Книга Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послесловие
Поражение Смэтса и его правительства Объединенной партии стало для Оппенгеймера шоком. Даже националисты считали, что ЮП вернется к власти с меньшим большинством голосов. Оглядываясь назад, можно сказать, что ЮП была слишком самоуверенна. Ее кампания была неубедительной и плохо организованной. По словам биографа Смэтса У. К. Хэнкока, отделения УП были вялыми, у партии было мало оплачиваемых организаторов и не было молодежного движения. Она "страдала от затвердения артерий".²⁷ Националисты, напротив, располагали значительным штатом профессиональных организаторов, активно действующей молодежной лигой, страстным чувством веры в себя и безжалостным стремлением "завоевать и овладеть" южноафриканским государством.²⁸ Можно сказать, что Смэтс, которому шел 80-й год, как и его партия, страдал от политического склероза. В заметках, которые Оппенгеймер составил для своих планируемых мемуаров, он вспоминал, что некоторые члены ЮП приписывали поражение партии тому, что Смэтс был "слишком стар, слишком тщеславен, слишком не в духе".²⁹ На самом деле именно заместитель Смэтса, Хофмайр, был сделан своими более консервативными коллегами козлом отпущения за унижение ЮП на выборах. Артур Барлоу, драчливый болтун, занимавший место в Йоханнесбургском госпитале от ЮП, заявил, что партия "устала от того, что ей приходится ущемлять совесть Хофмайра".³⁰ "Это были выборы Хофмайра", - гремел Барлоу, и они "закончились крахом для нашей партии".³¹ Пока Хофмайр был лидером партии, ЮП никогда не вернет себе землю. Это быстро стало общепринятым мнением в УП. Оглядываясь назад, Оппенгеймер заметил, что в те времена сосредоточенность на возвращении мест на плацдарме "не казалась такой уж глупой", поскольку националисты получили лишь незначительное большинство. Кроме того, Смэтс считал, что результат выборов был "временным отклонением", которое вскоре будет исправлено.³² Таково было мышление и таковы были течения в УП, когда Оппенгеймер готовился принять участие в своем первом заседании фракции 6 июля. В целом в фракции было три фракции. Они состояли из либералов Хофмайра, среди которых выделялся Бернард Фридман (член парламента от Хиллброу); группы противников Хофмайра, среди которых выделялся Барлоу; и большой средней части, некоторые из которых симпатизировали Хофмайру, которые, по словам будущего лидера UP Дж. Г. Н. Штрауса, считали "Хоффи" "слишком тяжелым, чтобы нести, и слишком опасным, чтобы бросить"³³.
Оппенгеймер оказался посередине. У него не было близких личных отношений с Хофмайром. Он также не принадлежал к числу тех либералов (таких, как писатель, ставший издателем, Лео Марквард или несомненная "представительница коренного населения" Маргарет Баллингер), которые считали, что Хофмайр должен перерезать пуповину со Смэтсом и возглавить собственную партию. Эта ветвь либерализма нашла свое место в Либеральной партии, основанной пять лет спустя. Она была временно ослаблена неожиданной смертью Хофмайра в декабре 1948 года, которая оставила его сторонников в УП без средств к существованию. Конечно, как только Оппенгеймер начал заявлять о себе в парламенте в качестве ловкого представителя партии по вопросам финансов, неизбежно возникли параллели с Хофмайром. "Молодой заднескамеечник берет на себя мантию господина Хофмайра", - таков был довольно типичный заголовок в англоязычной прессе в первые дни работы Оппенгеймера в парламенте, когда он сражался бок о бок с министром финансов Хавенгой. Но какие бы надежды ни питали члены фракции УП на либерального преемника Хофмайра сразу после его смерти, они не возлагались на Оппенгеймера. И только после того, как на выборах 1953 года новый урожай динамичных, молодых членов парламента получил свои места от ЮП, эти зарождающиеся либеральные силы объединились в нечто более отчетливое.
Первый сеанс
Первая сессия Десятого парламента проходила с 6 августа по 2 октября. С самого начала Бриджет была полна решимости быть рядом с Гарри. Я решила, что у меня будет как можно более хороший персонал в JHB, и я буду путешествовать с Гарри, а дети будут на втором месте", - небрежно написала она пять десятилетий спустя в своих неопубликованных рукописных мемуарах.³⁵ На ее глазах распалось несколько браков, потому что "жена оставалась дома, а муж путешествовал, оба были одиноки и часто находили себе кого-то другого".³⁶ Она не допустила, чтобы это случилось с ней. Ники Оппенгеймер считал, что когда его мать давала свадебные обеты, она давала единственное "обязательство быть миссис Оппенгеймер". Она очень четко осознавала, что делает... она от многого отказалась, чтобы стать Великой Леди". Целеустремленность Бриджит редко терпела сопротивление. Она была не из тех, кто позволяет препятствиям вставать на своем пути. Эти качества сослужили Гарри хорошую службу на протяжении шести десятилетий брака. Бриджет была грозным организатором и пунктуальным планировщиком. Она с самообладанием управляла одновременно несколькими (хорошо укомплектованными) домами. Она с легкостью и энтузиазмом принимала головокружительное количество гостей на обедах и ужинах, ведя учет - в десятках синих, черных и красных блокнотов Smythson - каждого гостя, каждого плана рассадки и каждого меню.³⁸ Живая и общительная, она во многих отношениях была идеальной опорой для своего более тихого и интровертного мужа - и она с энтузиазмом взяла на себя роль жены парламентария. Бриджит прекрасно вписалась в обстановку в Брентхерсте. Эрнест был близок к ней. Ина, напротив, казалась какой-то холодной. "Я бы хотел, чтобы Бриджит и Ина стали друзьями, - писал Эрнест Гарри в 1948 году, - но ни ты, ни я не можем решить эту проблему"³⁹.
Во время первой сессии Гарри и Бриджет снимали дом на Бойес-драйв над Сент-Джеймсом, а затем приобрели у арт-дилера Андре Ботнера небольшой коттедж XIX века на улице Буйтингл, 6 (теперь Буйтинсингел). Он находился на окраине Малайского квартала, в нескольких минутах ходьбы от Парламента, и они окрестили его "Турецким наслаждением". Бриджет сразу же принялась за переделку дома. В одной из спален - шторы из шелковой тафты и кровать цвета розовой авроры... а в кабинете - шторы из бургундского дамаста с рельефным узором в стиле ампир", - не уставала писать в газете Cape Times плодовитая писательница Мадлен Массон, рассматривая работы Матисса, Дерена и Сутина на стенах.⁴⁰ Кейптаунская резиденция Оппенгеймеров должна была стать центром оживления для членов парламента и представителей прессы во время заседаний парламента.
Оппенгеймер тем временем с головой ушел в работу, заняв место Хофмайра в качестве наиболее осведомленного оратора партии по финансовым и экономическим вопросам. Свою первую речь он произнес 18 августа. Это была обширная речь о состоянии финансов Союза, в которой основное внимание уделялось шахтам. Оппенгеймер
