Книга Константин. Гроза над Бомарзундом - Иван Валерьевич Оченков

на поруки и устроивший его на свой завод. Впрочем, это уже совсем другая история.

Не успел я проводить мисс Оуэн, как в кабинет буквально влетел на всех парах Лисянский.

— Клокачев вернулся!

— Чего ж ты ждешь? Зови!

— Прошу прощения, Константин Николаевич, но «Бульдог» еще в канале. О его прибытии сообщили по оптическому телеграфу!

— Вот оно что. Но как только прибудет, сразу ко мне!

— Слушаюсь!

— И всех начальников отрядов.

Примерно через полтора часа Клокачев бодрым шагом вошел в зал, где собрались все местное начальство, начиная вашим покорным слугой и кончая командирами дивизионов канонерок Мейснером и Левицким.

— Говори, Василий Николаевич, — поощрил я капитан-лейтенанта. — Здесь все свои.

— Ваше императорское высочество, — начал тот. — Ваше повеление исполнено. Вот депеша от коменданта Бомарзунда!

— Славно, — бегло пробежал глазами документ, после чего сунул его Лисянскому. — Как обстановка на Аландах?

— Полковник Бодиско и вверенный ему гарнизон держатся молодцами. Французы с англичанами неоднократно пытались обстреливать крепость, но пока ничего не добились. Однако, силы врага куда больше наших. Яков Андреевич просит подмогу.

— Крепость обложена?

— Не совсем. Там столько мелких островов и проливов, что за всеми не уследишь. Силы союзников разделены. Парусная эскадра по словам полковника Бодиско стоит у Ледзунда, а все паровые корабли находятся в заливе Луумпар. Легкие суда патрулируют окрестности, но не слишком успешно.

— Тебя заметили?

— Когда туда шли, нет. Да и пока в проливе стоял, не сразу сообразили. Британцы, очевидно, думали, что я француз, а те, в свою очередь, полагали, что англичанин. И даже флаг не сразу разглядели.

— Неужели такой бардак? Постой-ка, ты сказал, «пока шли туда». А на обратном пути?

— Когда возвращались, пришлось тяжко. Гнались за нами два француза и один британец. «Хекла». Не догнали.

— Они тебя или ты их?

— Всяко бывало, ваше высочество, — одними уголками губ улыбнулся Клокачев. — Говорю же, островов с проливами там много. Не поймешь, кто на кого охотился. Но с божьей помощью вернулись без потерь. Да и лоцман у нас отличный, — подумав, добавил Клокачев.

— Что ж, на Бога надейся, сам не плошай. В целом все ясно. Самуил Иванович, — обернулся я к Мофету. — Остаешься за старшего. Продолжай строить батареи и ремонтировать корабли…

— Ваше императорское высочество, — всполошились адмиралы. — Неужели вы собираетесь лично возглавить экспедицию к Аландам?

— Именно.

— Но мы будем решительно возражать! — в один голос воскликнули Мофет с фон Шанцем.

— Боюсь, это не поможет.

— Но вы не можете подвергать себя такой опасности!

— Негодую вместе с вами, господа! Теперь о деле. Мейснер, Левицкий, — подозвал я сидящих поблизости командиров канонерских дивизионов. — Готовьтесь, к полудню выдвигаемся в полном составе к Аландам. Морской пехоте грузиться на пароходы. Сколько у нас мин?

— На «Грете» два десятка Якоби и на «Усердном» с полсотни мин Нобеля.

— Берем все! В охранении пойдут фрегаты.

— На каком корабле вам будет угодно поднять свой флаг?

— На самом быстроходном, разумеется. На «Бульдоге». Господин Клокачев, изволь распорядиться о погрузке угля. Твои люди, как я понимаю, устали. Пусть им помогут матросы с «Рюрика». На этом все…

— Но ваше высочество!

— Довольно разговоров, господа. Время действовать!

Глава 18

Переход в Баренцево море дался экипажу «Аляски» непросто. Топливо почти закончилось, так что большую часть пути пришлось пройти под парусами, сберегая небольшой остаток угля на крайний случай. Несмотря на обильную кормежку среди матросов начались болезни. Особенно страдали нанятые в Северо-Американских Штатах. Видимо, сказался непривычный климат. Что еще хуже, во время одного из штормов потерялась «Гертруда», и Шестакову пришлось отправляться на ее поиски.

— Люди волнуются, — мрачно буркнул Патрик О’Доннелл, подойдя к практически не покидавшему в последнее время мостик капитану.

— Что случилось?

— Похоже, янки не ожидали, что здешние воды будут столь суровы. Кроме того, если наш транспорт пропал, то не будет и призовых. А это для них хуже любой кары господней!

— А что думают ирландцы?

— Мои земляки пока что меня слушают. Но…

— Что?

— Уроженцы Коннахта имеют горячий нрав. И если начнется заварушка, они вряд ли смогут его сдержать!

— Ничего страшного. Русские матросы почти все здоровы и не поддержат смутьянов. К тому же скоро мы придем в порт, и ребятам будет, где спустить пар.

— Может и так. Но… как ты собираешься найти «Гертруду»?

— Мы договорились с мичманом Коновницыным, что, если разойдемся из-за непогоды, точкой рандеву станет Кола. Вот туда мы и направимся.

— Это такой порт?

— Да. Не слишком большой, но по крайней мере незамерзающий.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Расчет Шестакова полностью оправдался, стоило им зайти в Кольскую губу — узкий залив-фьорд, протянувшийся на десятки миль до места слияния рек Туломы и Колы, где и стоял городок, громко называвшийся англичанами «столицей русской Лапландии», как сразу обнаружилась приткнувшаяся рядом с берегом пропажа. Вид у парусника был не слишком презентабельным. Грот-мачта сломана, фок лишился марса-рея, но все же принявшему команду над призом Василию Коновницыну удалось спасти свой корабль и довести его до обитаемых мест. Ну, почти…

— Господи, как я рад вас видеть, Иван Алексеевич! — устало вздохнул мичман. — Никогда не бывал в этих местах. Неужто и здесь люди живут?

— Из всех созданий божьих, Вася, только человек может приспособиться ко всему, — усмехнулся Шестаков. — В том числе и к Северу.

— Что будем делать?

— Пройдем дальше до Колы и попробуем починиться, а там видно будет.

— Не нарваться бы на англичан. Наверняка они где-то рядом.

— Скоро мы все узнаем.

Путешествие по Кольскому заливу не заняло много времени, и вскоре из-за очередного крутого поворота мореплавателям открылась Кола. Известный по меньшей мере с начала XVI века городок весьма мало походил на своих западноевропейских, да и российских провинциальных собратьев. Главной достопримечательностью его был возвышающийся над окрестностями бревенчатый прекрасный, многоглавый Воскресенский собор, окруженный такими же стенами древнего острога.

В предместье живописно расположились дома местных обывателей от простых избушек до солидных двухэтажных купеческих лабазов. Имелось, впрочем, и два каменных строения. Небольшая церковь в честь Благовещения пресвятой Богородицы, теряющаяся на фоне громады главного городского храма, а также Казначейство. Строить и то, и