Книга Стечение обстоятельств - Александра Маринина

Евсей Ильич молчал так долго, что Гордеев испугался. НаконецДорман расцепил пальцы, на которые опирался подбородком, постучал ими по столу,куснул зубами нижнюю губу. Его влажные выпуклые глаза медленно прошлись по лицуГордеева, по его круглой упитанной фигуре. Губы, даже в старости не потерявшиечетких очертаний, дрогнули в усмешке.

– Ладно, Гордеев, на чай ты заработал. Посиди, сейчасвернусь.

Оставшись один, Виктор Алексеевич почувствовал, как внутриотпустило. Он даже не подозревал, до какой степени напряжен.

За чаем разговор пошел легче.

– Жаль мне тебя, Гордеев, – говорил Евсей Ильич,помешивая ложечкой варенье в хрустальной розетке. – Таким, как ты, системаруки выкручивает, кислород перекрывает и при этом требует работы, результатов,успехов. Ты никогда не задумывался, какая хитрая сволочь придумала вашумилицейскую систему? Да ей наверняка миллионные взятки давали, сволочи этой,чтобы она придумала те самые правила, по которым вы сейчас живете. Вы же окаждом своем шаге обязаны докладывать. Чтобы за мной, всесоюзно известнымпреступником Евсеем Дорманом, наружное наблюдение пустить, тебе придетсякилограмм бумаги извести на рапорта да справки всякие. Пока ты их сочинятьбудешь да пока они до адресата дойдут, я в Австралию успею улететь. Какой дуракпридумал, что вы должны быть коротко стрижены и прилично одеты? Если милиционерв форме на улице патрулирует – тогда согласен, пусть стрижется. А если он –опер, сыскарь, ты же на него ярлык метровыми буквами вешаешь, мол, имейте ввиду, граждане, я из легавки. Кто милиционеру зарплату установил такую, что нанее ни квартиру, ни машину не купишь? Не знаешь? А я знаю. Все это специальнобыло сделано, чтобы обеспечить утечку информации. Чтобы всегда быть в курсе,кто чем занимается, кто куда поехал, кто за кем слежку установил. Чтобы держатьвас всех под контролем и вовремя вам рты затыкать, если не туда полезете. Чтобыты не мог себе жилье сам купить, а целиком от доброго дяди зависел. Чтобы ты немог на своей машине по городу мотаться и преступления раскрывать, а чтобыслужебную попросил, тогда они знать будут, куда и зачем ты ехал. А заодно ипоунижаться заставят, когда просить машину будешь, чтобы, значит, место свое незабывал. А сейчас тебя вообще страшная жизнь ожидает.

– Почему? Страшнее, кажется, уже некуда.

– У-у, голуба моя, есть куда, еще как есть. На сменутой сволочи хитроумной новая пришла, которая придумала строить правовоегосударство одновременно с рыночными отношениями. Это же абсурд, а вы молчаглотаете и терпите. Как ты работать-то будешь теперь, Гордеев? Под эти рыночныеотношения, под коммерцию и прочие большие деньги твои сыщики все разбегутся, имна нищенских милицейских харчах ловить нечего. Кто останется? Кто поглупее, ктонерасторопный, ленивый, одним словом – балласт. Еще останутся те, кто или нанас работает, или научился взятки брать, то есть те, кому и у вас сытно итепло. Ну и молодая поросль из институтов, которые ничего не умеют, а кактолько научатся – так либо в первую группу попадут, в коммерсанты, либо втретью – во взяточники. А не научатся – во второй группе останутся, сдвоечниками и второгодниками. Вот такой естественный отбор у вас грядет,Гордеев. И параллельно с такой радостной перспективой вы затеваетестроительство правового государства. Прокуроры надзирают, блюдут, арестовыватьне дают. Адвокаты защищают с момента задержания. Судьи дела на доследование неотправляют, а выносят оправдательные приговоры. Райская жизнь! Для нас. А длявас – цепь мучительных кошмаров. Чтобы в этот райский сад войти, надо уметьработать. А кто у вас будет уметь работать, учитывая описанный выше процессрассредоточения сил? Если бы кто и захотел вызвать в нашей стране криминальнуюкатастрофу, лучше бы не смог придумать. Вот поэтому мне и жалко тебя. Хорошийты мужик, Колобок, грамотный и честный. Такое сочетание редко встречается.Съедят тебя. Тебе сколько до пенсии?

– Да выслужил уже. Могу уходить.

