Книга Право первой ночи - Екатерина Красавина

— А вот эта фотография вам знакома? — И Губарев достал из внутреннего кармана пиджака тот самый снимок. Алина, Ольга и Маргарита Грохольская. Алина подошла ближе к дивану. Эффект превзошел все ожидания. Алина уставилась на этот снимок, как зачарованная. При этом лицо ее мгновенно покрылось мертвенной белизной. Казалось, от него разом отхлынула кровь, и оно превратилось в лицо вампира из фильма ужасов. А потом у нее задрожали руки. Они задергались мелко-мелко. Как у больного в пляске святого Витта.

— Откуда это у вас? — спросила она шепотом:

Нашли в вещах секретарши Викентьева Ольги Буруновой. Убитой, — подчеркнул Губарев. — Маргарита Грохольская в свое время была довольно колоритной личностью. Вы не находите?

Алина смотрела на Губарева, словно решая про себя какой-то вопрос. Наконец она повернулась к нему спиной и пошла нетвердыми шагами к шкафу, стоявшему у окна. Она выдвинула один из ящичков и достала оттуда толстую пачку долларов. И направилась с ней к Губареву и Витьке, сидевшим на диване.

— Мы можем договориться? — хриплым голосом спросила Алина. — Сколько? Называйте вашу цену.

— О чем вы, Алина Дмитриевна! Давать взятку лицам, находящимся при исполнении служебных обязанностей. Это на уголовную статью тянет. Оставьте ваши планы на этот счет!

— Что вы собираетесь делать с этой фотографией?

— Это зависит от вас. Согласны ли вы сотрудничать с нами в интересах следствия?

— Я… согласна.

— Тогда я хочу, чтобы вы рассказали нам о своих отношениях с Ольгой. Все как есть.

Медленно, как сомнамбула, Алина прошествовала обратно к шкафу и убрала деньги в ящик. Затем взяла белый пуфик в руки и подошла к дивану. Села напротив Губарева. Руки у нее по-прежнему дрожали.

— Извините. Я закурю.

Губарев ничего не ответил. Алина достала из кармана пеньюара сигареты «Давидофф» и зажигалку. Затянулась. На секунду прикрыла глаза, а потом открыла их и уставилась на Губарева. Взглядом пантеры, пойманной в ловушку. Но Губарев понимал, что пантера есть пантера. И в любой момент она может показать свои когти и клыки. Даже находясь в ловушке.

— Ну… — Алина облизнула губы. — Я… приехала в Москву восемь лет назад. Сопливой девчонкой. Мне тогда было восемнадцать лет. Без денег, без связей. Мать прозябала в Твери. Денег не было. Отец оставил нас, когда я была еще совсем маленькой. Скотина! Простите! Не могу удержаться от ругательств, когда вспоминаю своего папеньку. — Здесь Губарев подумал, что, возможно, Алина просто поменяла репертуар. И решила бить на жалость. Женщины всегда думают, что мужчин легко можно разжалобить рассказами о несчастном детстве или юности. Вот и теперь она отбросила маску самоуверенной дамочки и решила выступить в роли забитой девочки из провинции. Но ему, Губареву, все равно, под каким соусом она будет преподносить свою жизнь. Ему нужны только голые факты. — Мы жили очень трудно.

— А Наталья Родионовна разве не помогала вам?

Лицо Алины исказила гримаса.

— Помогала, — с некоторым раздражением сказала она. — Но нерегулярно.

— Наталья Родионовна старше вашей матери?

— Да.

— На сколько?

— На пять лет.

— Они были дружны между собой? Алина заметно напряглась.

— Конечно, они же сестры.

— Ваша мать приезжала в гости к Наталье Родионовне? Когда она в последний раз гостила у нее? — вставил Витька.

— Не… знаю, — растерялась Алина. — Кажется, десять лет назад. Может быть, девять.

— А Наталья Родионовна гостила у вашей матери? — спросил Губарев.

— Да. Она приезжала к нам.

— Тоже десять лет назад?

— Нет. Года четыре назад. Или три. Не помню.

— Вы начали рассказывать о том, что в восемнадцать лет приехали в Москву. Зачем?

— Мне хотелось устроиться здесь, получить образование…

— Вы могли обратиться за помощью к Наталье Родионовне.

— Им в то время было не до того. Не до нас. Дела Вячеслава Александровича пошли в гору. Ему приходилось много работать. Они становились богачами.

— И что было дальше?

— Дальше? — Алина стряхнула пепел в изящную пепельницу в виде амура с колчаном стрел за спиной. — Дальше… поступить мне никуда не удалось. Возвращаться в Тверь не хотелось. Да и что там делать? Я осталась в Москве. — Наступила пауза. — Познакомилась с Грохольской. Она и помогла мне заработать хорошие деньги. У нее уже работала Ольга. Мы подружились. Или познакомились. Вот и все.

— Как долго вы работали у Грохольской?

— Два года.

— То есть до закрытия притона?

— Да.

— А потом…

— Потом работала в Москве в разных местах. Продавщицей в универмаге «Киргизия», секретаршей. Где только не приходилось гробиться! — В голосе Алины послышались мелодраматические нотки.

— А поступать в институт вы передумали? Ответом было молчание. А потом:

— Это оказалось не так легко.

— Но с Викентьевыми вы общались? Перезванивались? Приходили в гости?

— Нет.

— Почему?

— Не хотелось показываться перед ними бедной родственницей.

И тем не менее она все-таки свалилась им на голову. Но значительно позже, отметил про себя Губарев. А тогда почему-то не хотела. Застеснялась. Только подумать, такая наглая особа, и вдруг ни с того, ни с сего совесть проснулась. Что-то тут не так. Или тогда она еще не была такой? И превращалась в стерву незаметно, постепенно.

— Викентьевы знали, что вы в Москве?

— Нет. Я не сообщила им об этом.

— Вернемся к Ольгой Буруновой. Когда ликвидировали заведение Грохольской, вы с ней поддерживали отношения?

— Нет. Мы разбежались в разные стороны.

— Вы знали, что она работает секретарем у Викентьева?

— Нет.

— А вот Ольга знала, что вы — любовница шефа. Лицо Алины покрылось красными пятнами.

— Наслушалась сплетен на работе!

— Эта информация соответствует действительности?

— А что в этом такого? — с вызовом спросила Алина. — В конце концов мужчина, который уже давно не живет с женой…

— Особенно, если она парализована. Но в данном случае меня интересуют ваши отношения с Ольгой. Вы утверждаете, что не общались с ней с тех пор, как прикрыли притон Грохольской?

— Да.

— И еще… У вас есть машина? Возникло легкое замешательство.

— Есть.

— Какой марки?

— «Феррари».

— Подарок Викентьева? — не удержался Губарев.