Книга Хочу увидеть океан - Фридрих Незнанский

— Правильно, пора его порадовать. Надо же как-то отблагодарить мужика за такие бабки… Ну все? А то я тут фильм смотрю, хочу узнать, чем закончилась история трагической любви.

— Какая ты нетерпеливая, так можно пропустить все самое хорошее в жизни.

— А у меня есть еще приятные новости? Ты классный мужик, Юрик, приятные новости мне оптом поставляешь.

— По старой дружбе, дорогая. Что только не сделаешь для хорошего человека. Завтра ты свободна? Пойдем денежки получать. На этот раз клиент из Новой Зеландии прислал тебе восемьсот долларов на Интернет и зимние сапожки.

— Ой, расскажи скорее, кто этот лапочка. Я сейчас заплачу — так трогательно, сил нет! Так заботится обо мне!

— Наш лапочка — владелец кафе, я его три недели окучивал. Уже хотел в корзину отправить, а то он все о красотах родного края распространялся. Да так увлекательно, что я никак не решался прервать переписку. Первое сообщение посвящено географическому положению его зеленого острова. Перечислил названия всех островков, входящих в состав государства. Хочешь, расскажу? Я теперь столько всего знаю о Новой Зеландии — с лекциями могу выступать. Ты знаешь, например, сколько там коренного населения? В процентном отношении?

— Да нет, конечно, я об этой Зеландии не вспоминала с девятого класса, с тех пор как экзамен по географии сдала. А ты думаешь, мне эти знания необходимы?

— Саша, детка, надо расширять свой кругозор. Мало ли какой жених у тебя объявится, вдруг такой интеллектуал, который в девушке ценит не только красоту, но и образованность.

— Приехали! Теперь я уже и необразованная! — возмутилась Саша.

— Подожди, не обижайся. Я же тебе добра желаю. Записывай скорее, я потом проверю: коренного населения — маори — всего девять процентов. Еще тебе нужно знать, что там сто девять графств. Большинство верующих — протестанты. Высший законодательный орган — однопалатный парламент. Записала?

— Юрка, иди ты на фиг. Что ты мне паришь? Не хочу забивать голову ненужной информацией.

— Ну и зря. Еще одно сообщение было о природных условиях Новой Зеландии. Кстати, климат там субтропический, морской. Может, ты там захочешь свою веселую старость проводить. На что тебе Италия? Там такие гадкие дети, зачем тебе лишние раздражители?

— Ну разве что в старости там жить… Тогда скажи, какая там столица. А то я, кажись, забыла.

— Веллингтон. Да, еще одно сообщение он посвятил животному миру. Про птичку киви вообще песнь сложил. Я читал и рыдал от восторга. Надо бы тебе всю эту информацию перебросить. Сдается мне, она тебе в жизни пригодится.

— А сам он как выглядит? Чернокожий?

— Ой, душа моя, темная ты у меня, аж стыдно. Думаешь, как Новая Зеландия — так обязательно черный? На фотографии он рыжеволосый, весь в веснушках, но ничего, симпатяга. Из потомков британских поселенцев. Уж о Британии тебе лекцию читать не надо. Кстати, что ты мне голову морочишь? Не могли вы в университете про Зеландию не учить, там официальный язык английский, и глава государства королева Великобритании. Ну мрак… Удивляюсь я на тебя, гражданка Александра Вострякова.

— Да забыла я, забыла! Все не упомнишь, что мы учили. Из всего, что ты мне рассказал, я бы только про птичку киви прочитала. Я ее с детства люблю за то, что малюсенькая она. Да, а при чем тут зимние сапожки? Это ты выпросил?

— Ну не выпросил, а намекнул. Дескать, зимы у нас лютые, а ты, бегая по урокам, чтобы заработать семье на пропитание, сносила последние сапожки, так что положение у тебя катастрофическое. Только после этого драматического сообщения он пошел на расходы. А то даже твоя девственность его не тронула. Посочувствовал тебе, дескать, с кем не бывает, у каждого свои заморочки.

— Дурак какой-то, — вдруг опять обиделась Саша. Она так вошла в роль скромной учительницы, что несомненное ее достоинство, которое не оценил должным образом потомок британских поселенцев, казалось ей вполне реальным.

— Не дурак, его цинизм — последствие тяжелого детства. У него мачеха очень злая. Он пишет, что в мыслях ее постоянно сукой называет и материт. Душу отводит.

