Книга Человек без лица - Лоренсо Сильва

Дойл был женат. Бьюкенен не знал об этом раньше, потому что Дойл не носил обручального кольца, а сам Бьюкенен редко задавал вопросы личного характера. Но теперь он стоял перед энергичной, похожей на эльфа женщиной немного моложе Дойла, лет, может быть, тридцати. У нее были веселые глаза, веснушки, как на картинке, и обаятельная, непосредственная улыбка. Бьюкенен не мог сказать, какого цвета у нее волосы, потому что ее голова была повязана косынкой в черную и красную клетку. На ней был белый хлопчатобумажный передник, а руки были в муке от теста, которое она месила на доске.

— Ах ты господи, — сказала она с приятным акцентом южанки (Луизиана, подумал Бьюкенен), — я не думала, что вы явитесь так скоро. — В трогательном смущении она прикоснулась к щеке и оставила на веснушках белый мучной отпечаток. — В доме ужасный беспорядок. У меня не было времени, чтобы…

— С домом все нормально, Синди. Правда, — успокоил ее Дойл. — Движение оказалось не таким безобразным, как я думал. Вот почему мы так рано. Извини.

Синди тихо засмеялась.

— Можно ведь на это посмотреть и с другой стороны. Теперь мне не надо с ног сбиваться, чтобы сделать уборку в доме.

Ее улыбка была заразительна, и Бьюкенен улыбнулся в ответ.

Дойл повел рукой в его сторону.

— Синди, это и есть тот приятель, о котором я тебе

говорил. Вик Грант. Мы с ним вместе служили. Последние три месяца он работает у меня.

— Рада с вами познакомиться. — Синди протянула руку. Потом вспомнила, что она испачкана мукой, покраснела и хотела было ее отдернуть.

— Нет-нет, все в порядке, — запротестовал Бьюкенен. — Мне нравится чувствовать муку на ладони. — И пожал ей руку.

— Классный парень, — сказала она мужу.

— Так ведь у меня все приятели классные.

— Ну да, рассказывай сказки! — Она внимательно осмотрела Бьюкенена и показала на его забинтованную голову. — У меня найдется еще одна черно-красная косынка, которая будет определенно лучше смотреться, чем это.

Бьюкенен улыбнулся.

— Какое-то время мне велено не снимать повязку. Хотя толку от нее маловато. Это не то что гипс, например. Просто памятка мне, чтобы я поосторожнее обращался с головой.

— Джек говорил, черепная травма.

Бьюкенен кивнул. Голова у него все еще болела.

Он ждал, что она спросит, как он получил травму. Это был бы естественный и логичный вопрос, и он готовился повторить свою выдумку насчет падения с яхты, но она удивила его, внезапно сменив тему разговора. Показывая на лежащее на кухонном столе тесто, она пояснила:

— Вот, испеку для вас лимонный пирог. Надеюсь, вам понравится.

Не показывая своего удивления, он ответил:

— Мне не часто удается попробовать домашнего пирога. Я уверен, что любое приготовленное вами блюдо будет великолепным.

— Джек, мне этот парень нравится все больше и больше.

— Пойдемте, я покажу вам комнату для гостей.

— Если что-нибудь будет нужно, просто скажите, — добавила Синди.

— Ну, я готов держать пари, что все будет замечательно, — воскликнул Бьюкенен. — Я правда очень вам благодарен за то, что вы берете меня к себе пожить. Семьи у меня нет, а доктор подумал, что будет лучше, если…

— Тсс, — сказала Синди. — На ближайшие несколько дней ваша семья — это мы.

Когда Дойл повел Бьюкенена из кухни к залитому солнцем коридору, Бьюкенен оглянулся на Синди, все еще недоумевая, почему она не задала само собой напрашивавшегося вопроса о происхождении раны на голове.

Она тем временем уже отвернулась от него и продолжала месить тесто на кухонном столе. Бьюкенен заметил, что мучные отпечатки были и на бедрах ее аккуратных джинсов. Потом он заметил еще кое-что. Короткоствольный револьвер 38-го калибра на кронштейне под настенным телефоном рядом с сетчатой дверью. Бьюкенен знал, что Дойл никогда бы не выбрал оружие такого типа для себя. Дойл посчитал бы его игрушкой и предпочел бы полуавтоматический 9-миллиметровый или 45-го калибра. Нет, этот короткоствольный револьвер был для Синди, и Бьюкенен готов был побиться об заклад, что она знает, как им пользоваться.

Может, револьвер был здесь в качестве меры предосторожности от грабителей? — подумал Бьюкенен. Или принадлежность к «тюленям» сделала Дойла чересчур чувствительным к вопросам безопасности и в гражданской жизни? Идя за хозяином дома по коридору, он вспомнил замечание Дойла о том, что тот иногда оказывает услуги людям, на которых раньше работал, и тут же решил, что этот револьвер не единственное имеющееся в доме оружие и что Дойл держит его здесь для того, чтобы Синди могла защитить себя от возможных последствий некоторых из этих услуг.

— Вот ваша комната. — Дойл ввел Бьюкенена в милую уютную спаленку с кружевными занавесками, старинным креслом-качалкой и восточным ковром на полу. — Ванная комната вон там. Она в вашем полном распоряжении. У нас своя. Но ванны нет. Только душ.

— Это не проблема, — сказал Бьюкенен. — Я больше люблю душ.

Дойл поставил чемодан Бьюкенена на полированную скамью в ногах кровати.

— Ну, пока вроде бы все. Распакуйте вещи. Поспите. Вон на той полке довольно много книг. Или смотрите телевизор. — Он показал на небольшой телевизор, стоявший на комоде в углу. — Будьте как дома. Я приду за вами, когда ленч будет готов.

— Спасибо.

Но Дойл не уходил. Вид у него был озабоченный.

— Что-нибудь не так? — спросил Бьюкенен.

— Я не знаю ваших подлинных анкетных данных, да и знать их мне не положено, но я вычислил, что, если судить по людям, просившим о крыше для вас, мы с вами, должно быть, что-то вроде братьев по оружию. Я ценю вашу благодарность, но вам нет необходимости благодарить меня.

— Я понимаю.

Дойл помолчал.

— Я делал все по правилам. Я не задавал вам никаких вопросов. Думаю, мне сказали все, что необходимо знать. Но есть еще одно. То, что случилось, и почему вы здесь… Если можно… Это может представлять какую-нибудь опасность для Синди?

Бьюкенену этот человек вдруг показался страшно симпатичным.

— Нет. Насколько я знаю, для Синди это не представляет никакой опасности.

Желваки на щеках у Дойла разгладились.

— Это хорошо. Ей ничего не известно о тех услугах, которые я оказываю. Пока я оставался «тюленем», она не знала, куда меня посылали и надолго ли. Никогда ни о чем не спрашивала. Все принимала на веру. Ни разу даже не спросила, зачем мне нужно, чтобы она научилась стрелять, или зачем у нас в доме тут и там рассованы пистолеты.

— Как тот, под телефоном на стене в кухне? — спросил Бьюкенен.

— Да. Я видел, что вы заметили его. И такие, как этот. — Дойл приподнял покрывало на кровати и показал Бьюкенену 9-миллиметровый кольт в кобуре, закрепленной сбоку на каркасе. — На всякий случай. Вам надо знать об этом. Мне все равно, что будет со мной, но Синди… Ну, она чертовски славная женщина. Я не заслужил ее. А она не заслуживает того, чтобы я принес в дом беду.