Книга Амфитрион - Дмитрий Дикий

Неожиданно напряженный разговор с Худвинклом взволновал Русского и проник сквозь все шерстяные покрывала его делового иммунитета. Как скажет вам любой делец, участь бизнеса – либо быть купленным, либо с кем-нибудь слиться. Бывают и исключения: некоторые компании столетиями существуют в руках одной и той же семьи, никуда не деваясь, но все-таки и они в конце концов склоняют непокорные головы перед сластью неотразимого денежного предложения. Русский давно устал от хлеба и хотел, как ни хрестоматийно, зрелищ. Он собирался продать фабрику и магазины, а к вырученным деньгам добавить кредит и купить сеть кинотеатров, чтобы «пойти в регионы» (ибо даже в 2020 году там было еще куда идти). Где-то к четырем часам пополудни, окончательно отойдя от веселого времяпрепровождения в клубе, закончившегося лишь к середине воскресенья, и вспомнив, что договор с Food Planet уже вторую неделю лежит у юристов, он задался вопросом – а не насолит ли ему рыжая бестия?

Русский нажал кнопку интеркома.

– Да-да, Артемий Николаевич, – в голосе секретарши слышались, как обычно, радостные нотки. Специально для того, чтобы сотрудники всегда были на подъеме, у Русского в офисе лежали запасы субстанций, расширяющих восприятие действительности. Неофициально, конечно.

– Хочу перемолвиться парой слов с Дельфиной Монферран, – основательно проговорил Артемий. – Дунечка, организуй.

Русский откинулся в кресле и принялся грызть маленькую розовую баранку, как в «Цветике-семицветике». Прошло две минуты, и на экране напротив высветилось лицо председателя Food Planet, а щелчок оповестил Русского, что к разговору подключился параллельный переводчик. Поскольку Артемий не любил, когда движения губ иностранцев не совпадали со словами русского перевода, он распорядился установить компьютерный модуль, автоматически изменявший изображение так, что лицо на экране говорило как будто на родном языке. Модуль позволял еще и выбирать озвучку, и Русский, любитель кинематографической классики, для потехи выбрал Радиэра Муратова – известного Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи».

– Здравствуйте, Артемий, – вступила Дельфина. – У меня не очень много времени, но хорошо, что вы позвонили: я и сама собиралась связаться с вами.

Русский напрягся, и даже необыкновенный юмористический эффект, достигавшийся тем, что голос незабвенного персонажа говорил о себе в женском роде, не скрасил напряжения.

– Почему это? – спросил он не очень приветливо.

– Потому что, к сожалению, я вынуждена отклонить ваше предложение, – когда Дельфина говорила неприятные вещи, она становилась непогрешимой иллюстрацией одного из наиболее странных явлений делового мира – женщины-руководителя, уверенно проводящей свою линию. Как всегда в таких ситуациях, мозг Русского вначале отторг услышанное и вместо этого решил хаотически задуматься о чем-нибудь второстепенном. «Вот ведь, – подумал он, – ты всю жизнь сидишь тут, горбатишься, тащишься на поклон к этой девчонке. Она-то, небось, тебя раза в два младше, – это, кстати, было неправдой, просто от Дельфины Монферран до лабораторий L’Oréal Group было гораздо ближе, чем от Артемия Русского, – а все-таки вон где сидит. Авсе почему? А потому что нет России места на мировой арене… никому сильная Россия не нужна». За последней сентенцией, выкованной никак не позже семнадцатого века, успокоенный разум хлебопека надежно и спрятался. Помолчав, Русский довольно тупо повторил:

– Почему?

– В других обстоятельствах я бы ответила, что это составляет коммерческую тайну, – с тягостной ленцой заметила Дельфина, – но поскольку наша с вами договоренность имеет определенный вес, отвечу. Мой давний деловой партнер Брайан Фардарриг сделал более интересное предложение.

