Книга Тайфун придет из России - Сергей Зверев

Глеб зафиксировал штурвал и провалился в оцепенение, смотрел на тучу, как на доисторический ужас. Капли дождя уже стучали по пуленепробиваемому стеклу рубки. Насилу выбравшись из оцепенения, он потянул за свисающий с потолка шнурок. Звуковой сигнал был мощнее, чем в автомобиле. Через пару минут отворилась дверь, и бледная Маша устало спросила:

– Ну? – что, вероятно, означало, «старший лейтенант такая-то по вашему приказанию явилась».

– Что это было, Глеб Андреевич? – всунулась за Машей жующая Люба. – Система предупреждения о ракетном нападении?

– Слушай, ты чего там, акулу подрезал? – полюбопытствовал Мишка, проталкивая их обеих в рубку.

Глеб умел, для пользы дела, нагонять страх на подчиненных. Так посмотрел на них, что все трое смутились и поежились.

– Ты что на завтрак будешь, Глеб? – сглотнул Мишка. – Пары младенцев хватит?

– Не расхолаживаться мне тут, – отрубил Дымов. – Хватит жрать, и чтобы никакого больше спиртного. Приготовить резиновую лодку – может пригодиться. Всем надеть и подогнать бронежилеты. Вооружиться так, чтобы Шварценеггер сдох от зависти. Не расслабляться, бдеть. Спать по очереди, час на каждого. И не стонать, что мало. И бинокль мне сюда…

– В студию, – закончил Мишка и умчался исполнять приказание, пока не получил по «тыкве». Остальные не стали задерживаться. Любаша, спрыгивая на палубу, кричала, что она будет спать первая – надо успеть за свой законный час испытать все кровати на этой «прогулочной безделушке»…

Отчаянно слипались глаза. Чтобы не уснуть, Глеб встал к штурвалу, но это не спасало. Он спал в вертикальном положении, расставив ноги, чтобы было время проснуться, когда начнет падать. В какой-то миг показалось, что рядом Маша – сидит на вращающемся стуле и внимательно смотрит ему в глаза, загадочно при этом помалкивая. Возможно, она и была, но потом ушла, не выдержав душераздирающего зрелища. Из полумрака выплывал остров, огромный, как небоскреб, состоящий из взметенных в небо остроконечных скал, на их вершины были насажены облака, они густели, совершали смазанные хаотичные движения. У подножия скал громоздились груды гигантских камней. Выбиралось солнце из-за горизонта, ослепительно-оранжевое, мощное, какое-то нездешнее. Застыли волны, словно на художественном фото – как бы даже и не волны, а ледяные сталагмиты, усеявшие землю, зловеще поблескивающие в лучах восходящего светила. И на фоне этой мрачноватой картины кривлялся гармонист. Небритый мужичонка в треухе и тельняшке растягивал мехи гармони и пронзительно орал: «Только к утру станет дымкой рассвее-еетною остров детства, детства моегоооо!»

Попискивал какой-то элемент в системе навигационного оборудования. Глеб с усилием продирал глаза, гнал от себя сонливость. Зрение подводило – все в глазах рябило, сталкивалось, разбегалось. Из полумрака выплывал остров… Опять?! Обозлившись, он затряс головой, выколачивая липкую дурь. Не пропадало. Остров настойчиво выплывал. И тут он понял, что это не сон, и система оповещения предупреждала, что судно приближается к искомым координатам. Незначительное пятнышко на горизонте росло в объеме, быстро приближалось. А на востоке уже светало, из-под моря назревало розовое свечение, озаряло небо. Воды Юкатанского пролива мерно вздымались, словно кто-то ворочался под пуховым одеялом. Приближающийся остров ничем не походил на приснившийся. И мужик с гармошкой здесь не фигурировал. Вместо остроконечных скал – два округлых холма, напоминающих верблюжьи горбы. Весь клочок суши сверху донизу был покрыт густыми сочно-зелеными джунглями, только у берега просматривались незначительные скалы, громоздились «мегалиты». Если остров не был вытянут с запада на восток, то это всего лишь ничтожный клочок суши – от силы километра два в поперечнике…

