Книга Лицо на продажу - Михаил Серегин

Мы попытались поздороваться, но наша вежливость осталась без ответа, и тогда я не нашел ничего лучшего, как спросить привратницу:

– Доктор ездит на «Тойоте»?

Женщина смерила меня уничтожающим взглядом.

– Что за фантазии? – фыркнула она. – Доктор ездит на «Ауди». – И тут же вышла в какую-то боковую дверь.

Мы с Мариной переглянулись и смиренно присели на диван, расположенный по другую сторону окна. Женщина, занимавшая по отношению к нам симметричную позицию, по-прежнему сохраняла неподвижность и величие изваяния. Ее взгляд был сфокусирован на входной двери, как на единственном источнике надежды. Я вспомнил, что рассказывала Марина о некоммуникабельности миллеровских пациентов, и, кажется, понял причину этой некоммуникабельности.

– Ну что, будем ждать? – шепнула Марина.

– У тебя есть какие-то сомнения?

– Мне кажется, доктору сегодня не до нас, – объяснила Марина. – Обрати внимание, кроме нас, тут никого нет.

– А как же! – кивнул я в сторону неподвижной дамы.

Марина наклонилась к моему уху и еле слышно произнесла:

– Мне кажется, она сидит здесь уже много дней! Посмотри, какая безнадежность написана у нее на лице!

– Напротив! Только надежда удерживает ее здесь, – возразил я.

– Но что удерживает нас? – сказала Марина. – Я сейчас совершенно отчетливо поняла, что не нуждаюсь в опеке врачей.

– Вообще всех врачей? – подозрительно уточнил я.

Марина засмеялась и обвила руками мою шею.

– Ну, одному врачу я, пожалуй, дам шанс! – обнадеживающе шепнула она.

Дама на соседнем диване впервые зашевелилась и совсем неодобрительно покосилась в нашу сторону. Я осторожно убрал руки Марины со своей шеи и сказал:

– Кажется, мы ведем себя не слишком пристойно. На нас уже обращают внимание!

– Тем более нам следует поскорее отсюда убраться! – заявила Марина.

– Но сегодняшний визит не будет стоить нам ни копейки. Разве это не повод посидеть здесь часок-другой? Здесь тепло и сухо и общество великолепное… – сострил я.

Марина хихикнула, и дама опять посмотрела на нас. Я приложил палец к губам и сделал страшное лицо. Некоторое время мы сидели в тишине, чинно сложив на коленях руки. Стрелки на больших настенных часах, висевших над входной дверью, переползли на половину одиннадцатого.

Шума подъехавшего автомобиля мы не слышали. Собственно, мы не слышали и звука отпираемых замков – хозяин возник перед нами внезапно, точно черт из коробочки. Мы невольно приподнялись со своих мест и поклонились. Заболоцкий скользнул по нас бархатными измученными глазами, кажется, не узнал и ограничился коротким кивком. Затем он шагнул к даме и довольно неприязненно спросил:

– Почему ты здесь? Это неудобно…

Обращение прозвучало достаточно странно… Я понял, что ошибся, как школьник, и, видимо, принял за пациентку саму хозяйку. Мне стало неловко.

– Ты был у адвоката? – без выражения, но громко произнесла женщина.

– Елена! – поморщился Заболоцкий. – В самом деле, неудобно! Мы можем поговорить обо всем позже…

– Мне не о чем с тобой говорить! – отрезала дама. – Я желаю только знать, был ли ты у адвоката?

Заболоцкий беспомощно оглянулся на нас и прошипел:

– Я прошу тебя, Елена! Здесь пациенты. Мы поговорим позже. Ты должна меня выслушать!

– Странно, что ты только сейчас вспомнил о пациентах! – язвительно сказала женщина. – Прием у тебя начался тридцать минут назад.

– О господи! – раздраженно проговорил Заболоцкий. – У меня было неотложное дело! Я тебе обо всем расскажу… В конце концов, мы должны понять друг друга?

– Я давно уже все поняла! – непреклонно заявила женщина. – Мне не надо больше ничего объяснять! Я только хочу получить свое!

– Что свое?! – не выдержал доктор, срываясь на крик. – Что ты называешь своим? Все, чем ты пользуешься, нажито мной неусыпным трудом!

Наши лица сделались каменными – присутствовать при семейной сцене всегда нелегко. А тут еще женщина неожиданно произнесла:

– Голубая «Тойота» тоже? – Оказывается, она только притворялась отстраненной.

Мы с Мариной вздрогнули и переглянулись. Заболоцкий тоже оцепенел, а потом с возмущением сказал:

– Что ты плетешь? Какая «Тойота»?

Женщина не удостоила его ответом, поднялась и с королевской грацией пошла прочь. Заболоцкий с яростью и бессилием смотрел ей вслед. Она поднялась по лестнице и скрылась.

– Может быть, мы зайдем в другой раз? – деликатно произнесла Марина.

Заболоцкий пристально посмотрел на нее и обессиленно потер ладонями пухлые щеки.

– Зачем же в другой? – бесцветно спросил он. – Прошу!

Он распахнул дверь кабинета и вошел первым. Мы неуверенно последовали за ним и увидели, как он снимает плащ и вешает его на крючок – руки его слегка дрожали.

– Прошу, присаживайтесь! – сказал он, оборачиваясь.

Лицо Заболоцкого украсила дежурная улыбка – он сумел взять себя в руки. Мы опустились в кресла, и доктор внимательно всмотрелся в наши лица.

– Кажется, я вас знаю, верно? – с некоторым облегчением проговорил он, неловко улыбаясь. – Вот этот молодой человек всегда приходит ко мне в самый интимный момент…

– Ей-богу, я не нарочно, Александр Анатольевич! – заверил я.

– Анатолий Александрович! – машинально поправил Заболоцкий. – Не смущайтесь. Это я пошутил. Видимо, не слишком удачно… Однако что вас привело ко мне?

Мы объяснили. Лицо Заболоцкого просветлело, и он с облегчением произнес:

– Вот теперь я окончательно все вспомнил! Разумеется! Будет очень любопытно взглянуть на работу коллег… Вы-то сами удовлетворены?

– Пожалуй, да, – кивнула Марина. – Хотелось бы знать, дальше все будет без осложнений или следует чего-то остерегаться?

Заболоцкий кивнул и поспешно облачился в белый халат.

– Прошу пройти в смотровую! – предложил он Марине. – Это недолго. Ваш спутник не успеет даже соскучиться.

Оставшись один, я попытался сосредоточиться и припомнить во всех деталях, как отреагировал Заболоцкий на неожиданный вопрос о голубой «Тойоте», – и решил, что момент растерянности в реакции доктора был основным. Правда, это ничего мне не давало. Пожалуй, вмешательство жены даже повредило моим планам. Теперь Заболоцкий был настороже.

Однако сегодня наш доктор был явно не в форме. У меня появилось подозрение, что он вообще отменил сегодня прием, и наша встреча состоялась абсолютно случайно. Заболоцкий был озабочен чем-то посторонним, не имеющим прямого отношения к косметологии. Что бы это ни было, надо было это использовать.