— Так он еще и с мачехой живет? Странно как-то, там ведь с восемнадцати лет дети отделяются от родителей.

— Она его выперла в четырнадцать. Отец его помер, а мачеха за другого надумала выходить. А зачем ей пасынок от умершего мужа? Понять можно.

— Вот гадина. Точно сука. Бедненький… Как его зовут?

— Мэдли Сэмюэль Джон. Возраст у него, кстати, вполне подходящий — тридцать два года.

— Юрочка, перебрось мне его фотку. Письма не надо, я уже имею полное представление о его чудном крае. А про птичку киви, пожалуй, тоже пришли. Раз ты говоришь, что он про нее песнь сложил. Люблю романтиков. Да еще он владелец кафе. Может, это большой ресторан или сеть ресторанов по всему острову. А он скромничает.

— А может, он вообще министр торговли. Только очень скрытный. Ой, Сашка, люблю я тебя за твой приземленный, можно сказать, практичный юмор. Ладно, смотри свой фильм, расскажешь завтра, чем закончился. Встречаемся в полтретьего, и не опаздывай. А то этот «Вестерн юнион» мало того что обирает клиентов по-черному, успевает это делать в недолгие часы своего рабочего дня. Они, паразиты, в полчетвертого уже все усвистывают. Устроились, да?

Саша положила трубку и попыталась представить себе рыженького Сэмюэля, подумав, что можно отправить ему парочку сообщений. С новозеландцами она еще не переписывалась. Даже среди туристов ей не попадались островитяне. Вернувшись к фильму, она дождалась-таки кровавой развязки: обманутая несчастная заколола своего неверного возлюбленного кинжалом, а сама выбросилась из окна шестьдесят восьмого этажа. Потом Саша пересилила себя, поднялась с дивана и перенесла свое утомленное тело в кресло перед компьютером. Юра уже перекинул ей письмо от Сэмюэля и его фотографию. Островитянин Саше не понравился. Мордатый и слишком веснушчатый, рожа какая-то чересчур рыжая, прямо под цвет волос. Зато позирует на фоне чего-то буйно-зеленого, даже не очень четкое изображение фотографии радовало глаз сочной зеленью. А песнь о птичке киви она прочитала с удовольствием. Надо бы ему сочинить что-нибудь такое же романтическое про городскую ворону. Скорее всего, у них такие птицы не водятся. Саша стала набирать текст, но ее литературный пыл быстро угас. Ничего романтического на ум не приходило. Мяукнул мобильный. Маурицио прислал сообщение: «Кабаны как сбесились, прут и прут, нет от них продыху. Сегодня подстрелил восемь особей мужского пола. Свежую туши. Малютки ушли в лесную чащу». Саша ответила: «Сегодня из окна своей квартиры подстрелила шестнадцать ворон. Меня приняли в общество „Cанитар города“. Через полчаса пришел ответ: „Поздравляю. У нас такого общества нет. Я тебя люблю“. Саша подивилась странной приписке, но решила, что Маурицио такими словами выразил чувство гордости за меткость начинающего стрелка. Дождь за окном лил не переставая, и Саша, вдруг вспомнив Италию, взгрустнула. Там вечное солнце, вкусный виноград, добрый человек Леонардо, который купил ей сразу четыре пары туфель. А еще там прекрасный замок с большой парковкой, красивый сад, резная скамейка под сенью могучих деревьев, двадцать восемь Леонардовых виноградников и его же реставрационная фирма. Не миллионер, но она так и не встретила в своей почте ни одного миллионера. Наверное, они невест ищут не в Глобальной паутине, а раскидывают сети в других, неведомых ей местах. И какого рожна ей еще надо? Ну и что, что он еще девственник? Если человек собирается жениться, значит, он уверен в своих возможностях. Наверное, есть какие-то признаки, которые дают ему эту уверенность. И, главное, неопытного мужчину легче обмануть. Снова мяукнул мобильник. Новое сообщение от Маурицио. Очень загадочное. „Любовь есть или ее нет“. Ну и ну, прямо не знаешь, что и подумать. Что бы ему такое ответить? Саша подумала и послала сообщение: „Куда деваете кабанье мясо?“ Зазвонил телефон. Саша уже готова была услышать голос Маурицио с полным отчетом, но в трубке долго шелестело, скрипело, хрипело, наконец прорезался счастливый голос Леонардо: