Книга Баксы для Магистра - Владимир Гриньков

– А как вы хотите? – подозрительно осведомился он.

– Никак не хочу!

– Я же вас не заставляю… Амуры там… И все такое прочее… Я же сам не заинтересован… Я ревнивый, я честно вас предупреждаю… Мне надо, чтобы вы только намерения проявили… Ну, как бы еще только приступали к делу…

– Я не хочу ни к какому делу приступать! – решительно сказал Артур и шагнул к двери.

– Вы должны мне помочь! – пискнул ему вслед старичок, но гость даже не удостоил его ответом.

Артур распахнул дверь. За дверью обнаружился огромный, как гора, Оглоедов. Оглоедов вошел в каюту, едва не опрокинув Артура, и сразу занял половину пространства каюты. Потолок был низковат, и потому Оглоедов нависал над перетрусившим и ничего не понимающим Артуром, как гора.

– Это наш второй охранник, – пояснил старичок. – Хороший парень, хоть и тугодум. Так вот, я о деле, – снова подступился он к главному. – Мне нужна ваша помощь, Артур. Вы готовы?

– Я не хочу, – не очень уверенно ответил собеседник.

Его ответ крайне расстроил старичка.

– Паша! Он не хочет! – печально сказал он Оглоедову.

Оглоедов сжал кулаки. Артур сопоставил размеры оглоедовского кулака и своей головы и благоразумно внес коррективы в свои намерения.

– Я хочу, – сказал он кротко. – Я с самого начала хотел, только стеснялся сказать.

– Вот и славненько, – одобрил старичок.

Оглоедов разжал свои ужасные кулаки. Артур судорожно вздохнул. Наверное, он подумал, что лучше бы ему сейчас сидеть в баре и пиво пить. Но пиво в баре сейчас пили другие. Более удачливые по жизни люди. А ему предстояло участвовать в недоброй истории сожительства двух особей, которые, похоже, друг друга тихо ненавидели, а где ненависть – там ор и драка, и как бы в этой драке ему, Артуру, не оказаться третьим лишним…

* * *

Тут меня от наблюдения за происходящим отвлек телефонный звонок. Это был Мартынов.

– Привет! – сказал он. – Ты где?

Он говорил быстро и деловито.

– Что-то случилось? – насторожился я.

– Нет. Все в порядке, – ответил Мартынов с беспечностью, которая никак не могла ввести меня в заблуждение.

Слишком хорошо я Мартынова знал.

– Ты мне нужен, – сказал Мартынов. – Точнее, не ты, а эта женщина, мамка многодетная.

– Мария?

– Да. Мне нужны ее координаты.

– А их нет, этих координат.

– То есть как это нет? – заметно занервничал Мартынов. – Она что – превратилась в дух бесплотный? Если она живой человек, то где-то она должна находиться!

Я не ошибся в своих подозрениях. Мартынов нервничал, будто чувствовал, как утекает бесценное время.

– Это какой-то заброшенный пансионат в Тульской области, – сказал я.

– Как называется? – быстро спросил Мартынов.

– Я не знаю.

– Женя! Это все очень серьезно!

– Я действительно не знаю! Да что случилось?

– Позже расскажу.

– Я даже не смогу рассказать, как туда ехать. Там столько развилок и поворотов… если только я поеду туда сам…

– Хорошо! Поехали вместе! Ты в Москве?

– Нет.

– А где?

– Плыву на теплоходе в сторону Твери.

– Отставить Тверь!

– Как это – отставить? – возмутился я. – У меня съемки! У меня полтора десятка человек задействовано! У меня все оплачено, и мне никто вложенные средства не вернет!

– Мне нужна Мария, – сказал Мартынов внушительно, явно желая заставить меня осознать, насколько это серьезно. – Мы были у этого старичка…

– У какого старичка? – не сразу понял я, поскольку один старичок как раз был у меня перед глазами – он в каюте дожимал бедного Артура.

– В Большом Козихинском переулке который живет. Ты туда ходил с Марией. В квартиру, где когда-то Сабадаев обитал.

– Да, помню.

– А старичок этот – сосед из квартиры напротив.

– Да-да.

Я еще в тот раз сказал этому старичку, что от меня к нему человек придет. Предполагалось, что этим человеком будет кто-то из людей Мартынова.

– Мы со старичком побеседовали, Женя. И он нам сказал, что в квартире этой сабадаевской появлялась Мария.

Мартынов это произнес таким тоном, будто он Марию вычислил и по ней теперь тюрьма плакала. Для меня же мартыновская кровожадность была необъяснимой.

– Ну и что, – сказал я, не в силах постичь логику мартыновских рассуждений. – Мне Мария сама рассказывала, что там появлялась. Я ведь про эту квартиру как раз с ее слов и узнал. Она там с Сабадаевым встречалась год назад. Это у них явка была. Конспиративная квартира.

– Нет, ты не понял. Речь не о прошлогодних делах. Мария в эту нехорошую квартиру наведывалась все последнее время.

– Не может быть, – растерялся я.

– Да, Женя. Это нам старик рассказал. Ему скучно одному сидеть в квартире безо всякого дела. Вот он за соседями и присматривал. Развлечение такое у человека…

А ведь это запросто могло быть правдой. Я только теперь это понял. Старик в тот раз испугался, увидев Марию. И сказал мне, что он ее видел. А я не вник. Я думал, что он о делах годичной давности говорил. А на самом деле речь шла о событиях совсем недавних.

– Вы хотите ее допросить? – спросил я.

– Да, – ответил Мартынов. – Срочно возвращайся в Москву.

– Хорошо. Но так сразу – не получится. Даже если я прямо сейчас выпрыгну за борт и доплыву до берега – это ничего не даст. Тут ни жилья, ни дорог поблизости. Я сойду на первой же остановке. Там меня уже будет ждать машина. И я сразу вернусь в Москву.

– А побыстрее нельзя?

– Быстрее – только вертолетом. Вы мне вертолет оплатите?

– Ага. Со следующей зарплаты, – невесело пошутил Мартынов. – Ладно, позвони мне, когда окажешься на берегу. Договоримся с тобой, где и когда встретимся.

* * *

Я вернулся к монитору. В каюте все уже было готово к процедуре обольщения. Старичок давал последние наставления Артуру:

– Значит, она вот тут вот так вот… А вы вот так ее поближе к постели… И обнимайте! Обнимайте! И слова какие-нибудь ласковые! Вы ласковые знаете?

– М-да, – мычал Артур неопределенно, искоса поглядывая на оглоедовские руки-лопаты.

– Очень хорошо! – суетился старичок. – И главное – не выдавайте меня. Должна же быть мужская солидарность! Все очень естественно должно быть! Очень так, знаете, натурально!

Тут Оглоедову, видимо, показалось, что клиент не проникся как следует. Не осознал до конца степень своей ответственности. Оглоедов взял Артура за шиворот так, что штиблеты бедолаги оторвались от пола, и сказал очень внушительно: