Книга Вор с палитрой Мондриана - Лоуренс Блок

— Некто уже успел перевернуть его комнату вверх дном, Берн. Если не ты, значит, кто-то другой.

— Определенно не я. Ты же сам сказал, что нашел там мою карточку, верно? Обыскивая квартиры убитых, я не имею привычки оставлять там свои визитки.

— Прежде ты вроде бы не имел привычки и убивать, Берн. Ну, разве что в состоянии шока или аффекта…

— Ведь ты сам не веришь в то, что говоришь, Рей.

— Нет, наверное, все же не верю. Но у них имеется твой словесный портрет, Берни, освобождение под залог аннулировано, а потому чем раньше ты явишься в участок, тем лучше. Иначе будешь по уши в дерьме. А кстати, где ты сейчас, а? Могу подъехать и забрать тебя и заодно удостовериться, что ты сдаешься без всяких там фокусов.

— Ты, видно, забыл о вознаграждении, Рей. Как я найду картину, если буду сидеть за решеткой?

— А ты считаешь, есть надежда?

— Думаю, да.

В трубке повисло томительное молчание — чувство долга боролось с жаждой наживы. На одной чаше весов был эффектный жест — сдача подозреваемого в убийстве, на другой — пока еще весьма проблематичные семнадцать с половиной тысяч долларов.

— Не нравятся мне эти телефоны, — заметил он наконец. — Думаю, нам лучше встретиться и обговорить дело с глазу на глаз.

Я пытался что-то объяснить ему, но тут на линии прорезался оператор и заявил, что мои три минуты истекли. Он все еще балаболил что-то, когда я повесил трубку.

На Сорок второй не шло ни одного приличного фильма. На участке между Шестой и Восьмой Авеню размещалось около десяти кинотеатров, и в тех, где не показывали порнофильмы, шли эпические произведения типа «Кровавая мясорубка в Техасе» или «Съеденный заживо леммингами». Что тут поделаешь… Стоит избавиться от секса и насилия на экранах — и как тогда люди узнают, что Таймс-сквер является центром Вселенной?

Я остановил свой выбор на небольшом кинотеатре невдалеке от Восьмой Авеню, где демонстрировалась пара картин о кун-фу. Прежде я никогда не видел ничего подобного и, надо сказать, не слишком стремился. Но в зале было темно, половина мест пустовала и более безопасного убежища, где можно было бы скоротать ближайшие несколько часов, было не найти. Если полиция действительно занялась моей персоной всерьез, тогда, должно быть, они распространили мои фото по всем гостиницам. С минуты на минуту на улицах появятся газеты с портретом. Можно, конечно, зайти в метро и подремать на скамейке, но транспортная полиция имеет привычку тормошить и прогонять бродяг — в таком случае безопаснее ночевать прямо на рельсах.

Я уселся в кресло рядом с проходом и какое-то время смотрел на экран. Диалогов почти не было, лишь звуковые эффекты. Сводились они преимущественно к ударам кулака в грудь и звону разбитых окон, сквозь которые через определенные промежутки времени вылетали люди, а в зрительном зале при этом стояла тишина, прерываемая одобрительным ропотом, когда какого-нибудь очередного злодея настигал печальный конец, что происходило с удручающей регулярностью.

Я сидел и смотрел на экран. Потом вдруг в какой-то момент задремал, потом проснулся. На экране шел тот же фильм, но то вполне мог быть и второй, и я позволил этому насилию на экране загипнотизировать себя, а сам тем временем мысленно перенесся в совсем иные сферы. Я размышлял о том, что произошло и как все это начиналось — с того самого дня, как благородной внешности пожилой джентльмен заглянул ко мне в лавку и пригласил оценить свою библиотеку. Какое интеллигентное и невинное начало, думал я, и как ужасно жестоко и грубо все это закончилось.

