Книга Непобедимый 2 - Алим Онербекович Тыналин

Он меня спас. Я уже думал, этот бешеный мне горло перережет. Вот точно.

В это время пришли медики. Тут же засуетились вокруг Головина. Быстро осмотрели его. Погрузили на носилки. Увезли отсюда.

Когда они вышли на улицу, я догнал старшего. Мужчина лет тридцати. В руке пачка сигарет. Кажется, он собрался выкурить одну сигарету. По дороге в больницу.

— Как он? Как Игорь? Это что-то серьезное у него?

Мужчина как раз направился к переднему сиденью машины скорой помощи. Хотел сидеть рядом с водителем.

— Это узнаете потом, — расплывчато ответил он. — У врача.

Мне кажется, дело плохо. Если бы пустяки, он бы так и сказал. А тут не ответил конкретно.

Я проводил глазами уезжающий автомобиль. На машине зажглись проблесковые маячки.

На улице почти стемнело. Маячки осветили улицу тревожным светом. Скорая быстро скрылась в темноте.

Груздев и Рыбин вывели задержанных из столовой. Свидетели послушно шли следом. Как раз подъехала машина милиции. Дежурный фургончик, сзади специальное отделение, чтобы перевозить задержанных лиц.

Мы погрузили туда буянов. Всех троих. Они угрюмо молчали.

Сами мы тоже уселись. Быстро доехали до отделения. Тут, вообще-то, не так уж и далеко.

По дороге тоже молчали. Каждый думал о своем.

Груздев, я так понимаю, размышлял, влетит ли ему от начальства. Рыбин, наверное, снова и снова благодарил судьбу за то, что избежал ранений.

Ну, а я размышлял над тем, что завтра мне надо заступать на дежурство вместо дяди Жоры. Хотя мне не мешало бы вместо этого усиленно готовиться к соревнованиям.

Но только тут теперь уже ничего не поделаешь. Я и так пользовался гостеприимством дяди Жоры эти два дня, так что теперь надо это отработать.

— Эй, а это правда, что ты вытащил кучу народа из пожара? — спросил вдруг Груздев и толкнул меня локтем. — Я в газетах читал, думал, ты или не ты? Или там твой однофамилец? Хотя все сходится, студент геофака, четвертый курс, спортсмен. Правда, не сказано, что самбист.

Я кивнул. Вот оно, тяжкое бремя славы.

Груздев расцвел улыбкой. Опять пожал мне руку. Водитель покосился на меня с любопытством.

— Да ты герой, юноша! Молодец. Вчера из пожара людей вытащил, сегодня товарища выручил от преступника. Его ведь и вправду прирещать могли. Если бы не ты. Знаешь, что тебе уже грамоту подготовили? Как награда за успешный обход. Еще тот, когда вы тоже кучу хулиганов задержали.

Вот как? Интересно, я не знал, что руководство решило отметить мои скромные успехи. Я покачал головой. Решил сыграть роль скромного парня.

— Зачем? Я же просто делал свою работу. Помог другим гражданам, стоял на страже закона и порядка.

Груздев погрозил мне пальцем. Он прекрасно видел, что я скромничаю.

— Не скажи, не скажи.

Мы вышли возле райотдела. Теперь пошла обычная рутина. Оформление задержанных. Первые допросы. Я освободился только около полуночи. Сразу отправился домой.

Пошел пешком, уже через полчаса позвонил в дверь. Открыла Даша. Впустила меня, не особо удивившись. Посторонилась и встала у двери, наклонив голову и наблюдая за мной с еле заметной усмешкой.

— Ну что, явился, не запылился? Где ты пропадал?

Я прошел мимо нее, буркнув:

— В зоопарке у зверей.

Быстро прошел в комнату, с удивлением отметив, что свет в гостиной до сих пор горит, а значит, родители до сих пор не спят. Только хотел зайти в свою комнату, как из гостиной выглянул отец. А за ним и мать. Они, скорее всего, не спали, ждали, когда я приду.

— Эй, зайчонок, — сказала Даша сзади. — Ты куда побежал? Даже не поздоровался.

Я повернулся и чмокнул ее в щеку. Сестра еле заметно чмокнула меня в ответ и приобняла. Я отправился поздороваться к отцу.

Тот крепко сжал мне ладонь, обнял и посмотрел в глаза. Потрепал волосы.

— Эх, молодо-зелено. Вроде жив и здоров. А ты переживала, мать. Вот он, наш герой. Людей спас.

Он и сам переживал, видно по темным кругам под глазами. Да еще и пепельнице на подоконнике, полной окурков. Но по нынешним правилам, этого нельзя показывать.

Мать отодвинула отца от меня. Подошла, тоже поцеловала.

— Витенька, ты кушать хочешь? Давай, я быстро разогрею.

Я покачал головой.

— Нет, я устал, давайте лучше просто пойду спать. Все хорошо. Не переживайте.

Мать кивнула, а отец пристально наблюдал за мной. Но ничего не сказал и поэтому я отправился отдыхать.

Только и успел, что помыться под душем, а затем завалился спать.

Кажется, мне что-то снилось. Само собой, связано с борьбой. Я кого-то кидал на ковре.

Вокруг кричали зрители на трибунах. На потолке сидел огромный паук. Смотрел на меня. Ждал моей ошибки.

Я проснулся и услышал тихий плач. Из комнаты сестры. Напрягся, прислушиваясь. Вроде показалось.

Но нет. Сначала царила тишина. Я смотрел в полумрак вокруг себя. Думал, что приснилось.

Плач послышался снова. За стеной. Из комнаты Даши. Я поднялся, откинул одеяло. Встал, натянул шорты и отправился к сестре.

Перед тем, как выйти из комнаты, остановился у тумбочки, взял наручные часы, поднес к лицу и посмотрел на время. Три часа ночи.

Под ногами скрипели деревянные половицы. Я вышел в коридор, увидел, что дверь в комнату Даши закрыта, остановился перед ней и тихонько постучал. В коридоре еще темнее, чем на улице.

Плач прекратился. Потом изнутри раздался сердитый голос Даши:

— Чего надо? Это ты, Витька?

Я чуть наклонил голову перед закрытой дверью.

— Да, это я. Что случилось? Нужна помощь?

Даша не ответила. Время шло. Я думал, что она не откроет. Но тут дверь распахнулась. Сестра стояла передо мной в халате, с распущенными волосами.

— Чего тебе?

В полумраке ее лицо выглядело темным пятном.

— Что случилось? — повторил я. — Ты чего рыдаешь?

Сестра отвернулась. Отошла, уселась на стул у стола. Тот стоял возле окна.

Даша подняла ноги на стул. Колени на уровне лица. Она обхватила колени руками и опустила голову на них. Волосы охватили колени.

— Если не хочешь, не говори, — сказал я. — Может, я могу чем-то помочь?

Даша не ответила. Так и сидела, уткнувшись лицом в колени. Я хотел уйти, но сестра подняла голову.

— Я все-таки беременна.

Вот проклятье. Я не знал, что сказать. Потом спросил:

— Как так? Ты же говорила, что ложная тревога. Ты уверена?

Сестра кивнула.

— Да, теперь уже точно. Не знаю, что делать.

В голосе послышался плач. Вот