Книга Пошел купаться Уверлей - Сергей Александрович Высоцкий

скрытничать?

— Они сейчас в этом селе?

— Не знаю! Слышала, что снимают дом на какой-то Церковной улице. И больше ничего не знаю. Честно! Все тайны, тайны, а с мафией я отдувайся!

— Эти ублюдки тоже участвуют? — Фризе кивнул на темнеющий у забора джип. Машина сейчас напоминала похоронный лимузин.

— Нет. Пронюхали, что дело прибыльное, и бомбят. Сначала взялись за Кондратия.

— За какого Кондратия?

— За Конрада Потта. По-моему, они его…

— Еще что?

— Ничего. Мужики попрятались. Мафиози нас с дедом трясут. Сегодня последний срок истекает.

— Истек. Ты где свои гостинцы оставила?

— Во дворе в сарай сунула.

— Хочешь остаться в живых — ни за гостинцами в сарай, ни домой не заходи. И к сыну носа не показывай. Есть родственники, у которых можно недельки две переждать?

— Есть. В Новгороде.

— Туда и поезжай. Прямо сейчас. — Он достал стодолларовую бумажку и положил Елене за вырез кофточки.

— Меня же с работы уволят, Володечка!

— Хочешь, чтобы тебе на работе общественные похороны устроили?! — сказал он жестко. — Давай, милая, двигай отсюда побыстрей. Хорошо бы тебе на какой-нибудь ночной поезд успеть.

Она опять на секунду припала к Фризе, словно набиралась от него сил.

— Милиция у вас тут далеко? — спросил Владимир.

— Выедешь на Широкую, второй перекресток налево. Чуть-чуть под горку.

— Ладушки! — шепнул Фризе и легонько подтолкнул Елену к проему в заборе. — И запомни — о наших приключениях — ни гугу.

— Что ж я, сама себе враг? — с вызовом сказала она. А Владимир уловил в ее голосе обреченность, которая иногда толкает человека на рискованные, отчаянные поступки. «Не наделала бы девушка глупостей», — подумал он, наблюдая, как Елена, не оглядываясь, пошла прочь.

Патрульная машина милиции возвращалась в горотдел с вызова на квартирную кражу. Хозяин ограбленной квартиры был в стельку пьян и не мог даже толком объяснить, что унесли воры. Он особенно упирал на то, что пропал дорогой китайский ковер.

— Ручной работы! — трагически вещал он, держась за стенку и тряся патлатой головой. — Китайский! Шелковый! Жена его так любила.

Капитан, крупный мужчина с пышными усами и солидным брюшком, сочувственно слушал потерпевшего и думал о том, что все неприятности бедолаги еще впереди, когда вернется из отпуска жена. Капитан никогда не видел шелкового китайского ковра, но знал, что пропажа дорогой сердцу женщины вещи сулила большие неприятности.

— А еще что пропало?

— Деньги пропали. Баксы! — уточнил хозяин. — Все банки с крупой повытрясли. А баксы в гречке хранились.

— Тут его баксы, — крикнул из кухни напарник капитана, старший сержант, опрашивавший соседку. — В манке спрятаны, а не в гречке.

— Вот видите! — капитан нахмурился. — Вы и сами не знаете, что пропало. Кстати, а эта штуковина, — он провел носком ботинка по мягкому ворсу огромного бежевого с сиреневым ковра, — не та, которой дорожит ваша супруга?

Хозяин опустил голову и стал сосредоточенно разглядывать узоры. Наверное, в глазах у него сильно рябило, потому что он попытался наклониться и, не удержавшись, мягко шлепнулся на ковер. Провел по нему ладонью:

— И правда, похож.

— Смотри внимательней, может, воры подменили, — в голосе капитана уже не было никакого сочувствия. — Подсунули отечественный с ковровой фабрики.