Погодите-ка минутку…

Я выпрямился в кресле и, моргая, пялился на экран, где некий мерзавец восточного типа с бешеными глазами заехал локтем в лицо женщине и разбил его в кровь. Но я смотрел и не видел. Потому как в воображении предстала совсем иная картина: вот Гордон Ондердонк здоровается со мной у входа в свою квартиру, снимает цепочку и распахивает дверь, впуская меня. А затем в памяти, сменяя друг друга, промелькнули образы и картины под сумбурный аккомпанемент отголосков и обрывков разных бесед и фраз.

На протяжении нескольких минут мысль работала с фантастической скоростью и отчетливостью, словно некто, приготовив чашку крепчайшего кофе-эспрессо, набрал затем жидкость в шприц и ввел мне прямо в вену. И все события последних нескольких дней вдруг сложились в стройную картину. А на экране тем временем шустрый молодой человек проделывал невероятные прыжки и поразительные пируэты, брыкался, лягался, размахивал руками и косил, словно колосья, ряды своих бесчисленных врагов.

Затем я снова задремал, а потом опять проснулся, выпрямился в кресле и протер глаза. И вспомнил все только что сделанные мной умозаключения. Как ни странно, но они не показались мне абсурдными, и я еще раз подивился тому, каким волшебным образом все наконец сошлось.

Уже в проходе, на пути к выходу, я вдруг подумал: а что, если только что найденное решение мне просто приснилось? Ну и что с того?.. Какая в конечном счете разница? Как ни крути, а все выстраивается. И потому мне предстоит чертова уйма дел.

Глава 19

Я стоял в подъезде на Вест-Энд-авеню и провожал взглядом двух бегунов, направляющихся к парку. Кода они скрылись из вида, я немного высунулся и оглядел подступы к моему дому. Обзор был неплохой, и через несколько минут из двери появилась знакомая фигура. Она приблизилась к обочине тротуара — из уголка рта свисала неизменная сигарета. Постояла, затем развернулась было к северу, потом вроде бы передумала, тряхнула головой и повернула к югу. Прошла примерно полквартала, перешла через улицу и направилась прямехонько ко мне.

Это была миссис Хеч, моя соседка, неиссякаемый источник вкуснейшего кофе и приятных бесед.

— Мистер Роденбарр, — сказала она, — как хорошо, что вы позвонили! Я так волновалась! Вы просто не поверите, какие чудовищные вещи рассказывают про вас эти монстры!..

— Но вы же не поверили им, миссис Хеч.

— Я? Боже упаси! Ведь я вас знаю, мистер Роденбарр. А то, чем вы занимаетесь, этот ваш бизнес, так я скажу: должен же мужчина зарабатывать себе на жизнь. Но когда речь заходит о соседях — тут вы безупречны. Вы такой милый, такой воспитанный молодой человек!.. Ну, разве станет такой кого-нибудь убивать!..

— Конечно нет… Я и не убивал.

— Чем я могу вам помочь?

Я дал ей ключи, объяснил, какой от какого замка, и перечислил все, что мне необходимо. Она ушла, а затем, минут через пятнадцать, появилась вновь — с большой хозяйственной сумкой и словами предостережения:

— Там, у нас в подъезде, торчит незнакомый мужчина. Нет, никакой формы, в штатском, но с виду он типичный ирландец и типичный фараон.

— А может, и то и другое.

— И еще двое, тоже похожи на полицейских, сидят вон в той темно-зеленой машине.

— Да, я успел их заметить.

— Я принесла костюм, ну, тот, что вы просили, и чистую рубашку. И подобрала к ней очень миленький галстук. Потом еще носки и нижнее белье, про них вы не говорили, но я подумала, не повредит. Ну, потом еще всякие другие вещички, знать не желаю, что это такое, и для чего, и как вы собираетесь отпирать ими двери, тоже не желаю знать. Но вот место, где вы их храните, ну, там, за фальшивой электрической розеткой, мне очень понравилось, очень!.. Ловко придумано, ничего не скажешь. А вы не могли бы соорудить и мне такой же тайник, а, мистер Роденбарр?