Книга Год обезьяны - Чингиз Абдуллаев

— И вы с ней тогда познакомились?

— Конечно, нет. Она была еще совсем девочкой. Мыпознакомились ровно через двенадцать лет.

— И стали любовниками?

— Почему ты зациклилась на этом слове? Мы просто нашли другдруга. Твоя мать как раз в это время разводилась с твоим отцом. А я разводилсясо своей женой.

— А где была я? Почему я вас не помню?

— Тебе было только восемь лет, и ты оставалась у дедушки ибабушки на даче. Перестань задавать глупые вопросы.

— Это не глупые, — упрямо возразила она. — Вы можете себепредставить, что однажды увидите человека, в которого были поочередно влюбленыдва поколения вашей семьи? Я его увидела. И мне интересно знать — за какиедостоинства они вас выбрали. Мама у меня очень требовательный человек, можносказать, исключительный. Чтобы ей понравиться, нужно быть ангелом. Настоящимангелом. А бабушка вообще железобетонная. Как вам это удалось?

— Я сломал бетон и стал ангелом, — пошутил он. — Ну, хватитговорить на эту тему. Напрасно ты подслушала их разговор.

— Они так громко кричали, что не услышать было невозможно.Причем обе обвиняли друг друга во всех смертных грехах.

— Это уже теплее, — улыбнулся Муслим, — но все равно давайзакончим этот опасный и скользкий разговор. Я никогда не был их любовником.Повторяю, специально для тебя, с твоей бабушкой было лишь мимолетнее увлечение.Ты уже достаточно большой человек, чтобы все понять. А твою маму я любил. Идаже готов был удочерить тебя и забрать вас вместе с собой в Баку.

— Я бы с вами не поехала, — сразу сообщила она.

— Вот видишь. Именно в силу таких дурацких проблем у насничего и не получилось.

— Интересно, — задумчиво произнесла она, — может, стоитпопробовать.

— Что попробовать? — испугался он. — О чем ты говоришь?

— Если я сейчас здесь разденусь, вы возьмете меня? И учтите,что я сама вам предлагаю.

— Я сейчас тебя выгоню, — разозлился Муслим, — если неперестанешь молоть чушь. Или просто отшлепаю. Лучше ремнем по мягкому месту. Ятебе уже говорил, что у меня есть дочь твоего возраста. А ты говоришь мне такиеглупости.

— Я хочу понять, что происходит в моей семье. Почему онибыли с вами столь откровенны? Почему обе рассказали о своих визитах кпогибшему? Бабушка даже мне ничего не говорила. Только моей маме. А вамсообщила. Сразу. И мама тоже ведет себя странно. Она строго предупредила меня,чтобы я никому и никогда не говорила о том, кто был со мной в салоне автомобиляв тот роковой вечер. Но она вам сказала. И я хочу знать — почему? Они не телюди, которые могут открыть свои души посторонним. Значит, они не считают васпосторонним.

— Очевидно, нет, — согласился Муслим, — но все это ничего неменяет. Все наши отношения были совсем на ином уровне. Это была не дешеваяинтрижка, если ты об этом думаешь. Совсем другое чувство. Я вообще считал, чтонашел свою половинку в лице твоей матери. Скажу больше — я был в нее безумновлюблен. Теперь все поняла?

— А переспали с ее матерью? — упрямо спросила она.

— Нет, — разозлился он, — ни с кем я не спал. Я вообще незнал, что Марина Борисовна мать твоей матери. И я познакомился с твоей бабушкойпочти четверть века назад, когда она работала в КГБ и была молодойтридцатичетырехлетней женщиной. И наша случайная встреча не имела никакогоотношения к моей связи с твоей матерью через двенадцать лет после этих событий.Мы познакомились с ней тоже случайно. Она была с подругой, а я был со своимдругом. Потом я узнал, где она живет. Потом пригласил ее в ресторан. Потом… —Он не хотел рассказывать о том, как Вера приехала к нему в гостиницу, иначеслишком очевидными стали бы аналогии. Он просто пропустил этот эпоизод ихотношений.

— Почему вы тогда не остались? — Она хотела узнать всюправду, ей было интересно.

— Не смог, — ответил он. — У нас шла война, в городепроисходили перевороты один за другим, меня выгнали с работы. Все было не такпросто, как ты сейчас думаешь.

— Зачем вы меня позвали?

— Я хотел уточнить те вопросы, которые тебе уже задал. Атеперь скажи, когда ты входила в подъезд и выходила из него, ты не видела тамникого из своих прежних знакомых?

— Нет. Конечно, не видела. И не могла увидеть. Там никого небыло. Хотя подождите, нет, там шел один человек. С первого этажа. Одноногийморяк, он как раз нес две бутылки кефира к себе. Но он меня не видел, а я егоувидела.

— А Виктория бывала у него дома?

— Конечно. Много раз. Он, по-моему, специально снималквартиру в центре города, чтобы приглашать туда своих знакомых девушек, что онрегулярно и делал.

— Когда там бывала Виктория, он тоже кого-то приглашал?

— Иногда да, иногда нет. Он не был моралистом в этом смыслеслова. И никогда ничего не стеснялся, если вы хотите узнать об этом. Я точнознаю, что однажды он просто сдал свою спальню одной знакомой парочке сусловием, что он и его гости будут наблюдать за ними. Что он и сделал. В нашейсреде это не считалось особо аморальным.

— Не сомневаюсь, — зло сказал Муслим. — Но ты говорилакому-нибудь о том, что собираешься поехать к Измайлову? Ты ведь сказала ещекому-то, кроме своей матери.

— Да, — кивнула она, — своей бабушке.

— Я так и думал, — отреагировал он. — Вот теперьдействительно все. Давай на этом и закончим. Пойдем, я провожу тебя до машины.

— Вас больше ничего не интересует?

— Пока нет.

— И таким образом вы хотите найти убийцу? — откровенноусмехнулась она. — Вам придется искать среди нескольких миллионов горожан. Увас так ничего не получится.

— Это мое дело. Пойдем, я обещал тебя проводить.

Она недоуменно поднялась со своего места. Посмотрела нанего.

— И все-таки в чем ваш секрет? — спросила Наталья. — Почемуони по очереди в вас влюблялись? Что вы им говорили?

— Я привозил с собой специальную траву, — пошутил Сафаров, —которую подмешивал им в еду.

— Не смешно. И не нужно меня провожать. Я не маленькаядевочка. До свидания. Машина ждет меня у здания гостиницы прямо на улице. Досвидания, господин сыщик.

Она вышла из номера, сильно хлопнув дверью. Он остался один.Подумав немного, взял чистый лист бумаги и начал чертить схемы. Затем еще одинлист бумаги. Отдельно он выписывал вопросы, которые затем вычеркивал по одному.Когда вопросов больше не осталось, он решил позвонить Мелентьеву.

— Добрый вечер, Вячеслав Евгеньевич. Есть что-то новое врасследовании убийства нашего дипломата?