Старший сержант, внимательно следивший за развитием событий, предложил:

— Может, поедем, товарищ капитан? Пускай проспится, а утречком приедет к нам с описью пропавшего?

— Я вот думаю — не прихватить ли нам и его с собой? В камере он лучше проспится.

Милиционеры уехали, наказав соседке приглядеть за потерпевшим.

По дороге они недобрыми и крепкими словами помянули всех алкоголиков и их жен. Потому что капитан имел свой особый взгляд на то, отчего люди спиваются. «У хорошей жены не может быть мужа-алкоголика», — считал он. А старший сержант всегда разделял точку зрения начальства.

Вот в таком сердитом состоянии патрульные и заметили завалившуюся в канаву возле парка огромную черную машину. Все фары у нее светились, даже прожектора на крыше. В плотных лучах роились мошкара и ночные бабочки.

Старший сержант резко притормозил и взглянул на начальника.

— Подстрахуй! — капитан выпрыгнул из «жигуленка», взвел затвор «калашникова». Старший сержант, на нем был надет бронежилет, тоже взял автомат наизготовку.

— Джип «патрол», — сказал он тихо. Мотор у джипа не был выключен, работал мягко и устойчиво. И была слышна музыка: в салоне играло радио.

— Сейчас взгляну, что за «патрол», — отозвался капитан. Передняя водительская дверца машины была распахнута. Из кабины торчала бритая голова водителя. Капитан подошел ближе. Резко пахнуло спиртным. Кроме пьяного водилы, в машине никого не было.

Капитан зажег в салоне свет. Увидел на полу бутылку из-под водки. И замер: рядом лежал «макаров» с глушителем.

Он обернулся к напряженно следящему за машиной старшему сержанту:

— Воронин, вызови группу.

— Понял! — отозвался тот и, не выпуская из поля зрения джип и место происшествия, ловко управился с радиотелефоном, передал просьбу шефа.

Горуправление находилось рядом. И подкрепление прибыло через три минуты.

В багажнике джипа, накрытый брезентом, лежал труп старика. Он уже окоченел. На шее виднелся багровый след от удавки.

— Да это же прокурор Семенов, — сказал капитан, разглядывая мертвеца. — Кому он понадобился, бедолага? Деду не меньше восьмидесяти.

В машине обнаружили одну пару наручников, нунчаки, боевую гранату и пику. На экране пейджера водителя прочли: «Срочно возвращайся».

Допросить братка в ту ночь не смогли. Даже крутые приемы вызванного из вытрезвителя доктора не дали результатов. Бритоголовый амбал только мычал и отплевывался.

Проследив за тем, что загнанным в канаву джипом заинтересовался милицейский патруль, Фризе решил, что сегодняшний день клиент должен оплатить ему в двойном размере. «Сейчас рвану в “Асторию” — и в постель. — Он вспомнил уютный номер, шикарную ванну и с удовольствием зевнул. — А может быть, отправиться в “Прибалтийскую”? Там номер не хуже. Разыщу Тосико…»

Попетляв по пустынным улицам Павловска, он вдруг понял, что заблудился, не знает дороги на Питер.

Давно усвоив истину, что танцевать следует от печки, Владимир разыскал Широкую улицу — оттуда путь к желанной «Астории» он помнил хорошо.

Старинный дом с эркерами был погружен во тьму. Светились только лестничные окна да окно в полуподвале. Там, где днем шла стирка.

А у подъезда стояла машина, вполне соответствующая той, которая, по описаниям Елены, принадлежала Кюну.

Поджог

Корнилов отыскал в книжном шкафу черный огоньковский томик Набокова, в котором были напечатаны воспоминания «Другие берега». Полистал. Нашел строки о дяде писателя — Василии Ивановиче Рукавишникове.

«Его александровских времен усадьба, белая, симметричнокрылая, с колоннами и по фасаду и по антифронтону, высилась среди лип и дубов на крутом мрачном холму за рекой Оредежъ, против