Книга Оплот и Пустота - Павел Клименко

Глом поёрзал на стуле и откашлялся:

- Для замужней женщины лучше лиловое. Но... это также зависит от цвета глаз. Подозреваю, речь идёт о вашей жене...

- С чего ты взял?

Улыбка затеплилась на губах офицера:

- Все знают - кроме дел ночной стражи и семьи вас больше ничего не интересует... Лучше лиловое. Глаза у неё яркие, но вишнёвый цвет больше пристал... э-э-э... свободным девушкам. Женщины - мнительные создания. Могут не так понять.

- Я так и знал.

- Что со мной будет? - выпалил Глом, буравя глазами командира.

Провинившегося офицера требовалось наказать и, возможно, даже разжаловать в простые стражники, но делать этого очень уж не хотелось. Несмотря на молодость, Глом считался толковым командиром, солдаты его уважали, в стычках с нордами он показал себя достойно. Хотя зачем врать самому себе? Главная причина нежелания разбираться по всей строгости крылась не в этом. Сегодняшний день и два последующих должны стать особенными. Санлес долго готовился, всё распланировал, настроение уже за неделю до этого забралось на недосягаемую высоту, а романтические чувства заполонили всё естество. Возможно семейная жизнь со временем и становится для многих обузой и пустым ритуалом, но в его случае всё было по-другому. Одиннадцать лет брака только укрепили его любовь к жене, подарили множество несравненно прекрасных дней, сделали жизнь полноценной. Дочь росла замечательным ребёнком, и мало какая семья могла похвастаться такой сплочённостью, как у них.

Делано насупленное и строгое выражение лица плохо скрывало настоящее состояние Санлеса. Уголки губ его поползли вверх и в стороны, вокруг глаз образовались мелкие морщинки, взгляд потеплел. Он неосознанно хлебнул пива из кружки и нарочито сурово отрезал:

- Ты будешь наказан. Нет, я решил тебя не разжаловать, ты даже не будешь переведён. Но все праздничные дни проведёшь в башне. Будешь дежурить. День сна, ночь службы. И не дай Оплот, я приду с проверкой и увижу что-то подобное... До конца своих дней будешь торчать в Логидо. Получишь самые скверные рекомендации. Ты знаешь нрав их коменданта?

Сглотнув, Глом отбросил со лба якобы мешающие волосы:

- Знаю.

- Вот и чудно. И ещё...

Офицер настороженно подобрался, хотя во взгляде его читалось облегчение:

- Да?

- Ткачи мастерской Улвина и правда лучшие, как мне сказали?

Глом невольно усмехнулся и вытер испарину со лба:

- Да, в общем... Искусницы Йонис считаются самыми лучшими, но их цены способны разорить даже богачей Ассулта. Улвин очень хорош. Хотя тоже дороговат, как по мне.

Санлес хлопнул воспрянувшего духом офицера по плечу.

- Ладно, ты всё понял. Прошёл бы войну Яростных пик - знал бы, чем чревата такая потеря бдительности, - уже стоя в боковом проёме башни он обернулся. - И никаких мне разговоров и шуточек о ткани и о моей жене.

Подчинённый мотнул головой, лицо его выражало саму преданность и готовность молчать до скончания веков.

Санлес сбежал вниз по ступенькам, слыша сзади выкрики Глома, велящие солдатам немедленно подтянуться; прикорнувшие на нижних ярусах стражники опрометью выскакивали на стену - должный порядок восстанавливался.

Рассвет приближался с каждой минутой. Ленивый дождик покрывал всё вокруг серой вуалью, но не казался удручающим, в нём наоборот чувствовалась весенняя лёгкость и непринуждённость. Даже промокший насквозь капюшон и сапоги оказались бессильны перед ликующим предвкушением встречи с женой. Осчастливить её неожиданным подарком на праздник, увидеть радостный блеск её глаз, потерять голову от долгого поцелуя, усадить на колени дочурку, позавтракать вместе. Возможно кому-то для счастья требуется нечто большее, но только не ему.

Санлес углубился в радостные мысли и, безотчётно приветствуя редкие встречные патрули, добрался до лавки знакомого торговца. Стряхнув часть влаги с плаща, он постучал в перекошенные двери двухэтажного особняка с необычно высокими окнами.

Долго не было никакого ответа, но затем послышались шаркающие шаги, и дверь перед ним открылась. На пороге сгорбился заспанный старикан со слежавшимися космами, облачённый в длинную рубаху, коей не помешала бы стирка. Торговец почесал бок свободной рукой, масляный светильник поднялся до уровня глаз, и он недовольно пробормотал:

- Твой стук подымет и мёртвого. Нет покоя ни днём, ни ночью.

Кошель в руках Санлеса многообещающе звякнул, и он, не дожидаясь приглашения, проскочил мимо хозяина внутрь. Старик раздражённо указал на стул и, ворча себе что-то под нос, удалился в соседнюю комнату.

Помещение выглядело непривычно убого как для лавки: деревянные панели прилавка давно потрескались, полки за ним пустовали, кругом лежал слой пыли в три пальца толщиной, а в затхлом воздухе висел запах грязной одежды. Тем не менее, все сведущие люди в крепости знали, кто самый пронырливый торговец, способный достать даже меховую накидку из-под спящего норда.

Шаркающие шаги приблизились вместе с пятном света, и купец опустился на соседний стул.

- Это оно, - заявил он, потыкав крючковатым пальцем в свёрток.

- Лиловый атлас из мастерской Улвина?

- Нет, старая тряпка из дома деревенской бабки... Конечно фрилионский атлас. Лиловый, как и заказывал.

Кошель снова звякнул в руке гостя, и на стол высыпались четыре серебряные монеты.

- И одну сверху за срочность, - потребовал старик оживлённо. Сонным он более не казался, пальцы его левой руки едва различимо тёрлись друг о друга.

Санлес несколько раз моргнул от такой наглости:

- А не зарываешься ли ты, уважаемый?

- Так отдельный караван пришлось снаряжать. С шелкопрядами на юге нынче трудности. Дохнут, говорят, они сильно. Среди ночи меня поднял. Расходы, расходы, всё одни расходы.

Санлес прижал указательным пальцем к столу пятую монету и впился взглядом в бегающие глазки торговца:

- Хорошо, серебряный сверху, но... кто-то обещал мне сладких тянучек из виноградного сока.

- А то как же, всё есть, - откуда-то с боковой полки старик достал ещё один свёрток.

Устав торговаться, Санлес сгрёб под мышку оба заказа и оставил скупердяя досматривать прерванный сон.

На улице счастливый покупатель накинул капюшон и заспешил по Серой вехе, сопровождаемый задорным бегом дождевых ручейков по мостовой. К собственному дому он добрался через десять минут. Ключ со второй попытки тихо нырнул в замочную скважину, дверь бесшумно приоткрылась и пропустила хозяина внутрь.

Тесноватая, но уютная прихожая одарила теплом, светом одной масляной лампы и знакомым запахом имбиря из кухни. Насквозь помокший плащ занял положенное место на вешалке, и под ним тотчас натекла целая лужа.