. Он просто готовился. Убежище себе приготовил, запасы… — «Черт, про запасы говорить не стоило!»

— А потом грабить пошёл? — Мою оговорку Рыжков, похоже, не заметил.

— Верно. И грабил бы, но вот с местом и временем ему не повезло.

— Это верно!

«Газель» довезла нас до ЦБП минут за пятнадцать. Ворота открылись, как только микроавтобус подъехал, и, не задерживаясь, нас отвезли на взлётку, где уже раскручивались роторы у уже знакомого мне «Ми-24» с бортовым номером «124» на котором мы летали в Зеленоград, и «Ми-8», на борту которого свежей белой краской были выведены цифры «65».

К машине подбежал Колмогоров:

— Всем привет! Вась, я Витьку у тебя заберу? На «восьмерке» дополнительный комплект аппаратуры установили, я его туда хочу посадить.

— А сам? — Я пожал руку старому приятелю.

— А сам с тобой — на «стакане». По старой традиции, — рассмеялся Иван. — Ладно, не фиг на воздухе стоять и пыль глотать!

* * *

На цель шли уже ставшим привычным маршрутом — вдоль шоссе. Как объяснил Иван, можно было и спрямить, оставив Тверь слева, это сэкономило бы почти полсотни километров пути. Но снять радобстановку в районе областной столицы было необходимо, и начальство решило не экономить на булавках. К этому добавилась разведка маршрутов для грядущего «исхода» солнечногорских. Да и вообще — полоса, прилегающая к федеральной магистрали, была до войны наиболее плотно заселена, и появление наших вертушек продемонстрировало бы местным жителям, что они не одиноки.

— Вась, — окликнул меня с места оператора Колмогоров. — Помнишь девчонку, что мы в Завидово у мародёров отбили?

— Татьяна, кажется…

— Да, она.

— И что с ней?

— Нашёл я её.

— Скоро свадьба? — догадался я.

— Да нет, ты что… — но по тону Вани было понятно, что всё к этому и идёт.

— Живёте вместе?

— Да, а куда ей деваться? К тому же в лагере я девчонке жить не позволю.

— Ну и молодцы! Но смотри, салатики зажмёшь — обижусь!

— Вась, право слово! Что я — куркуль какой?

— Конечно, нет! Просто знал бы ты, Ваня, сколько моих приятелей проставы зажимали! Ладно, я подремлю пока! Разбуди над Тверью!

«Смешно! Как всё возвращается на круги своя, — мысли под гул турбин были тягучие. — Сорок лет назад выйти замуж за военного было престижно. И шестьдесят. И сто пятьдесят… А вот в последние двадцать — совсем наоборот… Слышал я, как от ребят, моих сверстников, жёны уходили, кто бросая все вещи и убегая в никуда, а кто и оставляя своему подпогонному благоверному голые стены… Теперь же маятник опять качнулся — найти мужа или просто мужика из выживших военных будет означать для женщины относительную сытость, безопасность и порядок в жизни, которым большинство людей уже через год будут смертельно завидовать. Гримасы судьбы, иначе и не скажешь…»

* * *

Проснулся я бодрым, как всегда, когда организм переключился в состояние «в поле», выпали свободные пятнадцать минут, а обстоятельства позволяют «придавить массу». Даже перейдя на офисную работу, в минуты авралов и сверхурочных я старался вырвать минут двадцать и не травить организм кофе и сигаретами, а отыскать подходящую горизонтальную поверхность и поспать. Многие коллеги искренне завидовали этому свойству моего организма, но примеру практически никто не следовал, предпочитая заливать в себя литры «энергетиков» и мерзотного растворимого кофе.

И когда Колмогоров легонько толкнул меня в плечо и скомандовал: «Подъём!» глаза открылись сами собой.

— Тверь?

— Два километра до реки. — Ваня повернулся к своей консоли. — Фонит, зараза!

Вытащив из чехла камеру, я приник к иллюминатору.

Город догорал. Столбы дыма ещё поднимались то тут, то там, но уже не сливались в сплошную стену, как несколько дней назад. Вертолёты сбросили скорость и пошли на первый облёт — вдоль реки. «Хрущёвские» пятиэтажки, что стояли на набережной, начинавшейся от автомобильного моста, пострадали не очень сильно — только полное отсутствие стёкол и переплётов в окнах выдавало то, что ударная волна сюда всё-таки дошла. Я изменил кратность объектива: «Да, не только стёкла пострадали!» При большом увеличении стали заметны покорёженные машины во дворах и даже сорванные с петель подъездные двери. «И это почти в пяти километрах от эпицентра!»

Следующий квартал, несмотря на то что дома там были поновее, пострадал ещё сильнее.

Рядом послышалась возня и матерное бормотание — старший прапорщик тоже разглядывал разрушенный город.

— Что ругаешься, Мирзоев?

— Вот, блин, тащ капитан, как артиллеристам досталось-то? Вон там видите, у ангаров, крыши посносило на хрен! И выгорело всё…

Дальше в кадр попал полуразрушенный завод, ещё несколько кварталов жилых домов, у многих из которых даже снесло верхние этажи…

А вот после железной дороги пошла зона сплошных разрушений!

— Красную Слободу сдуло, на хер! — снова выругался прапор. — А фиг ли? Частный сектор…

То, что было ещё неделю назад частным сектором, сейчас походило на декорации к фильму ужасов — серо-угольного цвета пустошь размером примерно полтора километра на километр, затянутую пеленой дыма.

— Вот он! — завопил внезапно Колмогоров. — Эпицентр! Видишь яму?! Вася?!

— Вижу, не ори! — Не заметить аккуратную круглую ямину диаметром около сотни метров было сложно. Тем более что рядом имелся неплохой ориентир — разрушенный до основания стадион.

— Я прав был! Взрыв наземный! Смотри, какая аккуратная воронка. И большая! Похоже, что у штатников тоже брак гонят…

— Это с чего ты взял?

— По городам лучше всего работать с подрывом в воздухе — зона разрушений больше, а осадков выпадает меньше. А тут у них взрыв позже, чем требовалось, произошёл. То бишь и сейсмоволну испортили, основная компонента в той части, что у поверхности идёт — стала вертикальной, значительно менее опасной, но тут, насколько я знаю, никаких укрытий или бункеров нет… И территорию толком не прожарили: слишком низко, угол падения света — как в полярный день. Прям как в поговорке: «Светит, но не греет». К тому же ударная волна в приземном слое — сильно слабее. Потому как тот же угол падения и минус половина энергии вдобавок. Да и засрали всё вокруг по максимуму лет на двадцать, не меньше.

— Ты что, старые конспекты на антресолях нашёл?

— Да, — признался Иван. — Только не в антресолях, а в чемодане под кроватью. Веришь, думал, никогда не пригодятся…

— А чем засрали, не просветишь? — Камеру я по-прежнему держал направленной в окно, но записать на микрофон комментарии специалиста никогда не вредно.