Книга Любовь и честь - Патриция Хэган

– Я переписал счет на вас сгоряча, – прервал Курт. – Он никогда не был вашим и никогда не будет!

– Зачем же вы тогда делали вид, что Пегас мой? Что вы пытались доказать? – возмутилась Кит.

– Доказать? – с издевкой повторил он. – Подумайте сами, Кит. Честно признайте: вас тянуло ко мне, как меня к вам, а борьба за лошадь только предлог.

– Хотите сказать, что переписали счет только ради того, чтобы… купить меня?

– Точно. – Он самоуверенно улыбнулся. – Я хотел сделать нечто такое, чтобы до вас дошло, что вы хотите меня. – Он грубо привлек ее к себе и страстно поцеловал. – Почему вы, Кит, не можете быть честной хотя бы с самой собой? – прошептал он.

На какое-то мгновение она, потрясенная его дерзостью, лишь молча в упор смотрела на него. Нет, больше выносить это она не в состоянии! Она отступила назад, чтобы дать ему пощечину, но он схватил ее за запястье и завел руку за спину.

– Мерзавец! – закричала она. – Вы никогда не получите меня, никогда не получите эту лошадь! А теперь убирайтесь вон…

Внезапно дверь в гостиную громко хлопнула. Кит повернулась и увидела ворвавшегося в комнату отца.

– Что, черт побери, здесь происходит? – рявкнул он и, заметив, что Курт удерживает Кит, бросился на него, изрыгая ругательства.

Курт немедленно выпустил Кит:

– Извините, мистер Колтрейн. Между нами возникло небольшое недопонимание.

Кит потирала запястья, с трудом сдерживая гнев. Меньше всего она хотела, чтобы отец вмешался в эту историю.

– У нас произошел спор, – разъяснила она. – Ничего серьезного. Мне очень жаль.

– Ты выбрала самое подходящее время! – съехидничал отец. – Твоя бабушка на смертном одре, а ты визжишь, как девица легкого поведения. И вы, Тэннер… – Колт переключил свой гнев на него. – Вы привыкли так обращаться с женщинами?

– Только в тех случаях, когда они собираются дать мне пощечину, – холодно заметил Курт.

– Живо рассказывайте мне, что здесь произошло, – угрожающе сказал Колт, поглядывая то на Курта, то на Кит.

Кит нервно пожала плечами:

– Я сказала: у нас был небольшой спор. Я вышла из себя. Вот и все. Прости.

– Следует ли мне напоминать, что мы гости в доме Бачера и своим поведением ты позоришь нашу семью?

– Все дело в лошади, – сказал устало Курт.

Кит предостерегающе взглянула на него:

– Я улажу это.

Курт покачал головой:

– Простите, но ваш отец имеет право знать. – Он повернулся к Колту: – Лошадь, которую ваша дочь привезла из Испании, – моя.

Колт нахмурился:

– Она сказала, что выиграла ее на скачках.

– Да, это так, но в то время она не знала, что лошадь была украдена у меня человеком, который заключил пари с вашей дочерью.

Колт застыл от возмущения.

– Ну что же, мистер Тэннер, если это правда, вы должны были прийти ко мне, а не к моей дочери, однако не в этот момент. Поэтому попрошу вас оставить нас. Если вы свяжетесь со мной, когда мы вернемся в Нью-Йорк, мы обсудим этот вопрос. – Он направился к двери, показывая, что считает дело завершенным.

Курт не сдвинулся с места.

– Я никуда не уйду, пока вы не выслушаете меня. Я пришел сюда не затем, чтобы потребовать свою лошадь. Мне небезразлична судьба Кит, и я пришел сказать ей это. Лошадь давно являлась для нас яблоком раздора, и я думаю, что возникшая напряженность в отношениях порой подталкивает нас на ошибочные поступки. Разве не так? – Он внимательно смотрел на нее.

Кит вызывающе подняла подбородок. Если бы Курт не насмехался над ней, не издевался, Кит стала бы на его сторону. Теперь же она разозлилась и решила ни в чем не соглашаться с ним. Она промолчала.

– Ну хорошо, – сказал Курт спокойно, – вы не оставляете мне выбора.

На миг Кит действительно испугалась и инстинктивно отодвинулась от него.

– Я пришел сюда не за тем, чтобы потребовать свою лошадь обратно. Кит уже не первый месяц знает, что ее украли, но она мне ее не возвращала. Я продолжал надеяться, что вопрос можно урегулировать. Тогда она заключила со мной свое собственное пари на то, что, если у нее хватит духа выступить в качестве матадора, она оставит лошадь у себя. Я пошел на это, полагая, что Кит шутит. Я никогда не мог предположить, что она сделает это, что она уже годами пропадает в загонах для быков. Если вы не знаете, на всякий случай сообщаю: ваша дочь вполне подготовленный участник боя быков, – добавил он с усмешкой.

Колт обратился к дочери:

– Это правда, Кит? Он приходил к тебе после тех скачек, чтобы сказать, что лошадь украдена?

Кит молча кивнула и набросилась на Курта:

– Вы удовлетворены? Раньше соглашались с тем, что лошадь стала моя, а теперь не держите слово. Вы подлец, и я ненавижу вас!

К ее удивлению, Курт покачал головой и рассмеялся:

– Нет, Кит, вы меня не ненавидите. Вы просто избалованный ребенок, который привык всегда поступать по-своему. В душе вас тянет ко мне, и вы это знаете.

– Ну, Тэннер, хватит! – рыкнул Колт. – Убирайтесь! Сейчас же! Возьмите вашу проклятую лошадь в конюшне, где ее держит Кит, и проваливайте навсегда из нашей жизни!

Кит негодующе закричала:

– Ты не можешь так поступить, папа! Это нечестно!

– Возможно. Но это – справедливое наказание за то, что ты вовлекла его в пари. Я разочарован в тебе, Кит. Твоя мать права, – лаконично добавил он, – мы пошлем тебя с Мэрили в Европу в пансион. Полагаю, тебе следует научиться вести себя, как это положено леди.

Кит повернулась к Курту. Злые, горючие слезы потекли по ее щекам.

– Надеюсь, теперь вы довольны, черт вас побери!

– Я совсем не хотел, чтобы все обернулось таким образом. – Курт печально покачал головой.

Ее глаза сверкали ненавистью, его – отражали разочарование и сожаление.

Кит боялась, что он может рассказать Колту о покупке ею ранчо. Тогда отец наверняка не пустит ее в Испанию. «О мой Боже, – думала она, – ведь эта мечта – единственное, что у меня осталось».

– Уйдите, прошу, – взмолилась она. – Не кажется ли вам, что сегодня вы уже много наговорили?

Курт знал, о чем она думает, и хотел сказать, чтобы она не волновалась, но ведь она не станет слушать его. Он пошел к двери и посмотрел Колту в глаза, не боясь его запугиваний.

– Я не хочу лошадь. Пусть ею владеет Кит.

– Проклятая лошадь, – проворчал Колт. – Хотя бы ее совсем не было! Моя семья не хочет иметь с этим ничего общего.

Поняв, что Колт говорит всерьез, Курт кивнул и вышел.