Глеб опомнился – стоп-машина! Провернул рычаг, заглушил двигатель. «Наваждение» продолжало двигаться по инерции, теряло скорость. Он схватился за бинокль и чуть не отшатнулся, когда узрел практически рядом небольшой травянистый обрыв, под которым пролегала двухметровая полоска пляжа, омываемая волнами. То ли папоротник, то ли крохотные пальмы топорщились в ложбине. Повел бинокль правее и наткнулся на горку скал, на бухту, вдающуюся в сушу и заваленную отполированными валунами. Чуть выше – крохотные полянки, трава в человеческий рост, и джунгли непроницаемой стеной – через окуляры они представлялись неодолимой преградой, каким-то безумным переплетением закрученных стволов и веток – и все это переливалось, источало нереально сочную зелень…

И ведь никакого подтверждения, что на острове именно то, что им нужно! Спутник Натальи Давыдовны мог слукавить, пацаны – ошибиться, не такие уж они психологи в свои неполные тринадцать. Но волнение охватило такое, словно он впервые в жизни шел под венец.

Яхта замедляла ход, но до чего же, черт возьми, медленно! На острове не просматривались живые существа, и примет цивилизации вроде не было. Глеб отнял бинокль от глаз и облегченно вздохнул. Техническая обманка. На самом деле остров был еще далеко, возможно, в полутора милях. Он схватил висящий на крючке бронежилет, взял автомат «М-4», успешно конкурирующий с родными «АКСУ», проверил амуницию на ремне – запасные магазины в кожаном подсумке, мачете в чехле, несколько осколочных французских гранат, увесистую американскую «Беретту-92 FS» и спустился на верхнюю палубу, чтобы отдать распоряжения. Подчиненные уже не спали, напряженно всматривались в даль.

– Приготовить резиновую лодку, – приказал Глеб. – С собой – ничего лишнего. Оружие, боеприпасы… – Поколебался и добавил: – Акваланги, ласты, маски, на всякий случай. Судно встанет – спускаем лодку на воду.

Сбросить резиновое плавсредство оказалось несложно. Подтянули багром к корме, загрузили все необходимое, в том числе амуницию Глеба. Мишка навалился на весла, отплыл от «Наваждения», а Глеб помчался на капитанский мостик, запустил двигатель и начал разворачивать яхту. Нацелил нос на запад, заблокировал штурвал, установил на средний ход и побежал обратно на палубу. Трое сидели в лодке, качающейся на волнах, и с любопытством смотрели, как он мечется. Он спрыгнул в воду, отплыл подальше, чтобы не затянуло под винт. Его вытаскивали всем коллективом. Потом тоскливо смотрели, как удаляется на запад «Наваждение», тает в рассветной дымке, превращаясь в очередного «Летучего Голландца», бесцельно блуждающего по просторам Мирового океана.

– Жалко птичку, – вынесла вердикт Любаша. – Такие деньги от нас уплывают, вот бы продать… С работы бы ушла, замуж бы вышла за какого-нибудь бездельника… – Она зачем-то покосилась на Мишку.

– Сколько денег под ногами валяется… – сокрушался тот и потрясенно покачивал головой.

– А толку? – фыркнула Маша. – Валяться-то валяются, но стоит за ними нагнуться, как сразу получаешь по заднице.

– А ну, отставить вредные разговоры, – прервал приятную беседу Глеб. – Светает уже, не спалили бы нас тут на юру… Ты табань, табань, раб наш на галерах, – рявкнул он на Мишку и полез с биноклем поближе к носу…

Светало стремительно. Крохотная лодочка покачивалась на волнах, погрузившись в воду почти по борта, – слишком уж серьезный вес на себе несла. Вода захлестывала через борт, приходилось вычерпывать ее ладонями. Мишка потел, тужился, но заменить его было невозможно, любые перемещения в неустойчивом суденышке были чреваты опрокидыванием. Остров словно застыл, в отличие от «Наваждения», которое давно превратилось в бледную точку. «Вот же повезет кому-то, – бормотал, мусоля заезженную тему, Мишка. – Представляете, идете себе по морю, никого не трогаете, и вдруг такой подарок в руки! Тятя, тятя, наши сети…»