Книга Отраженная в тебе - Сильвия Дэй

От горечи и злобного отвращения, звучавших в его голосе, я в испуге съежилась. Я прекрасно понимала, что он чувствует. Мне было известно, до какого безумного состояния способно довести ревнивое воображение. Мне самой, исходившей от ревнивой ярости, оно много раз рисовало картины того, как он трахается с Коринн.

Неожиданно Гидеон резко выпрямился, подался ко мне и грубо потер мои губы большим пальцем.

— Он прикасался к твоему рту.

Схватив его бокал, я допила остатки. Напиток был крепким, жгучим, показался мне противным, но я заставила себя проглотить его. Желудок протестующе заурчал, но потом по жилам стало растекаться алкогольное тепло.

Гидеон снова обмяк на сиденье, прикрыв лицо рукой, и я знала, что перед его мысленным взором снова прокручивалась картина того, как я целую Бретта. Образ, проедавший дыру в его сознании.

Выронив бокал на пол, я просунула руку между его ног и схватилась за пуговицу брюк.

Не убирая руки от лица, он перехватил мои пальцы железной хваткой:

— Какого хрена ты делаешь?

— Кончи мне в рот! — взмолилась я. — Смой это прочь!

Последовала долгая пауза. Он сидел совершенно неподвижно, если не считать вздымавшейся и опадавшей груди.

— Пожалуйста, Гидеон.

С приглушенным ругательством, он отпустил меня и уронил руку:

— Валяй.

Я бросилась к нему, сердце мое бешено колотилось от страха, а вдруг он передумает и откажет мне… решит, что со мной все кончено?

Единственное, в чем он пошел мне навстречу, — это чуть приподнялся над сиденьем, так что я смогла стянуть джинсы и трусы, а потом его огромный прекрасный член оказался в моих руках. У меня во рту. Я застонала, ощутив его вкус, запах, тепло его шелковистой кожи, и потерлась щекой о его промежность и яйца, желая впитать этот аромат. Мой язык, гуляя по длине члена, вылизывал вздувшиеся вены.

Его зубы заскрежетали, когда я со стонами и дрожью наслаждения в горле стала совершать долгие сосущие движения. Сердце мое разрывалось оттого, что он, всегда такой невоздержанный на язык во время секса, сейчас хранил молчание. Отказывал мне в признании того, что я доставляла ему удовольствие.

Водя туда-сюда рукой по члену, я обсасывала и вылизывала набухшую, затвердевшую головку, втягивая в себя первые капельки спермы. Его бедра напряглись, дыхание участилось. Почувствовав его возбуждение, я принялась отсасывать с удвоенной силой, так энергично, что у меня даже заболела челюсть. Его спина затвердела, голова оторвалась от сиденья, но тут же откинулась обратно, как только мне в рот ударила первая струя семени.

Я заскулила, еще сильнее возбужденная этим вкусом и ароматом, и принялась конвульсивно сглатывать, усиленно растирая руками его вибрирующий пенис, чтобы получить на язык как можно больше густой, насыщенной спермы. Кончал он, содрогаясь всем телом, так долго, что я не успевала сглатывать: семя переполнило мой рот и стало сочиться наружу в уголках губ. И все это время он сохранял противоестественное молчание, точно так же, как и в ходе драки.

Я отсасывала бы у него часами. Мне хотелось этого, но он взял меня обеими руками за плечи и отстранил. Я подняла взгляд к его убийственно прекрасному лицу и увидела поблескивающие в полутьме глаза.

Он коснулся моих распухших губ большим пальцем, размазывая по ним свое семя.

— Ну-ка, насади на него свою тугую щелку, — хрипло распорядился он. — У меня еще есть что в тебя спустить.

Дрожащая, испуганная его суровой отстраненностью, я, извиваясь, стянула с себя трусики.

— Сними все. Все, кроме сапог.

Я так и сделала: дрожа всем телом, выполнила приказ. Я сделала бы все, что только ему заблагорассудится, лишь бы доказать, что принадлежу ему, и только ему. Лишь бы загладить свою вину, чтобы он знал, что люблю его. Юбка моя полетела прочь, майка, снятая через голову, отправилась на противоположное сиденье. Лифчик последовал за ней.

Когда я предстала перед ним голая, Гидеон схватил меня за бедра и спросил:

— Уже мокрая?

— Да.

— Заводишься, когда сосешь мою шишку?

Мои соски затвердели еще больше. Его грубый, резкий тон тоже меня заводил.

— Всегда.

— Почему ты поцеловала его?

Резкая смена темы застала меня врасплох. Моя нижняя губа задрожала.

— Не знаю.

Он отпустил меня и обеими руками взялся за изголовье сиденья. Его бицепсы напряглись, и это усугубило мое возбуждение, так как все в нем возбуждало меня. Я хотела увидеть его блестящую от пота голую грудь, рельефные мышцы, напрягающиеся и расслабляющиеся, когда он вводит и выводит свой член.

Я облизала губы, чувствуя его вкус:

— Сними футболку.

Его глаза сузились.

— Это не для тебя.

Я замерла с неистово стучащим сердцем. Он использовал секс против меня. В том самом лимузине, где мы впервые занялись любовью и где в тот раз инициатива принадлежала мне…

— Ты наказываешь меня.

— Ты это заслужила.

То, что он был прав, не имело значения. Если я это заслужила, то и он тоже. Держась одной рукой за спинку сиденья для равновесия, другой я взяла его все еще не опавший подрагивающий член. Мускул на его шее дернулся, когда я поводила рукой туда-сюда, восстанавливая эрекцию, а потом поместила широкую головку между моих половых губ, начав потирать их ею, давая ощутить жар моего желания.

При этом я смотрела ему в глаза. Дразнила нас обоих, желая увидеть перед собой хоть какой-нибудь признак того страстного любовника, который так меня восхищал. Как бы не так. На меня взирал разгневанный незнакомец, бросавший мне вызов своей насмешливой отстраненностью.

Раздвинув промежность, я ввела в себя первый дюйм твердой плоти, а потом свела бедра и вскрикнула, когда он, надавив, глубоко засадил член, почти невыносимо растянув влагалище.

— Господи, так! — содрогаясь, прохрипел он. — Черт побери!

Этот неконтролируемый порыв пришпорил меня. Упершись коленями в сиденье, а руками по обе стороны от него, я сдвинулась назад, а потом снова насадила себя на него. На этот раз скольжение далось легче, потому что его член увлажнился в моем лоне. Когда мои ягодицы ударились о его ляжки, я ощутила напряжение его мышц. Как бы ни прикидывался Гидеон, тело выдавало его — он не был равнодушен.

Я приподнялась снова, но теперь медленно, давая каждому из нас возможность прочувствовать все нюансы восхитительного трения. При этом я изо всех сил старалась изобразить то же стоическое равнодушие, что и он, однако это жаркое, полноценное слияние порождало ощущения, скрыть которые было выше моих сил. Я застонала, а его бедра задергались, и ему не сразу удалось совладать с собой.

— Как ты хорош, — прошептала я, наглаживая его потрясающий член своей жадной, алчущей половой щелью. Вверх-вниз, вверх-вниз. — Ты все, что мне нужно, Гидеон. Ты создан для меня.