Книга Голова путешественника - Николас Блейк

– Бегите домой, дорогая, – ласково сказал Найджел. – Да, я забыл, вы же на лодке? Вы с ней справитесь?

– А вы не поедете?

– Еще нет. Мне нужно сходить в Хинтон-Лейси. Будьте добры, скажите дома, чтобы меня к ужину не ждали.

Найджел вылез из лодки и отвязал ее. Мара сидела не двигаясь и смотрела прямо перед собой. Когда она заговорила, то сказала совсем не то, что ожидал услышать Найджел.

– Мне надо теперь рассказать Лайонелу?..– совсем по-детски спросила она.

– О «летучей мыши»? Ну…

– Да нет же, нет! К черту этот фонарь! Вы сами можете охотиться за своими блуждающими огоньками, если уж вам так хочется. Я имела в виду… насчет Освальда.

– Надо. Но пока подождите. Вы же не хотите, чтобы он женился на вас из жалости или забрал себе в голову, что с этой минуты должен превратиться в брата милосердия. Подождите, пока совсем не привыкнете к новым мыслям, которые возникнут у вас в голове после того, что вы сегодня узнали про инцидент с Освальдом. Реакция будет очень тяжелая. Вы столько лет закрывали глаза на правду, что невозможно ждать, чтобы все в момент стало на свои места.

Произнося эту речь, Найджел пытался сделать петлю из конца, которым лодка привязывалась к колышку на берегу; наконец это ему удалось, и, набросив получившуюся петлю на голову и плечи Мары, он ногой оттолкнул лодку от берега. Отделавшись от веревки, девушка встала на колени около мотора и, прежде чем дернуть за ручку стартера, посмотрела на Найджела.

– Вы все правильно сделаете насчет этой «летучей мыши», правда ведь? – спросила она и попыталась улыбнуться.

* * *

Через двадцать минут Найджел снова беседовал с суперинтендантом Блаунтом. Прежде всего он пересказал ему свой разговор с Марой Торренс.

– Вот, значит, как они удалили Освальда из страны, – хмыкнул Блаунт. Компромисс за преступление. Неплохо!

– Почему вы, Блаунт, все время нажимаете на это свое «они»? Если мисс Торренс правильно изложила мне факты, ее отца не ставили в известность о поступке Освальда до тех пор, пока не произошло так называемое «самоубийство». Я совершенно уверен, что он не имеет отношения к заговору, связанному с исчезновением Освальда. Он мог почувствовать, что тут что-то нечисто, но я не верю, чтобы у него были доказательства, с помощью которых можно было бы шантажировать Ситонов.

– Возможно, вы и правы. Но Ситоны в этом деле увязли по самое горло, что бы вы там ни говорили.

– Не могу с вами согласиться. Готов поспорить, Джанет Ситон могла все организовать одна, не прибегая к чьей-либо помощи. И вы бы не ошиблись, если бы велели своему – как его там? – инспектору Слингсби сосредоточиться целиком и полностью на ней.

– Почему вы так считаете?

Найджел стал загибать пальцы:

– Во-первых, Роберт был бедняком и не смог бы выложить столько наличных. Во-вторых, я считаю его человеком чести, которому никогда даже в голову бы не пришло использовать преступление Освальда для собственной выгоды. В-третьих, чтобы организовать такое мнимое самоубийство, требовалось много времени, а не только денег. Теперь учтите, что, согласно показаниям Мары, Роберт проводил с ней почти все время после того, как случилась эта ужасная история, и вплоть до момента, когда исчез Освальд. Джанет была с ней только ночью. Да и Реннел Торренс говорил мне, что Джанет в тот момент очень сблизилась с Освальдом, «присматривая за ним», как он это называл. Я бы сказал, что она не столько «присматривала» за ним, сколько выкручивала ему руки… В-четвертых, все это отлично согласуется с тем, что мы уже знаем о Джанет. Она пыталась женить на себе Освальда и получила от ворот поворот. Затем она узнаёт, что Освальд сделал с Марой – это для нее как соль на свежую рану. Очень существенно то, что она взяла такой резкий осуждающий тон, так гадко вела себя с Марой, когда разговаривала с бедняжкой в тот ужасный день. Мы не станем задерживаться на нездоровом психологическом аспекте происшедшего, это не требует пояснений. И, главное, это умная, решительная, амбициозная женщина, одержимая к тому же маниакальной страстью к дому своих предков. Если бы Роберт получил это имущество, ей бы ничего не стоило прибрать к рукам самого Роберта. И она собиралась это сделать. И сделала! Что и следовало доказать.