– И не уходишь? Что ж, уважаю. Хотя мне, как тыпонимаешь, было бы спокойнее, если б ушел. Хочешь правду, Гордеев? Боюсь ятебя. Из всех ментов, что я в жизни встречал, такой, как теперь, я только тебепо зубам. Уйдешь – вздохну свободно. Может, успею еще на старости летпреступление века совершить, громкое, красивое, изящное. Что тысмеешься? – Дорман лукаво улыбнулся, положил себе еще варенья. –Думаешь, совсем спятил старый Евсей? А может, мне славы хочется. Чтобы всеговорили: нам со стариком Дорманом не тягаться. Ладно, шучу. Буду доживать свойвек тихо.

– Сделайте одолжение, – шутливо попросил ВикторАлексеевич.

Возвращаясь в Москву в грязной полутемной электричке с разбитымистеклами и ободранными сиденьями, Гордеев думал о том, что говорил Дорман. Еслиследовать его логике, то он, Гордеев, может поймать только того преступника,которого ему позволят поймать. А разве на самом деле это не так? Звучитчудовищно, но в то же время ничем не опровергнуто. Примеров тому – множество. Иеще думал Виктор Алексеевич о том, что он правильно сделал тогда, в 1987 году,когда начал вырабатывать свой стиль руководства отделом. Когда только пошлипервые разговоры о правовом государстве, он уже знал точно, во что этовыльется. Идеи умами овладеть не успеют, а практику будут под эти идеиподстраивать. Времени наращивать профессионализм не было. Для этого нужно какминимум вырастить поколение учителей и дать им время выпестовать учеников, аэто – не меньше двадцати лет. И он решил, что если нельзя иметь пятнадцатьопытных сыщиков, пусть будут пятнадцать талантливых людей, но талантливыхпо-разному. Чтобы в итоге получился один хороший профессионал.

Полковник Гордеев терпеть не мог слова «универсал». Онполагал, что слову этому грош цена и вообще все универсальное – обман. С другойстороны, он был твердо убежден, что хороший начальник не тот, у кого всеработают одинаково хорошо, а тот, у кого каждый занимается тем, что у неголучше всего получается, и при этом приносит пользу общему делу. За этот лозунгего в свое время нещадно бранили и подвергали всяческим гонениям, но Гордеев, вточности как резиновый колобок, больно ударившись о землю, подскакивал темвыше, чем сильнее его били. Все сотрудники, которых набирал он сам, имелидобротную школу и еще какой-нибудь талант, который работал на благо всегоотдела. Коля Селуянов, например, обладал удивительной зрительной памятью,запоминал лица и маршруты мгновенно и на долгие годы. Кроме того, в детстве онхотел стать градостроителем (почему-то именно градостроителем, а неархитектором), знал Москву, как свою квартиру, каждый закоулок, каждыйпроходной двор. Миша Доценко, по общему признанию, был незаменим в работе сосвидетелями, особенно когда нужно было заставить человека что-то вспомнить илиотделить то, что было, от того, что показалось. Володя Ларцев по образованиюбыл психологом, причем весьма квалифицированным, а милицейскую науку постигалуже по ходу дела.

Такой своеобразный подход к комплектованию отдела позволилГордееву начать учиться, как он выражался, «жить в условиях правовогогосударства», то есть искать преступников и добывать доказательства безприменения старых испытанных методов, к коим относились и физическоевоздействие, и содержание в камере, чье устрашающее воздействие хорошоизвестно, и многое другое. Без применения таких методов работать сталоневероятно трудно, но зато ребята Гордеева прекрасно ладили со следователями ипрокурорами, которым не к чему было придраться. Гордеев знал, что в глазахмногих он смешон, что его усилия вызывают у людей лишь раздражение инедоумение. Он понимал, что сегодня он – рыжий на манеже, которого не трогаюттолько потому, что он, непонятно каким образом, обеспечивает хорошие результатыи раскрывает преступления. Такое отношение было оскорбительным, Колобок нередкопереживал минуты глубочайшего унижения и отчаяния. Но он был уверен, чтонаступит завтра, и его идеи себя оправдают. И пусть это завтра состоится черезтри года, через пять лет, пусть даже через десять, но его ребята, егосотрудники, которых он любовно и тщательно отбирал, будут уметь работать и непотеряют лицо в таких условиях, когда за каждым фигурантом по пятам будетходить адвокат. Только бы они выдержали, только бы не разбежались, какпредрекал Дорман. Еще год-два – и он сможет оставить отдел на своего зама, естьеще две кандидатуры, кто смог бы его заменить. Лишь бы у них хватило терпенияпереждать нынешний голодный период отчаяния и безнадежности. Им бы ещечуть-чуть подучиться…