Книга Черный риелтор, или Квадратные метры жулья - Михаил Болле

— Достаточно того, что ты понравился маме и деду, а отцу мы тебя покажем перед самым отъездом. Ладно?

— Ладно. В принципе ты права. Какая нам разница, понравимся ли мы нашим родителям или нет. Все равно жить нам суждено отдельно от них, — резюмировал Митя.

— Эх, Митька, — неожиданно вздохнула Алена, — как же мне хочется поскорее прогуляться с тобой по Невскому, Васильевскому острову и вообще по центру города, тем более что я так давно там не была!

Он остановил коня и, глядя в зеленые глаза девушки, взволнованно признался:

— Ты моя любимая. Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с тобой. Все переменилось в моей жизни к лучшему. Я так счастлив!

— Я тоже все в своей жизни решила изменить. Но, знаешь, мне как-то неудобно тебе сейчас говорить…

— Почему это?

— А вдруг ты перестанешь быть таким счастливым?

Митя насторожился и внимательно посмотрел на взволнованную Алену.

— Что случилось?

— Пока ничего… Так, небольшая задержка, — потупив глаза, призналась она, — и я в любой момент… в общем… смогу сделать аборт, если ты этого захочешь. Ты прости меня за то, что я скрыла от тебя. Просто я такая…

— Какой аборт, дурочка! — Митя притянул Алену к себе и нежно погладил по голове. — Если ты действительно беременна, то это и есть то главное, для чего мы встретились на планете Земля. Я люблю тебя больше жизни, поэтому если ты родишь мне ребенка, то сделаешь меня еще счастливее. Ты меня поняла? Я же ведь люблю тебя! Люблю больше жизни!

— Я почему-то знала, что ты именно так и скажешь, — тихо призналась Алена. — Просто стеснялась тебе рассказать про свои ощущения и планы. Я тоже очень сильно люблю тебя и хочу родить тебе малыша или малышку.

— В таком случае нам осталось только придумать два варианта имени! — обрадованно улыбнулся Митя, подумав про себя о том, что отныне его решение отказаться от прежнего образа жизни «окончательно и бесповоротно» и «обжалованию не подлежит».

Глава 5

«Тебе в этом аду нечего делать»

Тем временем к входной двери «новой» квартиры Боряныча подошел Аркадий с полиэтиленовым пакетом в руках. Он решил навестить своих старых клиентов, называемых им с недавних пор не иначе как «ручные». Аркадий еще не знал, что именно он будет с ними делать дальше, точнее, не с ними, а с их жилплощадью, но бросать эту веселую семейку ему не хотелось. И вот только он собрался нажать на звонок, как увидел, что дверь слегка приоткрыта. Аркадий, помешкав, зашел внутрь. Оглядевшись, заглянул в большую комнату и обнаружил, что все вещи по-прежнему валяются в общей куче. Однако комната была пуста, и тогда он отправился на кухню. Там за столом сидела пьяная Любка, одетая в неизменный халат с многочисленными черными дырами — следами оброненных сигарет. Перед ней одиноко высилась пустая бутылка водки, в тарелке виднелась закуска, состоявшая из куска черного хлеба, квашеной капусты и двух вареных яиц. Дама явно завтракала.

— Здорово, Любаня! Как жизнь? — приветствовал ее Аркадий.

— А Филеныч… это ты… здорово, родной! Все в поряде! — бодро сообщила Любка.

— Слушай-ка, у вас дверь входная не заперта, — оповестил безразличную ко всему женщину Воскресенский.

— Да и хрен с ней, — ответила она и плюнула на пол.

— А я вам здесь поесть да выпить принес, — сказал Аркадий, ставя на стол пакет с провиантом.

— Молодец! Ставь-ставь. Прямо на стол. Вот за это люблю! Молодец. И сам садись, выпей со мной. Со своей старой подругой, как-никак не чужие…

— Да я бы рад, вот только со временем у меня туго. А Боряныч где? Где Танчура?

— Танчуру я выгнала! Она меня, падла такая, убить хотела! А Боряныч в магазин рванул. Ему Захарушка бабок дал, вот он и рванул в магазин. Ой, только тихо, Филюша. Тихо. А то мы Захару помешаем.

— Да что ты несешь? Кто кого хотел убить? Какому еще Захару? В квартире же нет никого, — удивился Аркадий.

— Тихо, говорю. Они с Аленькой в маленькой комнате заперлись и играют там. Он просил нас не мешать, — говорила заплетающимся языком алкоголичка.

— Что-то я ничего не понимаю. С какой еще Аленькой, в какой комнате?

— Ой, ну какой же ты, Филечка, глупенький. Все-то тебе объяснять нужно. Аленька — это моя дочка. Ее моя мать неделю назад из деревни привезла. Понял? А Захарушка любит детей — вот они и играют… С Захаром Петровичем играют теперь.

Аркадий внимательно посмотрел на Любку и молча пошел по коридору в сторону маленькой комнаты. Подойдя к двери, он услышал жалобный голос девочки:

— Дяденька, не надо. Дяденька, пожалуйста, не надо. Мне больно.

Аркадий коснулся ручки и понял, что дверь заперта. Тогда он отошел назад и со всей силы ударил ногой. Дверь затрещала и мгновенно распахнулась. Взору Аркадия предстала недвусмысленного содержания картина: нетрезвый мужик лет сорока стоял к нему спиной со спущенными брюками и оголенными ягодицами. Это и был Захар Петрович. Грохот выломанной щеколды заставил его повернуть голову и недоуменно уставиться на Аркадия. Перед мужиком сидела девочка лет двенадцати. Ноги ее были широко раздвинуты, юбка задрана до пояса, а руки заведены назад и привязаны к стулу. Она тихо плакала и отворачивалась в сторону.

— В чем дело? — возмутился нетрезвый Захар.

— А ты сам-то не догоняешь, в чем дело? — гневно спросил Аркадий, покрываясь багровым пятнами ярости.

— Да пошел бы ты на…

Аркадий, не дождавшись продолжения реплики, обошел мужика сбоку, подпрыгнул и саданул ногой в грудную клетку. Извращенец отлетел к стене, шибанулся об нее спиной, но устоял на ногах. Тогда последовал второй, еще более жестокий удар — теперь уже ногой в пах. Захар наклонился вперед и застонал. Затем Аркадий подошел к нему ближе, присел на колено и провел прямой удар кулаком в печень. Мужик прохрипел что-то невнятное, похожее на матерное ругательство. Аркадий еще кипел от ярости, на его лице заходили желваки, поэтому он мгновенно вскинулся и нанес два последних удара — в живот и в голову.

Аркадий отвязал девочку от стула и сказал:

— Одевайся. Поедешь со мной. Я тебя обратно к бабушке отвезу. Где деревня находится, знаешь? Как нам туда доехать, помнишь?

— Нет, не знаю. Знаю только, что деревня Думаново называется, а больше ничего не знаю, — сквозь слезы пролепетала Алина.

— А почему бабушка тебя обратно привезла?

— Сказала, что денег нет меня кормить… — Алина кое-как привела себя в порядок, но продолжала плакать.

— Деньги — не проблема, а адрес мы сейчас узнаем. Так что успокойся, девочка, — ласково произнес Аркадий. — Больше тебя здесь никто не обидит. Выйди в прихожую и подожди меня там. — Затем он презрительно посмотрел на Захара и гневно процедил: — А ты, тварь, лежи и не дергайся!