Блаунт что было сил тер свою лысину.

– Я хочу съездить завтра в Сомерсет. Оставляю вас с Бауэром за старших.

– Очень вам благодарен.

– Только не затевайте никаких авантюр, договорились? – добавил Блаунт со всей строгостью, на какую только был способен в разговоре со Стрейнджуэйзом. – И вот этот фонарь, как его, «летучая мышь». Не нравится мне это.

– Вы, наверное, задавали Роберту Ситону вопрос, как фонарь оказался в маслодельне?

– Он сказал, что оставил фонарь в конюшне, когда они ходили посмотреть на кобылу.

Найджел поднял брови.

– Ну что же, может, так оно и было. Кто-то мог воспользоваться им позже. Убийца. Или Освальд. Отпечатки пальцев?

– Все было вымыто и вытерто. Прицепиться не к чему, ничего подозрительного. Миссис Ситон помешана на чистоте. У нее все должно блестеть и сиять… Что странно в этом деле, так это то, что нигде нет отпечатков пальцев жертвы. Вы же знаете, Гейтс первым делом перепробовал все возможные поверхности. Но…

– Это свидетельствует об огромной осторожности и осмотрительности Освальда. Мы все как-то забываем, что он был преступником. Он старался действовать так, чтобы ни к чему не прикасаться – на случай, если бы кто-нибудь опознал его и донес и ему пришлось бы уносить ноги.

Суперинтендант Блаунт тяжело прошелся по комнате и сел в кресло у окна. Глядя на темнеющее небо, Блаунт со вздохом возвестил:

– Бывают времена, когда я начинаю думать, а существовал ли в действительности этот парень.

– Освальд?

– Угу.

– Да. Я понимаю, что вы имеете в виду.

– Тело. Голова. И грязная история. Вот и все, что от него осталось. Если бы только мы могли проследить за его передвижениями, дополнить некоторые пустые места…

– Так вы уже неплохо поработали.

– Знаете, мне пришло в голову, что если бы не было тела и не было головы, он бы вообще исчез, растворился в воздухе. Выходит из поезда на железнодорожную платформу, шагает через лес и – пф-ф, нет его! – Блаунт щелкнул пальцами.

– Боже! Я же совсем забыл сказать вам одну вещь. Мара слышала, как ее отец разговаривал с каким-то мужчиной, и было это в ту ночь, в четверть первого.

Блаунт не успел раскрыть рта, как в дверь просунулся нос хозяина гостиницы: суперинтенданта просили к телефону. Через две минуты он вернулся.

– Это был Реннел Торренс, – сказал он. – Хочет сделать заявление.

Глава. Лайонел Ситон подслушивает

Суперинтендант решил выслушать заявление Реннела Торренса на следующее утро. Он назвал это «наставлением на путь истинный». Если Торренс виновен, то независимо от того, намеревается он прийти с повинной или навести тень на плетень, задержка на ночь подействует ему на нервы; если же нет, то очевидное пренебрежение, с которым суперинтендант Блаунт отнесся к его обращению, заставит его быть более откровенным, чтобы во время завтрашней беседы произвести на суперинтенданта более выгодное впечатление. Тем не менее Блаунт отослал многострадального сержанта Бауэра подежурить ночью во дворе Плаш-Мидоу, чтобы, если Торренс вдруг передумает и решит удрать, он не дал ему этого сделать. Исходя из общего принципа, что всех подозреваемых нужно держать в напряжении, Блаунт попросил Найджела по возвращении в усадьбу рассказать всем, что на следующий день Торренс собирается сделать заявление.