Книга Правила игры - Владимир Аренев

Поздоровавшись со мной, Валхирры принялись за завтрак.

Господин Валхирр осторожно, с благоговением, положил своей супруге несколько ложек салата, два кусочка мяса и налил в высокий тонкий бокал темного вина. Затем принялся есть, не глядя на жену, но всякое ощущение отражалось на их лицах почти одновременно. Почти. У госпожи на несколько секунд раньше, чем у ее супруга.

Мясо, которое подали сегодня к столу, было жестковатым, и поэтому, когда одно из волокон застряло в зубах у госпожи Валхирр, я не особенно удивился, что оба лица – и мужчины и женщины – скривились и даже руки их потянулись ко ртам с одинаковым рвением. Только господин Валхирр сумел остановить себя; впрочем, мучительное выражение не покидало его лица до тех пор, пока супруга не извлекла ненавистную нить.

Наверное, я наблюдал за ними слишком пристально – господин Валхирр удивленно взглянул на меня:

– Что-то не так, господин Нулкэр? Я смущенно покачал головой:

– Простите, пожалуйста. Все в порядке. Валхирр тоже смутился, даже покраснел:

– Да-да, это вы меня простите, – и тут же, без видимого перехода, блаженно откинулся на спинку кресла. Жена его в это время с удовольствием потягивала вино из бокала.

Если Мугид знает – а думаю, он знает – обо всем, что происходит в «Башне», становится понятным, почему он отменил сегодня повествование. Такая восприимчивость Валхирра к чужим эмоциям очень опасна – прежде всего для самого Валхирра. Пойду-ка я отсюда. Бедняге с лихвой хватает эмоций собственной жены.

Я пожелал им приятного аппетита и вышел. Ну что же, в библиотеку?

Но прежде, чем заняться изучением «Феномена Пресветлых», я решил зайти к Карне. Ее болезнь неприятно удивила меня – и в этом можно было признаться хотя бы самому себе. Что же, доброе слово и участие всегда приятны тем, кому нездоровится. Вот только нужно отыскать слугу, чтобы выяснить, где расположена ее комната.

Вообще за все то время, пока я находился в гостинице, сталкиваться с прислугой мне приходилось довольно часто, но, где именно они живут, я так и не выяснил. Слуги появлялись тогда, когда в них возникала необходимость, – словно знали об этом заранее. А как только эта необходимость исчезала, исчезали и они, безмолвно и таинственно, полностью соответствуя духу гостиницы.

Ну что же, раз они появляются при первой в них необходимости, то должны появиться и сейчас.

Конечно, ничего подобного не произошло.

Хорошо, где могут находиться комнаты для слуг? Скорее всего на первом этаже. Отлично, спустимся на первый этаж!

На первом этаже все оставалось без изменений: псевдофакелы, псевдооружие и псевдогобелены. И входная дверь, за которой почти ощутимо давяще нависала рухнувшая глыба.

Итак, за которым из гобеленов скрывается вход в служебные помещения? Наверное, рядом с комнаткой для повествований? Или нет? Но почему бы мне не начать поиски именно оттуда?

Я приподнял за край тот из гобеленов, что еще в первый же день привлек мое внимание. «Охота на оленя». На оле…

Не может быть!

Но это был он – мой олень, тот самый, который своим криком поднял меня с постели и заставил стремглав нестись на помощь. В его тело впились стрелы, кровь капала на траву, а сзади неслась охота, бешеная и неукротимая.

Невероятное совпадение?

Я рассмеялся сухим трескучим смехом. В этом месте не место для совпадений – да простят меня мертвые Боги за невольный каламбур. Итак, в ту ночь один из нас оживил оленя, но оставил в гобелене всех остальных «действующих лиц». Нужно будет поговорить с «очкариком». Мне продолжает казаться, что это его рук (ну, не совсем рук, скорее – воображения) дело.

Но раз уж совпадения, то совпадения по полной программе, разве не так?

Я приподнял краешек гобелена и ничуть не удивился, когда обнаружил там дверь. Самую обыкновенную дверь, с металлическими петлями, с поворачивающейся ручкой и с небольшой замочной скважиной – все как положено.

Привыкший к тому, что раз уж я отыскиваю дверь с замком, то она непременно оказывается открытой, я нажал на ручку и… Ну да, дверь открылась.

За ней не было ни темного коридора, ни комнаты с электрофакелами – ничего подобного. Только черная шелковая в, занавеска – на весь дверной проем – чуть покачивалась из-за сквозняка, который я вызвал тем, что открыл дверь.

Я хотел было приподнять и занавеску, чтобы взглянуть за нее, но неуклюже пошевелился, споткнулся о порог и шагнул вперед. На одно-единственное мгновение мне показалось, что я окунулся во что-то невидимо-тягучее, но это длилось так недолго, что лишь позднее, анализируя свои ощущения в тот момент, я вспомнил об этой незримой тягучести. А тогда…

Комната была небольшой и создавала впечатление нежилой. И это при том, что имелись здесь и кровать (правда, очень узкая, без матраса, аккуратно накрытая сверху покрывалом), и письменный стол со стулом, и несколько полок с книгами. Стол стоял под небольшим стрельчатым окном, там же, под окном, стоял и высокий человек, повернувшись спиной ко мне и двери, через которую я вошел. Человек разговаривал, «прижимая к уху массивную черную трубку. От этой трубки тянулся крученый провод – прямо к ящику, который располагался на письменной столе. Вот такая картина.

Человеком, кстати, был Мугид. Не узнать повествователя трудно – и голос, и фигуру старика сложно спутать с кем-либо еще.

– Послушайте! – говорил он, и я впервые слышал в голосе Мугида нотки раздражения. – Послушайте, как вы не понимаете?! Необходимо, чтобы сюда немедленно прибыли спасатели. Мы заперты в гостинице вместе с группой внимающих. Что?.. Да, есть. Но это еще ни о чем не говорит. Психологически ситуация становится очень напряженной. Что? Молодой человек, вы, кажется, не совсем понимаете. Если спасатели не появятся в течение суток, я подам на вас в суд. На вашу компанию вообще и на вас в частности. И, не сомневайтесь, выиграю дело. Что значит выходные дни?! Вы же, сожри вас демоны, спасатели, а не продавцы мороженого! Какие могут быть выходные дни?! Что за чушь?! Я не волнуюсь.

Он раздраженно швырнул трубку на стол, и по шипению, доносившемуся из нее, я понял, что связь оборвалась.

– Идиоты! – прошептал Мугид. – Идиоты!…

Старик постоял немного, глядя в окно – для этого ему пришлось задрать голову, потому что оно располагалось почти у самого потолка. Я не мешал ему – кто знает, на что способен повествователь в припадке священного гнева? Еще швырнет вменя один из ножей, которые висят у него на нараге, а потом скажет, что так и было. Я лучше подожду.

Вряд ли это оказалось таким уж разумным решением с моей стороны. Просто я не задумывался над тем, понравится ли старику, что его разговор подслушали. А когда задумался, Мугид уже поворачивался и правая его рука – как чувствовал! – легла на рукоять ближайшего ножа.

Не знаю, как я сохранил самообладание. Почему, например, не закричал дурным голосом и не попытался выпрыгнуть из комнаты или не побежал крутить старику руку в надежде «авось успею раньше, чем он метнет». Не знаю. Наверное, не верил в душе, что он на такое способен.