Книга Первая мрачная ночь - Маргарита Малинина

– Да, папа, – смиренно произнесла я. Сейчас нужно быть послушной дочкой, а то передумает!

– Ну все тогда. – И кивнул матери, мол, можно уже.

Та, ловко переняв эстафету, кинулась ко мне на шею и с воплями «На кого же ты нас покидаешь…» зацеловала всю. Я безуспешно пыталась отстраниться.

– Ма, он же ждет!

– Ах, конечно-конечно…

Когда я спустилась, Николай вновь вышел меня встречать.

– У тебя что, всего один пакет? – изумился он, видимо, рассчитывал помочь с транспортировкой багажа.

Я кивнула на дамскую сумочку, висевшую на плече.

– Еще сумка!

– Ну это полностью меняет дело! – пошутил он, оглядев сумку размером в два спичечных коробка. Мы заселились в «БМВ». – Честно говоря, я рассчитывал как минимум на три здоровенных чемодана. Вы, женщины, такие! На два дня шмоток берете как на полгода – на все случаи жизни.

– Да я вообще аскет! – не преминула похвастать я.

– Можешь спать на сырой земле, пристроив под голову камень? – хихикнул он.

– А то!

Хрякин уже завел мотор, но тут в стекло с моей стороны кто-то постучался. Я вздрогнула и, обернувшись (до этого неприлично, но привычно в упор разглядывала прекрасное лицо своего кавалера), заметила бомжа Василия. Опустив стекло, поздоровалась.

– Привет, – ответил Василий и заулыбался. – Я хотел поблагодарить тебя.

– Да не стоит.

Тут я наткнулась на недовольно-недоуменный взгляд Хрякина: с кем ты общаешься? В ответ на его взор неопределенно махнула рукой. Пусть считает, что я ночами подкармливаю бомжей, предварительно светя им свечой в окошко. Незачем ему знать про помойку и камеру.

– Юль, если не секрет, почему нас выпустили из камеры? И что ты все-таки делала на помойке?

Ну вот, приехали. У моего бойфренда от этих слов вытянулось лицо и самопроизвольно отвисла челюсть.

– Да вот… случайно забрела…

– На помойку?! – воскликнул Хрякин.

Ну что теперь делать?

Бомж же решил продолжить беседу, решительно наплевав на то, что нам, вообще-то, давно пора уезжать. Беседу он продолжил излюбленным способом:

– Хочешь, поведаю тебе свою историю? Мне всего двадцать пять лет. А выгляжу на сколько? То-то же. В этом виноваты сволочи банкиры!

Этого Хрякин выдержать уже не мог. Выйдя из машины, преодолев пренебрежение, подошел к Василию и, брезгливо сморщившись, постучал указательным пальцем по его панамке. От неожиданности бомж подпрыгнул и стал поправлять съехавшую набок розовую в белый цветочек панаму с веселыми рюшечками по краям. У меня такая в детстве была, годика в два-три. Хотя, может, это она и есть? Вроде мы совсем недавно с мамой собирали мои старые детские вещи, чтобы выбросить за ненадобностью.

– А?..

– Гражданин, в чем дело? – возмутился «защитник». – Вы, пожалуй, обознались. Эта изысканная дама никогда не бывала в подобных местах. Так что идите себе…

Бомж испуганно затрясся и сбежал с поля боя. Коля вернулся в салон, завел мотор, и мы наконец тронулись.

«Изысканная, – трепетала я. – Он сказал – я изысканная!»

Интересно, что творится у него в душе?

– Черт-те что творится! – рыкнул он в ответ на мои мысли. Неужели я опять сказала вслух? Катастрофа!

– П…почему ч… черт-те что? – слегка заикаясь, взволнованно спросила я. Вдруг он скажет: «Подъезжаем к моему дому. Ты, пожалуйста, выйди, а то жена и трое детишек не поместятся!»

– Потому что жизнь такая! Черт-те что, а не жизнь. У тебя-то что стряслось? – Я кратко пересказала, не вдаваясь в подробности и с удовлетворением отмечая, что цвет лица Николая меняется с ракетной скоростью с нормального до зеленоватого в красную крапинку. Волнуется за меня! Принимает все, что со мной случилось, близко к сердцу. Моя боль – это уже и его боль. – Блин, вот… Я же говорил тебе! – рявкнул он так, что я оглохла на левое ухо. Ура! Он на меня уже рявкает!

– Но я ведь бросила расследование!

– Видно, забыла ИМ об этом сказать!

– Ну ладно, Коль, не сердись! Все же обошлось! – пристыженно оправдывалась я. – Слушай, может, повернем и заедем к Наташе?

– Я звонил ей днем. Плохи у нее дела. Какие-то отморозки требуют миллион «зеленых» якобы за то, что Саня когда-то занимал у них пятьсот штук, а вернуть не успел, и теперь набежали проценты. В противном случае грозятся убить. Запугали девчонку, козлы. Но я не думаю, что все серьезно, так ей и сказал. Мало ли уродов на свете? Нечем заняться, вот и пугают. Бедная девочка, на себя не была похожа.

– Да, я тоже, услышав ее голос, не на шутку перепугалась. Тебе удалось ее успокоить? – спросила я, думая совершенно об ином. Девочка! Какая она тебе девочка? Наташка небось старше тебя, дурень малолетний! Это меня ты должен девочкой называть!

– Да вроде.

– Коль, а сколько тебе лет? – додумалась я спросить человека, за которого практически уже собралась замуж. Впрочем, назови он сейчас трехзначное число, я бы не передумала.

– Двадцать восемь.

– А Наташе?

– Тридцать. По-моему.

Я ж говорила!

На этом разговор закончился, и Хрякин включил радио.

В начале восьмого в животе неприятно заурчало. Конечно, ничего толком не есть целый день!

– Коль, ты что-нибудь взял с собой поесть?

– Нет. А ты проголодалась? Давай заедем в кафе, поужинаем. А вот и оно.

Кафе было неплохим и, наверно, поэтому забитым до отказа. Кое-как подъютившись к одной семейной чете за маленький столик, мы скромно, без шика, поужинали, что заняло всего пятнадцать минут, и вернулись в машину сытыми и довольными. А Хрякин еще хлебнул безалкогольного пива, от которого по неведомой мне причине разом подобрел.

Заведя мотор, Николай врубил радио.

– Новая жертва щукинского маньяка! – донеслось из динамиков. – Их уже девять! Последняя жертва была найдена сегодня рано утром в поселке Морозово Щукинского района.

– А мы куда едем?

– В Круглово.

– Слава богу, что не в Морозово!

– Это точно, – легко согласился спутник.

– На след маньяка, безжалостно насилующего и убивающего женщин, пока выйти не удалось. Единственная известная примета – маньяк является левшой. Будьте начеку! Вы можете стать десятой жертвой! – напоследок от души пожелал диктор, после чего плавно перешел к погоде.

– Коль, выключи, пожалуйста, радио, – попросила я. – Не могу я слушать про все эти искореженные маньяком трупы. Прямо не по себе делается! Не дай боже когда-нибудь попасть в подобную ситуацию, лучше уж сразу под поезд!