Книга Первый всадник - Джон Кейз

— Папа! Папа!!! Телефон!

Разговор было слышно не очень хорошо, наконец девочка сказала:

— Не знаю, сам его спроси.

— Алло?

— Эрик Овербек?

— Да?

— Это Фрэнк Дейли, я работаю в «Пост». (Так куда внушительнее, чем «я в бессрочном отпуске».)

— Слушаю, чем я могу помочь?

Да, удивительная вещь — статус.

— Пока не знаю, — ответил Фрэнк. — Я работаю над темой, которая связана с некоторыми из ваших статей. Хотел задать вам пару вопросов.

— Насчет электростанции? — с восторгом воскликнул Овербек.

— Не совсем. Насчет Бергманов.

— А-а… — Овербеку явно расхотелось, чтобы его упомянули в «Вашингтон пост». — Послушайте, я был бы рад помочь, но очень занят.

— У меня всего два-три вопроса.

— Извините, совсем нет времени.

— Но…

— Не пытайтесь меня переубедить, — отрезал Овербек. — Не надо мне этого, ясно? Я теперь работаю в газете, у которой всего две тысячи подписчиков. Если «Храм» подаст в суд…

— «Храм» угрожал подать на вас в суд?

— Не имеет значения.

— Они…

— Мне пора, — сказал Овербек. И повесил трубку.

Фрэнк попытался перезвонить, но было занято, все время занято — Овербек явно положил трубку рядом с аппаратом.

Дейли пошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку темного «Модело», позвонил Энни и пересказал ей все, что сделал, узнал и додумал.

— Значит, это убийство, — заключила она.

— Да, — подтвердил Фрэнк, — никаких сомнений. — Долгое молчание. — Хочешь, я приеду?

Энни ответила не сразу.

— Нет, не сегодня, — отказалась она. — Мне все еще нехорошо. Лучше завтра.

Они опять помолчали.

— Что дальше? — наконец спросила она.

Фрэнк пожал плечами. Рассмеялся, когда сообразил, что Энни этого не видела.

— Надо сделать пару звонков. Тамошнему окружному прокурору и одному частному детективу, который работал на Бергманов. Крамер, Мартин Крамер. К тому же… у меня отец болен, так что…

— Господи!

— Съезжу, навещу его.

* * *

Назавтра он стоял в приемной больницы Сент-Мэри и отчаянно пытался обратить на себя внимание, чье угодно, хоть охранника. Санитары метались туда-сюда, как ошалелые. Наконец дежурная сестра закончила долгий телефонный разговор и подняла недовольный взгляд:

— Я могу вам помочь?

— Надеюсь, — ответил Фрэнк так дружелюбно, что та сразу растаяла, и объяснил, что его отец в отделении интенсивной терапии, а сам он только приехал из Вашингтона. Сестра куда-то позвонила, кивнула и повела его по длинному коридору.

Больничный коридор напомнил о матери…

В комнате ожидания сидели двое — блондинка лет пятидесяти в розовом спортивном костюме и усталый старик в рабочем комбинезоне. Когда вошел Фрэнк, оба вздрогнули, встревоженно подняли глаза и через секунду с облегчением их отвели.

В этой же комнате ожидания он сидел четырнадцать лет назад, когда умирала мама.

Атмосфера царила прежняя. Воздух был пропитан страхом и надеждой, телевизор под потолком изрыгал жестяной смех. Фрэнк сел, и все трое невидящим взглядом уставились в экран.

Вскоре вошла сестра:

— Кто к мистеру Дейли?

Фрэнк и женщина в розовом вскочили, удивленно посмотрели друг на друга и обернулись к сестре.

— Сейчас подойдет доктор, — сказала та и похлопала блондинку по плечу. — Аритмия стабилизировалась. Он у вас молодец.

Блондинка схватила Фрэнка за руку и сжала так, что стало больно.

— Я Дафни, его жена.

— Понятно, — смешался Дейли. — Я Фрэнки.

Она на секунду нахмурилась и наконец спросила:

— У тебя все в порядке?

Фрэнк не понял, что она имела в виду: его осунувшийся после гриппа вид или что-то еще.

— Да, все в порядке. Только что переболел гриппом.

Блондинка кивнула.

Говорить было не о чем, и оба с облегчением встретили врача, который сообщил, что «Фрэнсис, похоже, поправляется, хотя и очень болен». Он силен как бык, и надежда есть.

Посетителей пускали по одному. Фрэнк хотел пропустить Дафни вперед, но она и слышать не захотела.

— Вы давно не виделись. Иди первый. — Она взяла со столика потрепанный журнал. — Это, конечно, не мое дело, — добавила Дафни, — но, по-моему, вам пора пообщаться.

Оставалось лишь согласиться.

Отец лежал на спине, опутанный трубками, глядя в потолок впалыми глазами, и тяжело, сипло дышал.

Господи.

Фрэнк подтащил к кровати стул для гостей и сел. Шли минуты. Глаза отца были открыты, хотя сказать наверняка, в сознании ли он, Фрэнк бы не решился. Вдруг голова отца повернулась, и стеклянный взгляд уставился на Фрэнка.

— Привет, — сказал Фрэнк. Отец моргнул.

Они сидели долго. Отец явно уже не мог говорить, а Фрэнк не знал, что сказать. Потом он взял отца за руку — ладонь оказалась на удивление грубой. Хотя удивляться не стоило — проработай столько лет на заводе… Фрэнк слегка сжал руку в своих и внезапно произнес за обоих:

— Прости. Прости, что все вышло так… плохо.

Отец снова моргнул. Вдруг его рука сжалась, и он притянул сына к себе. Голова дрогнула, а уголки губ скривились в слабой улыбке — что теперь поделаешь!

На мгновение Фрэнку показалось, что у отца на глаза навернулись слезы, но тут до него дошло, что плачет он сам.

Сердце судорожно всколыхнулось в груди, и к горлу подступил острый, режущий комок.

Старик отвел глаза, и все стало как прежде. Они долго сидели молча, держась за руки. Перед глазами Фрэнка мелькало детство: мама, завод, школа, магазин, сад, футбольное поле… Господи!

Отец дернулся, хрипло вздохнул и умер.

Дафни пригласила погостить: «Твоя комната ничуть не изменилась, Фрэнк меня в нее не пускал». Дейли отказался, объяснив, что заплатил за гостиницу вперед. Зато поминок, которые превратились в посиделки для неунывающих скорбящих, избежать не удалось. Приехав в место, которое он до сих пор в мыслях называл домом, Дейли с огорчением обнаружил, что садик запущен, розы не подрезаны, а клумбы пустуют. Блудный сын рассеянным взглядом скользнул по проекционному телевизору и кожаному дивану.

Друзья отца позвали на кухню выпить.

— Тащи сюда стул, Фрэнки!

— Надеюсь, не ты платишь за гроб? Ты хоть когда-нибудь такой видел?!