Книга Легендарное дело - Николай Иванович Леонов

Песоцкой. Только это похоже больше на миф. Где эти богатства, никто не знает, Лена с Максимом унаследовали всего лишь полуразрушенный домик и кусок земли. Не понимаю, зачем мы обсуждаем эту тему, когда надо торопиться, ведь девочка в заложниках!

Лев Иванович задыхался от злости. Почему сотрудник ФСБ так спокойно реагирует на его рассказ? Что за странные расспросы? Что за отстраненный вид? В отличие от Гурова Егоров говорил медленно, скучающим тоном, словно речь шла о погоде.

– Наследство Григория Болотникова – не миф, это более миллиона долларов в акциях, недвижимости и валюте, которые старик однажды продал и оставил семью ни с чем. В том числе своего сына, Андрея Григорьевича Болотникова, прокурора города Сочи.

Лев Иванович замер от неожиданной информации. Прокурор – наследник Григория Болотникова… Егоров вежливо кивнул, заметив его удивление.

– Согласитесь, несправедливый поступок? Отец лишил сына наследства по капризу, из прихоти. Может быть, Жуковым стоит перестать упрямиться и настаивать, что они не в курсе, где Песоцкая припрятала богатство любовника? Тогда и Андрей Григорьевич станет сговорчивее. Девочка вернется домой, Жуковы смогут дальше строить свою гостиницу, а вы – наслаждаться отпуском. Думаю, прокурор расстроен несправедливостью ситуации. Он ведь законный наследник, а миллион достался другим людям. Им стоит вернуть чужое.

Опер застыл в шоке на несколько секунд и переспросил:

– Какой миллион? Жуковы должны отдать выдуманный миллион Болотникову? О чем мы говорим?.. Генерал Орлов связывался с вами из-за серьезности ситуации. Речь идет о серии убийств, похищении и коррупции – тяжких уголовных преступлениях. Я объяснил вам, нужно ехать в Сочи, нужна масштабная операция федерального уровня!

– Хорошо, хорошо, сейчас поедем, – плавно закивал Егоров и вдруг приобнял одной рукой Гурова за плечи. – Насчет миллиона подумайте хорошо. Это же так просто, все останутся при своем. Вам просто достаточно сказать, где Песоцкая припрятала деньги, и все закончится. В старом доме? В пансионате? Где?

Но Лев его уже не слышал, только дернулся от острого жалящего ощущения в плече. В глазах резко потемнело, и его накрыла глухая чернота.

Блеклый Егоров пристегнул обмякшее тело, откинул сиденье и обыскал карманы сыщика. Просмотрел с интересом телефон, похмыкал и вытащил симку. Выйдя из машины, он швырнул аппарат в строительный котлован с глубокой лужей. Затем неторопливо вернулся на свое место, нажал на газ, и машина неспешно покатилась по запутанным улицам в сторону выезда из города.

Глава 9

Гурова окружало море из черноты. Он качался и плыл по волнам, которые были почему-то твердыми и больно били по всему телу. «У меня же морская болезнь, поэтому так внутри все скручивает. Надо спуститься с корабля, мне надо на берег», – мелькнула мысль. Но пошевелиться он не мог. Тело не слушалось, только голову пронзала обжигающая боль.

В черноте мелькнула фигура. Гуров всмотрелся. Старуха Песоцкая сидела прямо, горделиво задрав нос и подбородок. Морщинистая шея и костлявые руки были унизаны пластиковыми бусами и браслетами, она вся, словно новогодняя елка, искрилась и мерцала. На платье и простенькой бижутерии переливалась и блестела россыпь кристаллов, хотя старуха не шевелилась, словно окаменела с гордым и важным видом. От мелькающих бликов сыщика изнутри скрутило еще сильнее, тугой мутный всплеск поднялся вверх по пищеводу, и Льва вырвало прямо на пол.

Он дернулся от тошнотворного запаха и противного ощущения липкой одежды, но наступило облегчение – темнота перед глазами рассеялась, а руки и ноги пришли в движение. Он пошевелился, но встать не смог – конечности оказались стянуты толстой веревкой с грубыми узлами. Свет проникал через маленький грязный иллюминатор, запах рвоты перебивал густой рыбный запах, стены и пол качались в плавном ритме. Он был в трюме корабля в открытом море.

Скрипнула дверь. По лестнице спускалась фигура: короткие ноги, приземистое квадратное тело, знакомое лицо. В слабом свете Лев с удивлением всмотрелся в незнакомца. На первый взгляд он был удивительно похож на самого Гурова, но с каждой секундой становилось все яснее, что сходство поверхностно. Черты лица более растянуты, особенно нитка вялых губ, нависшие веки и брови скрывают ядовитый взгляд, а кислая мина выражает желчную агрессию.

Человек остановился напротив скрюченного в неестественной позе оперативника.

– Где наследство Григория Болотникова? – спросил он придавленным голосом, медленно вбивая каждое слово, как гвоздь.

Лев облизал сухие губы. Плечо саднило в месте укола, который всадил ему в машине фээсбэшник Егоров. После накачки препаратами голова у него трещала от глухой боли и мучила такая жажда, что губы и язык царапали, как жесткая наждачка.

Тем не менее сыщик узнал прокурора – того самого, который не замечал смертей стариков, но методично вытравливал семью Жуковых из своей вотчины.

– Андрей Григорьевич, я не знаю, где лежит то, что вы ищете. Вы сейчас совершаете ошибку. Меня начнут искать и выйдут на вас. Предлагаю мирно договориться. Я забуду все, исчезну, а вас никто не тронет.

– Где наследство моего отца? – слова падали тяжело, как камни.

– Я не знаю.

От сухости голос Гурова шелестел. Внутри опять поднималась волна тошноты, в голове закипала злость от каменной упертости этого жестокого человека. Но деваться было некуда из душного трюма судна, которое качается на волнах где-то далеко в море. Нет телефона, нет связи с коллегами, нет власти оперативного работника, нет даже силы в собственном теле, крепко связанном веревками. Закон и человеческая мораль здесь не имеют власти. Имеет власть только Болотников. А он хочет лишь одного – получить богатство отца. Гуров понимал, что он может только терпеть и уговаривать грубого прокурора отпустить его, чтобы избежать последствий после возвращения на берег. Ведь на суше этот человек выстроил целое царство, где его боятся и исполняют его приказы все сотрудники органов от патологоанатома до агента ФСБ. Остается надеяться только на его разум, чтобы он поверил, что его пленник бесполезен.

– Андрей Григорьевич, если бы мы с Жуковыми знали, где наследство, то давно бы покинули Сочи, согласитесь. Как профессиональный сыщик я считаю, что богатство Тины – всего лишь миф, выдумка. Она умерла в бедности и ничего не оставила после себя, кроме земли и маленького домика.

– Выдумка?! Мой дед всю жизнь работал и создал империю! У нас были квартиры, коттеджи, акции, автомобили, драгоценности! Я видел все это с детства, жил в этой роскоши! Моя семья была главной в городе, и это наследство должно принадлежать мне! Старый придурок, мой так называемый отец, предал меня, мать – всю семью! Он продал все и отдал миллионы жалкой старухе и ее нищим родственникам! Они не имеют на