Книга Два зайца, три сосны - Екатерина Вильмонт

Вот сейчас попью кофе и пойду. Я выключила Компьютер,сварила себе кофе, забралась с ногами на диван и включила телевизор. И надо же,сразу попала на передачу, где говорилось о том, что подарить любимому мужчине.Какая-то дама, по виду совершеннейший синий чулок, с идиотским придыханием излобной стародевичьей улыбкой сказала: Мужчины обожают, когда им дарятфутболки! Ну и, разумеется, всякие штучки для машины…

Я тут же выключила телевизор, чтобы эта тетка не отравиламне ею же подкинутую идею. Выпив кофе залпом, я, конечно, обожгла язык, но эточепуха! Зато у меня сразу родилась роскошная идея надписи на футболке! Такогоему точно никто не подарит! Я вспомнила, что в переходе у метро есть лавочка,где делают эти надписи. И припустилась к метро. Только бы было открыто! Ксчастью, в закутке сидела пожилая женщина.

— Здравствуйте! — с широкой улыбкой обратилась я кней. — Скажите, на футболке можно сделать любую надпись?

— Конечно.

— Вот здорово! А сколько времени это займет?

— Если прямо сейчас заказать, завтра к вечеру будетготово. А если стандарт, то через полчаса можно…

— Нет, мне стандарт не нужен! Но я должна подарить этуфутболку послезавтра в восемь утра…

Женщина смерила меня ласково-насмешливым взглядом.

— Футболка мужская? Размер какой? И цвет?

— Черная, размер пятьдесят два — пятьдесят четыре, унего плечи широкие…

— Сейчас погляжу, есть ли черная этого размера. Ага,есть. Что писать будем? Вот бумажка, напишите печатными буквами, чтоб потомпутаницы не было.

И я вывела ее фломастером: Аполлоныч Бельведерский.

Женщина прочитала, усмехнулась, подняла на меня глаза.

— Затейливая дамочка! Ладно, с вас триста рублей.Завтра после обеда.

Я была в полном восторге! Завтра я еще забегу в универмагнапротив и упакую футболку в шикарную подарочную коробку с бантом. Уверена, онпропрется!

Чрезвычайно довольная, я не спеша, направилась домой. Огонекна автоответчике мигал. «Олеся, немедленно позвони мне! Почему ты не отвечаешьпо мобильному? Это срочно!»

Я схватила мобильник, действительно, два пропущенных звонка,видно, на улице я его не услышала.

— Мама, что случилось?

— Олеся, не сочти меня за сумасшедшую, но я сегодня наСпиридоновке встретила Юльку!

Если бы она не сказала про Спиридоновку, я бы моглаподумать, что ей померещилось…

— Мама, не может быть! — бодренько-фальшивым тономвоскликнула я.

— Глупости, я что, собственную дочь могла не узнать!Она с тобой связывалась?

— Нет! Что ты! — и я ведь не врала. На сей раз онасо мной действительно не связывалась, а я просто предпочла забыть о тойкошмарной сцене.

— Ну и что все это значит?

— Что, мама?

— Выходит, она живет в Москве и пусть не ко мне, нодаже к сестре носа не кажет? Ты-то чем перед ней виновата?

— Мама, да я просто в шоке! Скажи, а ты с ней говорила?И с чего ты взяла, что она живет в Москве?

— Потому что она выгуливала собаку! Если бы не собака,я бы на нее внимания не обратила. Я таких собак никогда раньше не видела, вот изацепилась взглядом. Я обомлела, сначала не поверила своим глазам, потомокликнула ее, но она просто ушла, даже не обернувшись!

— Мама, так, может, ты обозналась, все же столько летпрошло…

— Олеся, ты умеешь врать только на бумаге! Я по-твоемутону еще в школе всегда понимала, когда ты врешь!

— Да что я вру-то?

— Будто ты не знаешь… что она живет в Москве. Олеся,немедленно приезжай ко мне! Я требую! И не вздумай отговариваться своейдурацкой работай или делами! Немедленно, ты слышишь?

— Мама, что ты лезешь в бутылку! Я уже еду!

Хорошо бы попасть в пробку, мечтала я, спеша на стоянку,чтобы было время все обдумать. Хотя чего тут думать, надо стоять насмерть, молзнать ничего не знаю, жду результатов розыска и точка. Значит, Юлька даже неостановилась при виде матери… Неужто ей совсем ее не жалко? Ведь прошло стольколет, она нашла своего Дика, у них ничего не вышло, ее жизнь устроена, крометого, в Москве у нее роман, а мать тогда руководствовалась страхом, пустьдурацким, но от этого не менее мучительным. Надо уметь прощать все-таки… А ведьона, Юлька, тоже боится, боится встречи с матерью, боится слежки, боится,наверное, своего мужа, боится потерять этого мужчину с собакой… И тоженесчастна от страха… Это уже генетика. А я? Чего я боюсь? Нет, я, конечно, тожемногого боюсь, но страх не главное содержание моей жизни, слава богу! Покрайней мере я не боюсь посмотреть маме в глаза, она очень обольщается, моямама, говоря, что я не умею врать. Еще как умею, когда нужно! Писатель неумеющий врать, наверное, нонсенс, по крайней мере, популярный писатель. ИбоЧтобы стать популярным, надо уметь морочить голову публике…

Мать была собрана и жестка.

— Посмотри мне в глаза!

— Пожалуйста!

— Ты знаешь, что она живет в Москве?

— Нет! Я уж говорила. И еще я говорила, что ищу ее, воткак раз на днях мне обещали ответить на запрос. А больше мне ровным счетомничего не известно.

— Но ты-то чем перед ней провинилась? Почему она стобой не связалась?

— Мама, я убеждена, что ты просто обозналась. Убеждена.

— Но я же не сумасшедшая!

— А по-твоему обознаться может только сумасшедший?Просто, видимо, ты в глубине души жаждешь ее найти…

— Ничего подобного!

— Мама, давай оставим эту тему и дождемся результатоврозыска.

— А может, стоит обратиться в «Жди меня»? Они тамнаходят…

— Мама…

— Знаешь, я сегодня вдруг поняла… Я хочу ее найти…может быть попросить прощения… Я, наверное, скоро умру… Нет, прощения просить яскорее всего не стала бы, и даже встречаться с ней. Я просто хотела быубедиться, что она жива — здорова, и у нее все хорошо. Ведь возможно, у меняесть еще внуки… Послушай, у тебя же есть знакомые на телевидении, давай обратимсяв «Жди меня»…

Мне стало ее безумно жалко!

— Мамочка, давай немножко подождем, неделькy хотя бы…Может, ее уже нашли. Я обещаю тебе, если мой запрос ничего не даст, мыобратимся в «Жди меня». Только пообещай, что сама никуда обращаться не станешь.

— Куда я могу обращаться, теперь ведь всюду нужнысвязи…

— А раньше связи не были нужны?

— Ну, ты поняла, что я хотела сказать. И все-таки яуверена, что это была Юлька. И она не пожелала меня видеть, говорить со мной…