Книга Общество "Сентябрь" - Чарльз Финч

— Может, дня на три. Если останусь дольше, люди подумают, что я боюсь жить дома.

— Хорошо, три дня с последующим продолжением. — И Тото обняла Джейн.

— Мак-Коннелл, давай оставим их ненадолго, — предложил Ленокс.

Они вышли на крыльцо. Там уже не было никого, кроме Дженкинса и двух констеблей, несущих дежурство. Дженкинс подошел проститься.

— Держите меня в курсе происходящего, Ленокс, — сказал он.

— Обещаю. Буду посылать вам отчет раз в сутки обо всем, что удастся узнать, или приезжать в Скотланд-Ярд.

— Прекрасно.

— Ты ведь позаботишься о Джейн, правда? — повернулся Ленокс к другу.

— Какой может быть разговор.

— Да-да. Но я хотел поговорить еще об одном. Гарри Арлингтон из военного министерства, вы с ним по-прежнему дружны?

— Да, ты же знаешь.

— Хочу попросить тебя об услуге. Мне нужен доступ к досье одного военного, погибшего двадцать лет назад. Он служил в двенадцатом Суффолкском полку.

— Это имеет какое-то отношение к расследованию?

— Совершенно верно.

— Но довольно косвенное, полагаю?

— Ты судишь по временным показателям? Нет, напротив, думаю, что это напрямую связано с нашим делом.

— Я напишу Гарри сразу же, как приеду домой. Имя военного?

— Джеймс Пейсон.

Недоумение Мак-Коннелла было предсказуемо.

— Отец этого парня? Но при чем тут он?

— Будь он жив, он входил бы сейчас в избранный круг столь малочисленного общества «Сентябрь».

— Напишу сегодня же вечером. Если поедешь в министерство утром, Гарри наверняка уже получит письмо.

— Спасибо, Томас.

— Не за что.

ГЛАВА 35

Последние дни погода стояла солнечная, в соответствии с календарным сентябрем, но наутро небо затянуло. Пока Ленокс медленно выбирался из полусна в полудрему, за окном тихо застучал дождь, пробуждая далекие воспоминания о первых днях в школе-пансионе, когда всеми забытый — как ему тогда казалось, — он сидел за письменным столом в своей ученической келье, глядя на барабанящий за окном ливень. Довольно скоро он обрел друзей, но та дождливая осень и чувство брошенности остались в нем навсегда.

События вчерашнего вечера вспоминались теперь как сон: было уже около часа ночи, когда Джейн, Тото и Мак-Коннелл сели в карету. Потом почти до двух он беспокойно ходил по кабинету, но в конце концов лег спать.

Когда Ленокс спустился из спальни, едва пробило девять. Прежде всего он написал несколько писем — одно из них Рози Литтл, — а потом уже перешел в столовую, где ждали глазунья и поджаренный хлеб. Он с наслаждением откусывал теплые, пропитанные сливочным маслом хлебцы и запивал их горячим чаем. Дождь за окном застучал громче, и к концу завтрака уже лило как из ведра. Чарлз решил все же пробежать через улицу до книжной лавки и рискнул сделать это без зонта.

— Ну-ну, — сидевший у печки мистер Каффенбрас поднял глаза от книги, — гляньте-ка, что за мокрый кот к нам забрел. Ной еще не начал загружать ковчег?

— Умоляю, не будем о котах, мистер Каффенбрас. Вы даже представить себе не можете, до чего неприятные ассоциации они у меня вызывают.

— Шумный вчера выдался вечер, а? Счастье еще, что Энни только поцарапало.

— Так вы ее знаете?

— Конечно! Она частенько заходит поболтать или забрать книги, отложенные для леди Грей.

В лавке, мимо уходящих к потолку книжных полок, молчаливо расхаживало несколько посетителей. Один подошел теперь к конторке. Непередаваемая манера держать книгу — непринужденно и в то же время так, будто ничто на свете не заставит его выпустить из рук легкой ноши, — выдавала в нем подлинного библиофила.

— Сколько она стоит, сэр? — с горящими глазами обратился он к хозяину.

Ленокс заглянул через плечо джентльмена и увидел растрепанное, но редкое старое издание — «Искусство физиогномики» Лаватера.[22]

— Три кроны, и вам очень повезло, — улыбнулся Каффенбрас.

Сделка состоялась, и джентльмен покинул лавку.

— Знаете, кто это? — спросил Каффенбрас.

— Нет. Кто же?

— Чарлз Хантли.

— Боюсь, это мне ни о чем не говорит.

— Помните принцессу Амелию?

— Дочь Георга Третьего? Почти ничего о ней не знаю. Она умерла до моего рождения.

Каффенбрас утвердительно кивнул.

— А я тогда был мальчишкой. Ей не позволили выйти замуж за любовь всей ее жизни — Чарлза Фицроя, но у них все равно родился ребенок. Незаконный. Так вот этот незаконнорожденный сын — отец Чарлза Хантли.

— Но в таком случае…

— Вот именно! Он прямой правнук Георга Третьего. Безумного короля Георга.[23]Его держали подальше от Англии, на дипломатической службе в Южной Африке, а теперь он разбогател и вернулся. Во времена вашего дедушки вот была бы шумная история!

— Должно быть, страстный книгочей?

— Вне всякого сомнения. Пока он жил бедно, его дядя — старый принц Адольф, герцог Кембриджский — присылал своего слугу оплачивать его счета.

— Дети у него есть?

— О, подозреваю, что целая дюжина.

Каффенбрас еще немного поразглагольствовал на излюбленную тему — о королевской семье, — после чего Ленокс смог заговорить о книгах. Он попросил какую-нибудь книгу новых авторов и не столь сложную, как Эразм. Каффенбрас тут же выложил перед ним с десяток книг. Несколько минут спустя Чарлз покинул магазин, держа под мышкой новенький томик, на котором красовалось «Феликс Холт, радикал».[24]Роман только что вышел.

Оказалось, что дождь почти перестал, и Ленокс пересек улицу без риска вымокнуть до нитки. Однако на крыльце собственного дома его вновь охватило уныние: у дверей леди Джейн опять стоял высокий сухопарый мужчина в сером сюртуке. Вот уже второй раз! Кто же он? Не из-за него ли глаза леди Джейн полны той тайной грусти?

Когда Чарлз садился в экипаж, чтобы ехать в военное министерство к другу Мак-Коннелла, Гарри Арлингтону, от утренней бодрости не осталось и следа.