Книга Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света - Ярослав Зуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Современные историки пишут, конклав кардиналов избрал этого баловня судьбы на папский престол из расчета, что тот с каких-то не совсем понятных пирогов сумеет маневрировать между Францией и державой Карла V. Расчет «удался на славу». Получив должность, новый папа Павел III первым делом наделил своих несовершеннолетних внуков кардинальскими мантиями. И такой человек оказался у руля в судьбоносные времена? Да он правил еще «удачнее» самого Николая II Романова. Именно он, Фарнезе, очень скоро разочаровавшийся в политике уступок протестантам (за которую якобы ратовал мудрейший кардинал Контарини), нацепил ежовые рукавицы, мол, покажем протестантам кузькину мать. Но рукавицы шли ему еще хуже сюртука дипломата. Встав во главе Контрреформации, папа предпринял впечатляющий ряд решительных мер: учредил в Риме центральный инквизиционный трибунал, утвердил устав иезуитского ордена и созвал упоминавшийся выше Тридентский собор. А чтобы супостаты уж окончательно убоялись и грохнулись в обморок, рачительно укреплял административный аппарат, одаряя своих многочисленных отпрысков кардинальскими, епископскими и прочими званиями и должностями. Понятное дело, и на созванном вскоре соборе в Триденте (1545) он был самым главным радикалом из всех, не шел ни на какие уступки протестантам, вот еще, и таким образом сорвал все попытки императора Карла добиться компромисса. Ничуть не «хуже» оказался его наследник папа Юлий III (с 1550 по 1555), назначавший кардиналами и дальних родственников, и даже слуг.
Другим был кровавый понтифик Павел IV,[189]в миру кардинал Джанпьетро Караффа, вступивший на престол весной 1555 г. Этот, безусловно, недаром прослыл и опытным дипломатом, и профессиональным теологом. В епископы его произвел папа Юлий II, непримиримый враг семейки Борджиа. На службе Святому престолу Караффа поработал и в Англии, папским легатом, и нунцием при мадридском дворе. Где, набравшись опыта у местных инквизиторов, учеников Торквемады, по возвращении основал орден театинцев, некий прообраз полиции внутри полиции, нечто сродни нашему «седьмому» управлению МВД, только при католической церкви. Естественно, когда предыдущий папа Павел III, разуверившись в способностях Контарини обуздать или даже оседлать Реформацию, создал инквизиционный трибунал, Караффа стал его бессменным председателем, соединив и пустив в ход все «лучшее» из многовекового опыта доминиканцев и испанских инквизиторов по костедробительной части. Тут уж Караффа развернулся во-всю, щелкая еретиков без оглядки на ранги, аки косточки от компота. Говорят, когда его объявили понтификом, Рим содрогнулся от страха, а многие ринулись прочь из города, как крысы с корабля, куда глаза глядят, лишь бы подальше.
Надо признать, чутье их нисколько не обмануло. Вскоре костры инквизиции запылали на всю катушку, и не в одной Италии, а в Швейцарии, германских марках и Голландии. Правда, к тому времени джинн давно выскользнул из бутылки, так что костры, зажженные Павлом IV, ничего, кроме ненависти и роста сопротивления, в конечном счете не принесли. Столь же небесспорны оказались достижения папы в международной политике. Вместо того чтобы сколачивать католические лиги, Павел IV ухитрился испортить отношения и с императором Карлом V, и с его сыном испанским королем Филиппом, остававшимся, по сути, его единственным надежным союзником. Вот так вот. А отсюда, как по мне, следует, что хоть вышеперечисленных пап и не назовешь одинаковыми, все они, сменяя друг друга на посту понтифика, в деле развала католического мира преспокойно обошлись бы и без двойного агента Гаспаро Контарини. Чего, впрочем, не скажешь об Англии, где во времена короля Генриха VIII венецианские олигархи лезли из кожи вон, чтобы создать запасной аэродром, куда можно было бы эвакуировать капиталы в случае, если станет жарко на исторической родине. Венеция постепенно становилась местом неспокойным, а бизнесмены таких не любят. Неуютно они себя там чувствуют. Ну, вы сами знаете.
Основная причина всех пороков и бедствий — это частная собственность и обусловленные ею противоречия интересов личности и общества, богатых и бедных, роскоши и нищеты. Частная собственность и деньги порождают преступления, которые нельзя остановить никакими законами и санкциями.
Томас Мор
Неудивительно, что, едва речь зашла о «запасном аэродроме», или, иными словами, об альтернативном плацдарме, подходящем, чтобы обустроить новую базу финансового могущества, олигархи республики Святого Марка устремили взоры на Британские острова, где, впрочем, уже давно пустили глубокие корни. Их положение в Англии было крепким, оставалось лишь сделать его незыблемым. Именно с этой целью, по мысли Джеральда Роуза, ко двору английского короля Генриха VIII и отправился еще в 1529 г. Франческо Зорзи,[190]воспитанник лидера «Спиритуали» Гаспаро Контарини, каббалист и член ордена розенкрейцеров.[191]Пользуясь широкими связями венецианцев и их деловых партнеров, Зорзи не просто обосновался при дворе, он стал личным советником и доверенным лицом английского короля по самым щекотливым вопросам.
Другая примечательная деталь. Будучи человеком весьма разносторонним, Зорзи в свободное от политики время увлекался спиритизмом, достаточно серьезно, чтобы из-под его пера вышел трактат «К проблемам Тайного Письма», называемый специалистами настоящим учебником по черной магии. Кроме того, он организовал нечто вроде литературного кружка, такой себе прообраз зародыша Ротари-клуба, действующего под девизом «Дружба через служение обществу». Неудивительно, что такой разноплановый человек, как Зорзи, притягивал к себе других будто магнит, а его влияние на будущую английскую интеллектуальную элиту не вызывает ни малейших сомнений. Ну а поскольку дело было на заре становления Британской колониальной империи, идеи спасения человечества от всяческих мракобесов, тиранов и прочих злодеев, позаимствованные у оккультиста и беглого францисканского монаха Франческо Зорзи, очень пригодились этой самой элите впоследствии. Причем в самом скором времени. Вооружаешься такими вот принципами, и пошел колонии пристегивать к метрополии, одну за другой. И никто слова поперек не посмеет сказать носителю демократии и свободы. Главное — под каким, так сказать, соусом себя подать.
Не будь Зорзи и его компании, и британские литература с философией наверняка приобрели бы какой-то иной вектор развития. Вероятно, выпускник Оксфорда Филип Сидни не стал бы первым поэтом Елизаветинской эпохи и не отправился бы в Нидерланды мочить католиков, чтобы, сложив там буйную голову, подать дурной пример на будущее знаменитому Гордону Ноэлу Байрону, которого независимость далекой Греции трогала гораздо больше неразрешенных проблем прямо под носом, в Англии. Эдмунд Спенсер не написал бы свою «Королеву Фей», завуалированную красивыми аллегориями оду набирающему мощь английскому колониализму, в которой доблестные двенадцать рыцарей несут остальному сиволапому миру светочи цивилизации. Какие именно светочи, явствует из адресата, вдохновенное произведение Спенсера посвящалось самому сэру Уолтеру Рейли, одному из самых прославленных английских пиратов.[192]Ну и так далее, по долгому списку, начиная с Роберта Фладда и Фрэнсиса Бэкона и заканчивая Томасом Гоббсом и Джоном Локком,[193]основоположником того самого либерализма, которым олигархия Британской империи впоследствии пользовалась, как универсальным кистенем, для разрушения мироустройства цивилизаций-конкурентов.
