Книга Лев и ягуар - Елена Горелик

— Что такое? — увидев новую «жертву», Галкина ярость опять выплеснулась наружу. — Ты где был?

— В порту, — опешил Хосе. Такого приема он точно не ждал. — Пошел повидаться с Рыжим. А что?

— А то, что ты должен был сидеть учить французский, очередной «банан» исправлять! — вскипела Галка. — Дружба — это замечательно, но она будет еще замечательнее, если ты перестанешь хватать плохие оценки! Фиг ты у меня теперь в порт пойдешь, пока уроки не выучишь, понял?

Обиженный Хосе раскрыл рот, дабы возмутиться, но вовремя заметил мимику Джеймса. Мол, лучше помолчать, братец. И вообще, как можно скорее убраться в свою комнату.

— Хорошо, я уже иду. Учить французский, — мальчишка попятился к двери. — Уже иду… Ой! — пискнул он, едва не перецепившись через порог. Галка изобразила зверский оскал, и Хосе, не рискуя больше ее провоцировать, мигом смылся.

Из соседней комнаты вышла чернокожая нянька с маленьким Робертом на руках. Жано выбежал из-за ее широкой юбки и бросился к маме, будто ничего не случилось… Как бы ни был силен приступ ярости, Галка никогда не обрушивала ее на детей. Роберт еще слишком мал, а Жано… Почти пять лет парню, уже все прекрасно понимает. Да и не хотелось без причины орать на ребенка, еще до рождения оставшегося без отца. Впрочем, если хорошо подумать, и без матери тоже.

С тихим стоном миссис Эшби упала на стул.

— Ладно, мальчики, вы меня одолели, — сказала она, чувствуя, как подступает новый приступ — на этот раз головной боли. Взяла у няньки малыша, усадила к себе на колени.

— Мам, не сердись, — Жано произнес это так серьезно, словно ему было не четыре с половиной года, а все сорок. — Охота тебе на всяких дураков обижаться?

— Джон, что за выражения? — Джеймс, заметив, что супруга, еще не остыв, собирается сказать сыну что-то нехорошее, счел нужным вмешаться. — Не слишком ли мало тебе лет, чтобы ты мог говорить подобные слова?

— А сколько мне должно быть лет, чтобы я мог их говорить, папа? — все так же серьезно сказал Жано.

Галка, не выдержав, прыснула.

— Это заговор, — нервно хихикнула она. — Коварный заговор с целью рассмешить меня до полусмерти.

— Совсем другое дело, — мягко улыбнулся Джеймс. Женушка больше не орет, в драку не лезет, возится с детьми… Как мало, оказывается, нужно джентльмену для счастья.

Способ Джеймса — сунуть своей драгоценной детей в руки, чтобы отвлеклась от иных проблем — всегда действовал безотказно, и все же прошло не меньше получаса, пока Галка успокоилась. Вот тогда мистер Эшби отправил сыновей с нянькой в детскую и приступил к допросу с пристрастием.

— А теперь рассказывай, — он повернул один из резных испанских стульев и сел напротив супруги с таким видом, будто собрался посадить ее под домашний арест до конца исповеди. — Ты у меня человек горячий, но чтобы довести тебя до такого ужасного состояния, нужно хорошо постараться.

— Это верно, — покривилась Галка. «Шторм» давно утих, но чувствовала она себя, мягко говоря, не очень.

— Не хочешь рассказывать?

— Нет, Джек. Просто выбираю, с чего начать…

— Ба, а чего это хозяйка дерется? Ты ж говорила, наши господа вовсе даже не плохие люди, хоть и пираты.

— Дурачок ты, Ги, — заворчала на внука кухарка, старая толстущая негритянка. Яркий тюрбан, в который она превратила подаренный хозяйкой алжирский платок, казалось, прирос к ее голове. — У них на кораблях старшие младших только подзатыльниками и учат. Скажи спасибо, что господа не захотели продать тебя с матерью испанской семье. Я слышала, в том доме подзатыльников слугам не дают. Зато почти каждый день кого-то на конюшне порют… Ну и чего ты тут расселся, бездельник? Тащи воду, не то я тебя сама половником огрею!

Гнев суровой бабушки казался мальчишке куда страшнее, чем все подзатыльники госпожи, и он, подхватив ведро, мигом умчался за водой.

Галка терпеть не могла жаловаться. Даже мужу. Даже если ее как следует допекли. Поэтому рассказ вышел не очень складным. Но все же Джеймсу удалось вытянуть из нее всю эту историю. Галка, что в общем-то напрашивалось по логике вещей, решила начать с начала. И поведала, как ее сперва раздраконили два испанца, искренне не понимавших, почему они должны платить какие-то налоги в городе, основанном испанцами, словно в какой-то иной стране. Обычно такие дела решались на месте, в лицензионной конторе. Но эти два остолопа явились с жалобами к месье Аллену, а получив там от ворот поворот, пришли к генералу Сен-Доменга. Опять-таки с жалобами. Правда, они не на ту напали. В таких случаях Галка за словами обычно не лезла, сразу объясняла, куда должны идти столь непонятливые сеньоры и какие действия при этом совершать. Но сегодня все не заладилось с самого утра. Купцы не стали угрожать, как это обычно за испанцами водилось. Они начали плакаться на трудные времена, на сварливых супружниц и большое количество детей, которых им оные супружницы успели подарить за годы совместной жизни. Галка ограничилась искренним советом либо платить налоги на общих основаниях, либо катиться за горизонт и больше никогда не показываться в этой гавани. Ибо, хоть и основали ее испанцы, она уже давно принадлежит не Испании. Потом с неприятным осадком на душе она отправилась к Мартину. И все бы ничего, да немец умудрился не к месту похвалить расовую теорию. А для Галки, создававшей Сен-Доменг на совершенно иных принципах, это было как удар ножом в сердце. Она вскипела, обозвала Мартина «недобитым нацистом» и посоветовала ему как можно реже воспроизводить вслух тот бред «шизика с усиками», что в итоге привел упомянутого деятеля к самоубийству, а Германию — в задницу. Мартин, как ни странно, воспринял Галкину гневную тираду совершенно невозмутимо, и, пожав плечами, вернулся к прежнему занятию — расчетам какого-то механического устройства… Кое-как удержавшись от соблазна пойти по статье восьмой Уголовного кодекса Республики Сен-Доменг (убийство с отягчающими), Галка наконец отправилась домой. В Алькасар де Колон. Путь ее пролегал по новому кварталу, где жили иммигранты-мастеровые. Проходя по улице Сен-Мартен она услышала какие-то вопли, ругательства на немецком и испанском языках… Где вы видели свару, мимо которой могла спокойно пройти Алина-Воробушек? Вот Галка и решила посмотреть, кто там порядок нарушает…

— Захожу — и вижу: целая семейка в таких милых типовых робах. Мужики все патлатые, бородатые, одеты одинаково, женщины тоже как на одном станке штампованные. И все как на подбор страшные, даже я на их фоне показалась бы королевой красоты, — едко ухмылялась Галка, рассказывая мужу этот эпизод. — А у дверей — учитель-немец и двое парней из стражи. Да не из наших, а испанцы, те, что тут и раньше стражниками работали. И все орут. Я ж по-немецки ни уха ни рыла, сразу перехожу на испанский. Спрашиваю, в чем проблема? Они разом заткнулись и уставились на меня как на черта из преисподней…

— Если ты спросила в той манере, какая за тобой водится, ничего удивительного в их реакции я не вижу, — улыбнулся Джеймс. — Обычно ты начинаешь подобные вопросы словами «Какого хрена…» или «Что за фигня…»