Книга Призрачные дороги - Галина Ли

Вскоре пламя разгорелось с новой силой: заклинания Агаи по-прежнему работали. Сам волшебник очнулся достаточно быстро, до того, как мне закончили перевязку, и конечно тут же попробовал вмешаться:

— Дай я посмотрю!

— Лежи, без тебя обойдутся, — приказал я магу. — Вот рассветет, позову Морру, она подлечит. И меня, и тебя заодно.

— Рис, достань сумку с лекарствами, покажу, чем раны смазать, — не сдался сирин.

От такой помощи отказываться было глупо, тем более что кровь так и не остановилась. Похоже, летающие трупы вооружили не только когтями и клювом: каждая частица их тела несла смертельную заразу.

Агаи, покопавшись в котомке, выбрал пару пузырьков, всучил их Лаланну, а затем притих и закрыл глаза. Вид у юноши был хуже, чем у новообращенного упыря.

— Агаи, а сам почему не лечишься? — поинтересовался я у волшебника.

Тот в ответ тихо пробормотал:

— Мне не больно. И ран нет. Просто… я очень устал. Сейчас полежу, и все пройдет.

"Сейчас полежу, и все пройдет": ответ, достойный глупого мальчишки, а не ученого целителя. Я не стал давить на больного, решив для начала расспросить вампира, что он такого распробовал в этом пере. Какое-то предположение у алхимика было, и по всем признакам, ничего хорошего оно раненому не сулило.

Между тем, этернус разожгли еще один костер и принялись стаскивать туда обезглавленные трупы.

— Один оставьте, — приказал я. Требовалось разобраться, кто сотворил летучую падаль, а для этого необходимо было дождаться, пока Агаи станет лучше. Вот за каким хреном он полез лапать нежить? Маг называется…. И когда этот болван научится сначала думать, а потом действовать?!

— Во-о-от… С ранами на голове разобрались, — удовлетворенно заявил Рис, отступив в сторону и любуясь на дело своих рук. — Теперь с плечами… Порезы неглубокие, так что я просто наложу кровоостанавливающую мазь.

Я кивнул, дождался, пока "врачеватель" закончит работу, и встал, стараясь не делать резких движений — с каждой минутой голова болела все сильнее, да и слабость навалилась нешуточная. Очень хотелось подвинуть сирин и улечься рядом, или хотя бы просто посидеть, ни о чем не думая. Вот только позволить себе подобную радость я пока не мог: наконец-то прекратился снегопад, а небо посветлело. Занимался новый день, и нужно было убираться из этой проклятой лощины.

Я повернулся к убежищу, надежно замаскированному иллюзией, опустился на колени и нырнул внутрь, оказавшись лицом к лицу с Эрхеной. Девчонка собиралась выбраться наружу, хотя ей было велено не высовываться до тех пор, пока не позовут.

Девушка опешила на мгновение от неожиданной близости, а затем кинулась мне на грудь и осыпала лицо поцелуями, беспрестанно повторяя свистящим шепотом свое "кегемара". Оттолкнуть любимую я оказался не в силах, меня хватило только на то, чтобы замереть. Почувствовав мою неподвижность, Эрхена сама опомнилась и отстранилась.

— Надо заняться завтраком. Скоро выходим, — прервал я неловкое молчание.

Девушка прикусила нижнюю губу и стиснула кулачки. Кажется, Эрхена с трудом удержалась, чтобы не накричать на меня. На ее щеке застыла одинокая слеза, и я не понял, не уловил, как вытер ее. В карих глазах тотчас вспыхнула надежда.

Мысленно обозвав себя идиотом и дураком, я попробовал исправить оплошность небрежным:

— Не переживай. Все остались живы.

Эрхена ничего не сказала, только упрямо поджала губы и выбралась наружу, оставив меня размышлять над собственным кретинизмом. Впервые за всю свою жизнь я пожалел, что не маг и не умею читать чужие мысли. Это было глупое пустое любопытство влюбленного дурака, который разрывался между мечтами и необходимостью.

Переборов желание хоть немного вздремнуть, я вылез вслед за девушкой — требовалось получить четкий ответ на два вопроса. Первый я услышал, не успев пройти и пары шагов.

Агаи, по-прежнему греющийся у костра, схватил меня за полу плаща и сказал:

— Дюс… Эти твари… От них исходит та же сила, что и от пауков! Это снова он! Тот колдун! Помнишь? Который уби… из-за которого с нами нет Таниты!

Мог бы и не напоминать! Этого мерзавца я не забуду, пока не отправлю в объятья Сторукого.

Я кивнул и отправился за Андру. Он стоял в задумчивости у лошадей.

Вампир окинул меня серьезным взглядом:

— Придется пожертвовать лошадью. Мои подданные пострадали, а охотиться нет времени. Какое животное вы нам отдадите?

Я пожал плечами:

— Самое слабое. Выберете сами.

Гибель одного коня — неприятная потеря, но не смертельная. Тут ничего не сделаешь, нельзя оставлять голодной нежить перед дорогой в Пустошь.

Вампир, уловив мое недовольство, улыбнулся:

— Не переживайте, свежих лошадей обеспечу.

Я усмехнулся: прожитые века сделали правителя этернус невероятно осмотрительным. Но сменные кони меня интересовали в последнюю очередь.

— Ваша светлость, — посмотрел я на князя, — поделитесь секретом…

Вампир повернулся ко мне вполоборота и заинтересовано поднял брови.

— Что же такого отвратительного вы узнали об этом проклятом пере?

Реакция Андру меня не удивила… Разве он хоть раз вел себя по-другому? Конечно же, наглый упырь тут же постарался поставить меня в тупик очередным вопросом! Даже двумя.

— Дюс, а вы пробовали посмотреть на людей иначе? Не так, как привыкли? Разве вы не наделены способностью видеть ауру?

Чтоб тебя чесотка прихватила, кровопийца клятый…

Я вздохнул, с трудом удержавшись от ругательства, и ответил:

— Андру, а просто сказать, как обстоит дело, вы не в состоянии?

Вампир с королевским величием кивнул:

— Разве не полезнее для вас познать в полной мере свою вторую сущность?

…!

В ответ на мое выражение лица, тонкие губы правителя нежити скривила едва заметная усмешка, которая, впрочем, тут же исчезла без следа:

— Боюсь, придется вас огорчить. У Агаи серьезные неприятности. Оперение этих тварей смертельно опасно. Это не яд, нет.

Упырь снизил голос до едва слышимого шепота, чтобы никто кроме меня не услышал:

— Ваш раб не отравлен, он заражен… не-жизнью. Я чувствую ее запах в его крови.

Новость оказалась настолько неприятной и неожиданной, что в первую минуту я не нашел ничего умнее, чем заявить:

— Что значит "не-жизнью"? Такого слова-то нет.

Андру задрал свой породистый нос:

— Ну, если по душе больше слово "смерть"… пожалуйста — ваш раб заражен смертью.

Упор нежити на слове "раб" сильно меня задел, хотя упырь абсолютно точно отразил положение вещей. Из-за этого я высказался злее, чем хотелось бы.