Книга Британские церкви во второй половине XIX – первой четверти XXI века: социальный и исламский вызовы - Галина Сергеевна Остапенко

объявляет себя многонациональной и многоконфессиональной организацией. Число ее активных сторонников составляет от 500 до 1500 человек. Однако численность уличных шествий достигает от 1500 до 2000 демонстрантов[416].

Демонстранты требовали от правительства остановить рост экстремистских мусульманских организаций, запретить шариатские суды и строительство мечетей. Демонстрации Лиги противостояла манифестация «Объединения против фашизма», насчитывавшая около тысячи человек. Акции переросли в столкновения. Для предотвращения кровопролития в город были введены более тысячи полицейских[417].

Мусульманские организации обвинили Кэмерона в том, что он своей речью спровоцировал выступления правых. Так, генеральный секретарь Мусульманского совета Британии доктор Файсал Ханжра заявил, что свет софитов вновь направлен на мусульманскую общину, что не способствует решению ее проблем. Глава мусульманской молодежной организации «Фонд Рамадана» высказался в поддержку концепции мультикультурализма.

Деятели оппозиционной Лейбористской партии, включая бывшего министра внутренних дел Дж. Стро и министра юстиции в теневом кабинете Садика Хана, были солидарны с лидерами Мусульманского совета Британии и Фонда Рамадана и предупредили Кэмерона, что он играет на руку ультраправым[418]. Подобное суждение высказал и новый лидер Лейбористской партии Эдвард Милибэнд.

В затруднительном положении оказался лидер Либеральных демократов, вице-премьер коалиционного правительства Ник Клегг, поскольку мультикультурализм являлся одним из главных постулатов идеологической платформы партии. В своем заявлении 3 марта 2011 г. в Лутоне Клегг сказал, что Кэмерон «абсолютно прав в своем намерении утвердить в сознании людей активный и сильный либерализм», что, по его мнению, требуется для защиты либеральных ценностей. Но в отличие от премьер-министра он подчеркнул, что политика мультикультурализма необходима для строительства «открытого и стабильного в своей основе общества». Бывшее лейбористское правительство Клегг упрекнул за то, что в его политике по данному вопросу недоставало четкости[419].

Фактически оказалось, что лидеры обеих партий не смогли дать серьезной оценки речи премьер-министра, а также предложить каких-либо рецептов на будущее.

В начале 2011 г, почти одновременно с сенсационной речью Д. Кэмерона было опубликовано социологическое исследование, проведенное антифашистской организацией «Исследовательский фонд по просвещению» (Searchlight Educational Trust) под символическим названием «Страх и надежда» (Fear and Норе). Авторы труда пытались выяснить отношение различных слоев общества к проблемам иммиграции, расовым различиям и политике мультикультурализма. Исследование показало, что лишь 8 % населения остаются твердыми приверженцами политики мультикультурализма в ее настоящем виде. К ним относятся сторонники Партии либеральных демократов, Лейбористской партии и Партии зеленых. Каждый четвертый коренной житель страны испытывает к приезжим скрытую или открытую вражду. Как правило, таковыми являются представители рабочего класса, включая неквалифицированных рабочих и безработных. Многие из них не примыкают ни к одной из партии, а часть сочувствует праворадикальным партиям, таким как Партия независимости Соединенного Королевства, Британская национальная партия, Лига обороны Англии. Около 24 % поддерживают консерваторов. 60 % населения не видит пользы от продолжающейся иммиграции, а две трети британцев уверены, что межэтническая напряженность в Британии постоянно увеличивается[420].

В результате исследования выяснилось, что политика консерваторов, которая стала понятной еще до сенсационного выступления Кэмерона на международной конференции, одобряется только частью британского населения. Большая же часть жителей Королевства не видит выхода из сложившейся ситуации и испытывает тревогу из-за неослабевающей межэтнической и межрелигиозной напряженности. Таким образом, ряды толерантных граждан заметно редели, раскол британского общества по вопросу отношения к иммигрантам становился реальностью.

Более масштабными, сложными по составу участников и тревожными для правительства по сравнению событиями в г. Лутоне явились беспорядки, произошедшие в Лондоне и ряде других городов в августе 2011 г. Этот бунт (riots) молодежи, как его назвали политики, произвел широкий резонанс в Британии и во всем мире.

И действительно, 7-10 августа улицы Лондона напоминали поле битвы между полицейскими и буйствующей молодежью. Молодые люди и подростки в масках грабили магазины и рестораны, поджигали и переворачивали полицейские машины и автобусы. Помимо британской столицы, волнения перекинулись на Бирмингем, Бристоль, Глостер, Ливерпуль, Манчестер, Ноттингем. По некоторым подсчетам, численность погромщиков составляла около 30 тыс. Поводом для беспорядков стала смерть 29-летнего выходца с Карибских островов Марка Даггена, подозреваемого в торговле наркотиками и других правонарушениях и застреленного полицией 4 августа. Инцидент произошел в бедном районе Тотенхэме, населенном представителями национальных меньшинств, многие из которых не имели работы.

Конфликты на расовой и религиозной почве случались здесь и в прежние времена, но не получали широкой огласки. На этот раз родственники и друзья Даггена собрались у полицейского участка, требуя справедливого расследования убийства. Через два дня мирный протест перерос в столкновения с полицией и массовые грабежи. Выход молодых людей и подростков на улицы стимулировался призывами по социальным сетям интернета.

Кроме огромного материального ущерба, нанесенного погромщиками, от их рук пострадали около 200 офицеров лондонской полиции, имелись раненые и среди граждан. В наведении порядка в первые два дня только в Лондоне участвовало 1700 полицейских. Затем их численность достигла 16 тыс. Уже 9 августа в полицейских участках Лондона закончились места в камерах, и задержанных стали вывозить для помещения под стражу за пределы столицы. К 10 августа было задержано не менее 2 тыс. человек[421].

Британцы были шокированы. Лондон, считавшийся одной из самых безопасных столиц мира по уровню убийств и насилий, терял свою прежнюю репутацию. Пожарные получали по тысяче вызовов в день. Гражданам рекомендовалось не выходить из домов, а кое-где им приходилось самостоятельно противостоять мародерам. Масштабы грабежей, бандитизма, а также жестокости, проявленной мятежниками в отношении полицейских и обычных жителей, были беспрецедентными и продолжались несколько дней.

Обстоятельный анализ происходившего дал в своей речи премьер-министр Д. Кэмерон на чрезвычайной, однодневной сессии Парламента 11 августа 2011 г. Премьер-министр отверг домыслы о том, что мятежники отстаивали права человека, ссылаясь на инцидент с М. Даггеном, или выдвигали какие-либо политические требования. Беспорядки, по его убеждению, были инициированы главарями банд, собиравшими своих сторонников через социальные сети и движимыми страстью к грабежам и наживе.

Значительное внимание в выступлении премьер-министра было уделено тем обстоятельствам, которые сделали возможным данные выступления. «Ответственность за преступление всегда лежит на преступнике, – заявил он, – но преступление связано с определенной средой, и мы не можем не учитывать этого»[422]. И здесь Кэмерон, не упоминая термин «мультикультурализм», по существу возвратился к этой теме, но в уже в завуалированной форме. В причастности к волнениям он упрекнул семьи, которые не страдают от бедности, но воспитывают детей в духе «насилия и неуважения к власти. Отвергая какие-либо свои обязанности, они требуют уважения к правам сородичей»[423]. Можно утверждать, что его обвинения не относились к семьям исконных жителей Соединенного Королевства. Речь шла о чуждой британцам системе воспитания. В адрес новых граждан, нередко живущих на социальные пособия и