Книга Динамит пахнет ладаном - Евгений Костюченко

— Не понимаю, что тебя так удивляет.

— «Конвоем» называют контрабандную перевозку грузов через границу, — пояснил он. — Значит, твои… Значит, эти ребята занимаются еще и контрабандой! Как хорошо, что Стиллер мне не попался в этот раз! Нет, теперь придется молиться о его здоровье. Нужно с ним встретиться, очень нужно…

— Загорелся, загорелся, — насмешливо протянула она. — Как мальчик на новую игрушку.

— Жаль, ты раньше про конвой не говорила. Ну, ладно, об этом довольно. Как тебе здесь?

— Хорошо.

— В первое время, когда я гостил у команчей, мне больше всего нравилось то, что я не понимал их языка, — сказал Орлов. — Так хорошо. Они себе щебечут, а ты ничего не понимаешь. Чужие голоса как шум леса. Просто шум. Здесь я отдыхал от людей. От слов. От чужих забот.

— Нет, при мне они все говорят по-английски. А ты давно их знаешь?

— Давно. Лет десять уже.

Вера кивнула с таким видом, словно и не ожидала услышать ничего иного:

— Тогда понятно, почему здесь есть девочка по имени Таня.

— Что же непонятного? — удивился Орлов. — Родилась в январе, крестили по имени мученицы Татьяны. Тут все крещеные. А Таня — моя крестница.

— Как у тебя все складно выходит… Когда ты уезжаешь? — спросила Вера.

— Дай хоть чаю попить, — немного обиженно сказал он, вставая с бревна и поднимая корзину.

* * *

Чай у Кливленда не пили. Пили кофе или свои ягодные морсы. Спиртного здесь не держали, и капитан Орлов терпеливо ждал окончания ужина. Наконец, они с Джошуа вышли из палатки, чтобы покурить, любуясь звездами, и Орлов попросил:

— Пусть оседлают моего жеребца. Поеду домой.

— Почему ночью?

Он быстро придумал ответ:

— Так спокойнее. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я возвращаюсь.

— В твои годы я тоже мог не слезать с коня от рассвета до рассвета. Где теперь тот отчаянный воин? — Джошуа посмотрел в небо, выпуская струю дыма. — Куда уходят наши счастливые дни?

— Туда же, куда и несчастливые.

— Не знаю. Наверно, они все-таки растекаются в разные стороны, как две реки на разных склонах одного хребта. Счастливая река и несчастная река.

— Реки впадают в море, — сказал Орлов. — Ты хочешь доплыть до моря счастья?

— Все мы туда приплывем однажды.

— Смотря в какую реку войдешь.

Покидая лагерь, Орлов проехал мимо женских палаток. Там слышался смех. «Ей весело, — подумал он. — Ей тут хорошо. Вот и ладно».

Кремнистая дорога была хорошо видна под луной. Жеребец плелся шагом, не мешая хозяину наслаждаться содержимым небольшой фляжки, таившейся до поры в седельной сумке.

Едва Орлов выехал из леса, стал задувать холодный ветер. Он развернул брезентовый плащ с капюшоном и укрылся под ним. Защитившись от холода снаружи, он продолжал греться изнутри и, пока доехал до Севастополя, фляжка опустела.

Он думал о Вере. Злился на себя, старался обдумать планы охоты на Стиллера, заставлял всплывать в памяти самые тяжелые картины недавней схватки — но перед глазами стояло ее лицо, и в ушах звучал ее голос. «Тогда понятно, почему одну девочку зовут Таней…». Что она хотела этим сказать? Что Таня — его дочка? Конечно, Вере трудно разобраться в переплетениях родственных связей клана Джошуа. Но как она могла подумать такое! Чтобы капитан Орлов мог иметь связь с женой своего друга! Неужели ревность лишает разума не только мужчин, но и женщин?

Ревность? Разве она способна ревновать? Ведь они совершенно чужие друг другу. Ничего общего. Кроме врагов.

Надо думать о врагах. О том, как вытащить их на пространство, пригодное для спокойного истребления. Надо было думать о чем угодно, только не о Вере, потому что мысли о ней лишали его сил. Он обмяк в седле, и прикладывался к фляжке, словно целуя её. Её? Кого — «её»? Верку Муравьеву? Граф, очнитесь!

Так, смеясь над самим собой и вспоминая запах ее духов, он провел почти всю ночь, то плетясь шагом, то посылая жеребца в галоп. И только речной холод немного остудил его романтический пыл.

С реки ползли туманы, и капитан Орлов насторожился. Чем меньше видишь, тем ближе надо держать оружие…

Понаблюдав за своим домом, Орлов не заметил никаких сигналов тревоги. Но на всякий случай привязал коня под деревом, а сам подкрался к дому со стороны реки, и еще с полчаса прислушивался, приглядывался, принюхивался.

Постучал в окошко тети Аниты. Она отозвалась не сразу, и ее ворчание успокоило его окончательно. Если бы в доме была засада, старушка не спала бы так крепко.

— В доме никого? — спросил он.

— Чисто, — она зевнула, выходя из флигеля со связкой ключей.

— А в чулане?

— Шериф их увел на третий день. Не думаю, чтоб они были тому рады. Я их кормила. А в камере, небось, одни сухари грызут.

— Почему в камере?

— Шериф их засадил за вторжение в частный дом и еще за то, что у них были ненастоящие значки. Они же сказали, что их прислала какая-то компания. А из компании пришел ответ, мол, таких не знаем. Вот они и сидят у него под замком.

Она открыла перед ним двери дома и остановилась на пороге.

— Есть будешь? Могу разогреть что-нибудь. Или омлет?

— Не знаю. Для ужина поздно, для завтрака рано. Ты разбуди меня через пару часов, вместе и позавтракаем.

После суточного перехода верхом он едва переставлял ноги. С трудом стянул сапоги и, не раздеваясь, повалился на кровать. Он думал, что провалится в сон, едва коснувшись подушки. Но тревожные мысли не давали заснуть.

Ему нельзя долго прятаться. Чем дольше длится его отсутствие, тем сильнее подозрения в его виновности. Виновен, но в чем? Это неважно. Как там Вера говорила? «Арестовать впредь до выяснения причин ареста».

Надо возвращаться в Эль-Пасо. Придти к капитану Джонсу. Всё рассказать начистоту. Вместе с ним отправиться к городскому маршалу. Рассказать тому про Стиллера, про Гочкиса, про «Стальную Звезду», которая раздает свои значки разным бродягам. Может быть, маршал поможет им выйти на Полковника или на Важное Лицо, которое так упорно гоняется за Верой. «Да, маршал поможет. Если сам не служит этому Важному Лицу», — засыпая, подумал Орлов.

16. Собака — друг человека

— Маршалу сейчас не до тебя, — мрачно ответил капитан Джонс, выслушав Орлова. — Пол, где тебя носило? Если бы ты приехал хотя бы два дня назад…

Они сидели в отдельном кабинете привокзального ресторана. Сойдя с поезда, Орлов решил пока не выходить в город. На всякий случай. Отправил посыльного в штаб-квартиру рейнджеров, и всего через три часа Джонс явился на встречу.

— Что случилось с маршалом? — полюбопытствовал Орлов.