Книга Доктор Данилов в сельской больнице - Андрей Шляхов

— Ну ты, Виталь, и змей! — восхитился Калымов, топая по двору следом за Тимошиным по узкой расчищенной и утоптанной дорожке в снегу. — Как ты ей подпустил! Или вправду запал?

— Какое там запал! — Тимошин обернулся и постучал себя указательным пальцем по лбу. — Просто надо было наладить отношения. Ты же знаешь, что мне нравятся фигуристые…

— Знаю, потому и удивился.

— Эх, не дипломат ты, Илья! Как говаривал французский философ Пьер Буаст, о котором ты конечно же не слышал: «Похвала есть пробный камень для дураков».

— Скажем так, я не дамский угодник, а просто любитель женщин, — поправил Калымов. — И почему я должен знать французских философов? На кой они мне сдались?

— Я, между прочим, и для тебя стараюсь! — обиделся Тимошин. — Раз уж выпала нам такая планида…

«Планида» выпала не просто так, а в качестве наказания за совершенно невинную шалость, которую злые языки раздули до небывалых размеров. Ничего так не любят люди, как раздувать из мух слонов (разумеется, кроме тех случаев, когда дело касается их собственных грешков). Если два молодых и энергичных организма устраивают ночью в пустом больничном коридоре гонки на сидячих каталках, то что в этом такого, даже при наличии сбитой с ног лаборантки и утраченных анализов крови? Чем орать дурниной на весь корпус, проще пойти и взять анализы по новой! Так нет же — надо поднять всех на ноги, а потом рыдать, возмущаться, демонстрировать всем синяк на бедре… Скучные, ограниченные люди, не способные понять, как это здорово — прокатиться на каталке по коридору, да не просто так, а борясь за приз! Он был не очень велик, но весьма приятен — двенадцать бутылок пива и четыре пиццы, которые победитель и побежденный делили пополам.

Об отчислении из ординатуры конечно же не могло быть и речи: уж слишком муторный это процесс, любой суд, скорее всего, будет на стороне отчисленного, если только он не выгнан за длительные прогулы без уважительной причины. Правда, кроме прогулов оставались действия, порочащие высокое звание врача и несоблюдение клятвы врача, но гонки на каталках было бы трудно отнести к одному или к другому. Вот если бы на каталках сидели больные, тогда — да, а так… Гонщики получили, как выразился Калымов, «по устной прочищающей клизме с выговором» и в наказание были откомандированы в Монаково с предупреждением: «Если и там станете откалывать номера — тогда уж вам точно несдобровать!»

— Я все удивлялся, каких клоунов под видом интернов по телевизору показывают, а посмотрел тут на наших помощничков и понял — в кино все из жизни, это просто я от нее отстал, — сказал доктор Дударь, сдаваясь Данилову.

Ординаторы успели отработать неделю, но с ними уже все, как говорится, было ясно.

— Что на этот раз?

— Ушел на наркоз, оставил этого дятла Виталика в отделении. Он в мое отсутствие решил, что четыре человека в реанимации — это слишком много, и перевел в отделение позавчерашний крупноочаговый инфаркт и диабетичку, еще не до конца выкарабкавшуюся из комы. А мне потом Заречный долго высказывал… Я спрашиваю: «Дружок, нахрена такая самодеятельность? Я же тебе сказал — сидеть и наблюдать за больными. Я не сказал — переводить». А он мне отвечает: «Хотел как лучше, а то надоели — один все время стонет, а другая поминутно теребит — то воды ей дать, то одеяло подоткнуть, то еще чего». И я когда-то считал Тишина идиотом! Да он перед этими недоумками — настоящий светоч разума!

— А ты их используй как грубую рабочую силу! — посоветовала вошедшая в ординаторскую Цапникова.

— Я так и стараюсь! Но они же инициативу проявляют! Врачи на букву «х»!

— Это как будет? — поинтересовался Данилов. — «Храчи», что ли?

Дударь ничего не ответил, только махнул рукой — понимай, мол, как хочешь.

Данилову выпала честь знакомить ординаторов с больницей. Примерно на десятой минуте знакомства в речи Калымова проскочило словосочетание «общий наркоз». Вскоре эти слова повторил Тимошин.

— Коллеги! — сказал Данилов, стараясь, чтобы обращение прозвучало без сарказма. — Простите, но мне просто режет слух выражение «общий наркоз». Я еще понимаю, когда так говорят сантехники, менеджеры или системные администраторы. Я даже смирился с тем, что так говорят терапевты, невропатологи и эндокринологи! Но вам-то как анестезиологам пора бы уже усвоить, что это анестезия может быть местной и общей, а не наркоз, потому «наркозом» называют общую анестезию! Масло масляное…

Пользуясь тем, что операций в это время не было, а в реанимации сидела Цапникова, Данилов отвел ординаторов на экскурсию в оперблок. Разумеется, не дальше предбанника. Калымова его осмотр не удовлетворил, и он попытался ломануться в операционную, но Данилов успел схватить его за руку.

— Вы куда?

— Туда! — как ни в чем не бывало ответил Калымов, удивленно глядя на Данилова.

— Там же операционная!

— Так вы же сказали, что сейчас операций нет!

— Ребята, вы про режим стерильности что-нибудь слышали? — Данилов выпустил руку Калымова. — Про три функциональные зоны? Зоны оперблока можете перечислить?

Задавать подобный вопрос человеку, считающему себя врачом-анестезиологом, оскорбительно. Это все равно что спросить у преподавателя математики, знает ли он таблицу умножения. Данилов хотел пристыдить интернов, но совершенно неожиданно их озадачил. Калымов посмотрел на Тимошина, тот наморщил лоб, имитируя мыслительную деятельность, и выдал:

— Стерильная и нестерильная, да?

— Первая зона — это зона общего режима. — Для наглядности Данилов поднял вверх правую руку и загнул мизинец. — В ней мы сейчас с вами и находимся. Дверь с надписью «Шлюз» видите?

Ординаторы молча кивнули.

— Для чего служит это помещение?

Никто не ответил.

— Для разбора белья и инструментария. Вторая зона, — безымянный палец прижался к мизинцу, — это зона ограниченного режима, в которой соблюдается режим санитарного пропускника. В эту зону входят помещения для хранения запасов инструментов и перевязочного материала. А третья зона, — Данилов загнул средний палец, — это зона стерильного режима, объединяющая предоперационную и операционную. Даже если нет операций, в третью зону так вот просто не входят. Надо надеть бахилы и сменить халат. Вы общую хирургию на третьем курсе проходили?

— Проходили, — дружно кивнули ординаторы.

«Двое из ларца, одинаковы с лица». — Данилов вспомнил двух недотеп из старого мультфильма про приключения Вовки в Тридевятом царстве, и обреченно подумал о том, что таким кадрам не то что больных — даже швабру доверить нельзя.

Вернувшись с экскурсии в отделение, Данилов устроил ординаторам нечто вроде экзамена. Для начала попросил снять кардиограмму одному из пациентов, а сам встал рядом и стал смотреть, как они накладывают электроды. Лучше бы так не делал: ординаторы перепутали все, что только можно было. Поручив аппарат и пациента заботам дежурной медсестры, Данилов увел ординаторов в ординаторскую, дал каждому по нерасшифрованной еще кардиограмме и попросил высказаться.