– Но ведь российский рынок перспективен! – вскричал Русский. – А Москва? Ты знаешь, какое тут общее потребление хлеба и его производных?! – Как и все люди, тяготеющие к пролетарским идеалам простоты и всеобщего панибратства, Русский имел душераздирающее обыкновение без приглашения переходить на «ты».

– Не спорю, – Дельфина подняла изящные руки примирительно, но в то же время как будто желая оказаться подальше от собеседника; человек, более искушенный в искусстве чтения языка жестов, давно бы понял, что дальнейший разговор не имеет смысла. – Полученное предложение распространяется на ту же географию. Простите, Артемий, надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к этому решению – позиция председателя правления и президента компании обязывает меня гибко откликаться на вызовы рынка.

– Да иди ты под чертова коня! – тут Артемий, потеряв терпение, испустил ругательство, которым остался бы доволен сам отец русского фаллоцентризма Иван Барков. Дельфина подняла брови и отключилась, а Русский швырнул розовой баранкой в экран. Цветика-семицветика не получилось, а получилась, наоборот, тяжкая кручина.

Конечно, Русский, как любой нормальный предприниматель, знал своих главных конкурентов и был с ними в подколодно-ровных отношениях. В хлебном бизнесе этих конкурентов было немного – кроме него, из крупных игроков были только Пересветов и Ослябин, остальные же, как любил говорить сам Русский, так и не избавились от ларечного менталитета. «Что же, – спросил себя Русский, – они? Черта с два они ей продадутся! Что это еще за Брайан Фардарриг, чтоб его приподняло да грохнуло?» Он еще раз нажал кнопку внутренней связи, уронив короткое: «Закладывай», вышел из кабинета. Подставил могучие толстые плечи под шубу, поданную утлым ассистентом, и, сопровождаемый трехстворчатой охраной, спустился к машине.

В это время в переговорной на солидном десятом этаже башни «Багет» в Сити-Бутово Брайан Фардарриг и Дмитрий Дикий сидели напротив Карена Пересветова и осторожно пили кофе – вернее, Митя пил кофе, а Фардарриг чего-то ждал. Генрих Ослябин стоял у окна и задумчиво разглядывал улицу.

– Что же, предварительно озвученный вами диапазон, особенно, хм, в верхней части, нам интересен, – говорил Пересветов. – Вообще, мы не планировали пока выходить из бизнеса… («Вверх давит», – подумал Митя.) – …но мы с господином Ослябиным люди творческие, а всякая однообразная деятельность рано или поздно прискучивает.

Тем временем водитель-охранник Женис скромно сидел в углу, наблюдая за присутствующими. Внезапно Ослябин дернулся, а Женис неприятным смазанным движением сунул руку куда-то, где запасливые люди носят огнестрельное оружие.

– Карен, – проговорил Ослябин негромко, – сюда едет Русский.

– Да что ты?! – удивился Пересветов, встал и подошел к окну. – И правда, смотри-ка – как не узнать двуглавого орла на капоте, – он усмехнулся.

– Это ты его позвал? – поинтересовался Ослябин тем же безжизненным голосом. «Бентли» Русского тем временем неловко елозил на стоянке под окнами офиса, словно гигантская медведка. Мите показалось, что атмосфера в комнате упала на несколько градусов, а дьявольский Фардарриг, вместо того чтобы переживать вместе с Митей, достал очередной журнал с веселыми аборигенами на обложке и принялся его читать.

– Нет, – ответил Карен, – зачем он мне?..

Но не прошло и нескольких минут, как ответ на неприятный вопрос снялся сам собой. Дверь распахнулась, как от удара ноги, и в комнату влетел Русский. Митю, глядевшего на него во все глаза, он, конечно, не узнал, Фардарриг же был по-прежнему погружен в свой журнал (человека, чей интерес к прессе был бы настолько независим от внешних факторов, Митя не встречал ни до, ни после) и даже головы не поднял.