Книга Донецкое море. История одной семьи - Валерия Троицкая

думала, что мама за эти девять лет почти не постарела. Черты лица, пожалуй, стали более резкими. Изменился только взгляд. Раньше он был недовольным, раздраженным, очень часто обиженным, но постоянно живым. А сейчас казался темным и беспросветным – будто стоячая вода в заросшем пруду.

Лариса деловито села у стены под стареньким телевизором и окинула взглядом кухню.

– Кажется, ничего не изменилось? – с каким-то радостным удовлетворением отметила она. – Окна только новые! Заменили?

– Заменили, – подтвердил Олег, пристально глядя на нее. – Нас, правда, вдохновили на замену.

– Кто? – подняла свои черные брови Лариса.

– Добрые украинские артиллеристы!

Олег сел напротив бывшей жены, скрестив на груди руки. Катя – рядом с ним, в самом углу.

– Катя тогда только чудом не погибла, – добавил он, сосредоточенно изучая человека, с которым он прожил половину жизни.

– Я предупреждала, что так будет, – сухо отозвалась Лариса и тут же перешла к делу: – Рома попал в плен…

– Мы знаем, – кивнул Олег.

– Я у него была! – тихо сказала Катя. – Передала ему вещи и продукты.

Лариса на дочь даже не посмотрела.

– Я добилась приема у вашей уполномоченной. Мне дали встречу с Ромой. Вчера у него была… – задумалась она. – Олег, нам лучше наедине это обсудить!

– По-моему, Лара, это не очень красиво, – произнес он после недолгого молчания. – Посмотри на собственного ребенка хотя бы лишние пять минут! А то, может, снова лет десять не увидитесь. И говори уже… У меня от Кати нет секретов.

– Ясно, – равнодушно бросила Лариса. – Я хочу, чтобы Рому как можно быстрее поставили на обмен. А лучше просто отпустили, и мы с ним уехали…

– Твое желание мне понятно, – усмехнулся Олег. – Только я чем могу помочь?

– Можешь. Поговори с кем-то…

– Нет, – резко оборвал он бывшую жену.

– А ты поговори, – настойчиво повторила Лариса, глядя ему в глаза своим немигающим, тяжелым взглядом. – У меня есть информация. Я могу вам… помочь.

– Какая информация? – нервно ответил он, с трудом выдерживая этот взгляд.

– Разная. Мой муж не последний человек, полковник ЗСУ, – сказала она и начала внимательно разглядывать свои красивые ухоженные руки. – И у него от меня, как и у тебя от Кати, секретов было мало. Организуй мне встречу с кем-то из россиян.

– Мы все теперь россияне, – тихо произнес Олег.

– Ты понял, о чем я. Организуй мне встречу! – потребовала она. – Я думаю, мне есть что им предложить. Взамен мне нужен только сын.

– А как вы потом вернетесь на Украину? – поинтересовался он.

– Мы не вернемся, – спокойно ответила Лариса. – Пусть нам дадут выехать в Россию. Оттуда мы улетим в Турцию.

– Хорошо. Поговорю, – выдавил из себя Олег.

– Поговори сейчас, пожалуйста, – с напором сказала она. – Меня пустили пожить на пару дней. Если они точно готовы со мной разговаривать, я сегодня сниму квартиру.

– Ну хорошо, – холодно произнес Олег и, бережно дотронувшись ладонью до Катиного плеча, вышел из кухни.

Катя и мама остались вдвоем. Они сидели напряженно, тихо, несколько раз случайно встречались глазами, но тут же испуганно их отводили.

– Как вы жили? – наконец прервала это мучительное, тягучее молчание Лариса.

– Хорошо, – ответила Катя.

– Я рада… А что у тебя на руке? – вскинула она брови. – Это что, его часы?

– Да, – просто улыбнулась Катя. – Дедушкины. Папа мне передарил.

– Он что, не может тебе новые купить? – с недоумением взирала Лариса на черно-золотые часы с большим циферблатом, которые Катя упрямо носила на правой руке.

– А мне не нужны другие, – честно ответила она.

И они снова погрузились в холодное молчание, которое вдруг начали прерывать то отдаленный грохот, то странное, едва уловимое шипение за окном. Лариса нервно дернула плечом и оглянулась.

– Не бойся. Это наши, – успокоила ее дочь, в раздумье уставилась на старые обои в мелкий цветочек, а потом, наконец-то посмотрев матери прямо в глаза, спросила: – Ну за что ты так со мной? Почему?

– А что, я не пыталась тебя увезти? – пожала плечами Лариса. – Ты выбрала отца.

– И тебе было так просто уехать?

– Просто или сложно… – бесцветным голосом отозвалась она. – Я уже не помню. Помню, что было страшно. Помню, что устала и больше такой жизни не хотела.

– Разве у тебя с папой была такая плохая жизнь? – тихо произнесла Катя.

– А что в ней было хорошего? – взорвалась она. – Я на него потратила двадцать шесть лет жизни. Это больше, чем ты прожила на свете! И что я видела? Как он раны зализывал, когда с флота ушел? Как в больнице валялся весь перерезанный, герой? Как месяцами без работы сидел? Как у него родители умирали?

– А что, человек виноват, что у него родители умирают? – удивилась Катя, но мать ее не слушала.

– Я красивая молодая женщина, – продолжила Лариса. – Я другую жизнь заслужила. И Рома… Я хотела, чтобы у него другая жизнь была!

– А про Рому ты же его обманула? – с надеждой посмотрела на нее Катя. – Ну не может это быть правдой! У него и взгляд папин. Он даже лоб хмурит точно так же.

– Какая теперь разница? – голос у матери стал резким и грубым. – Это все прошлое, его больше нет.

– Можно так взять и все перечеркнуть? Столько лет жизни? – спросила Катя, и в душе у нее, помимо воли, отчего-то поднималась острая, больная, щемящая жалость к этой, не ставшей ей родной, женщине с мертвыми глазами.

– Можно, – жестко ответила она. – Иногда нужно. Ты не понимаешь, потому что ты только начала жить, и тебе своей жизни не жалко. А она не бесконечная.

– Я знаю, что она не бесконечная, – грустно улыбнулась Катя. – Я друзей хоронила.

– Мы о разном говорим, – прервала ее мать. – Жизнь одна, и она идет на чистовик. Можешь исправить – сразу же исправляй, меняй, не тяни. Уходи оттуда, где для тебя чужое, где тебе все обрыдло. Тратить жизнь на…

Катя так и не узнала, на что нельзя тратить свою жизнь. Отец быстро зашел на кухню и отрывисто произнес:

– Завтра. Мне позвонят и скажут где.

– Хорошо, – облегченно улыбнулась Лариса, но улыбка получилась нервная, кривая, и в темных глазах матери, как показалось Кате, вдруг мелькнул животный страх. – Вот мой телефон, – она достала из сумочки ручку и записала номер прямо на бумажной салфетке.

Она встала так резко, словно хотела бежать из этой старой квартиры, словно сам воздух здесь жег ей кожу. Папа и Катя в гробовой тишине проводили ее до входной двери. У лифта она бросила на них быстрый и неожиданно растерянный взгляд. Но так и не решилась что-то еще им сказать.

Папа и Катя несколько минут –