Книга Сова летит на север - Сергей Сергеевич Суханов

геммами в виде головы Афины или Горгоны Медузы — ее символа.

После торжественного жертвоприношения и возлияния под звуки спондеической музыки[196] процессия отправилась на стадион, где все было готово для проведения агонов.

Перикл со Спартоком и магистратами уселись на скамью для почетных гостей — сразу за бортиком арены. Для афинянина суета праздника была привычным делом, он насмотрелся на всенародные торжества в Элладе. Одрис с интересом вертел головой, наблюдая, как горожане, одетые в дорогие гиматии, рассаживаются на трибунах. Он сразу отметил, что среди зрителей нет женщин.

Вот два дородных грека не поделили кресло: толкаются животами и тычут в лицо друг другу тессеру, дающую право сидеть рядом с первыми лицами полиса. Один громко хвалится тем, что его пекарни кормят весь Пантикапей. Другой клянется Посейдоном, будто у него столько матросов, что если он сюда их всех приведет, то места не останется вообще ни для кого. За спиной судовладельца маячит злая физиономия раба. Он и хочет вступиться за хозяина, и не может пройти вперед — тот загородил проход телом.

Тут появился зерноторговец из Афин, прибывший вместе с эскадрой. Предъявил серебряное блюдо с декретом о предоставлении проэдрии[197] за заслуги перед Советом и народом и потребовал, чтобы ему освободили место. Недовольные спорщики пересели на следующий ряд, подальше друг от друга.

Магистраты улыбаются — понимают, что драки не будет, но внимание горожан им приятно.

Спарток готовился к выступлению: ему как главе Пантикапея предстояло прочитать декрет о награждениях.

Наконец, агонотет вызвал одриса к беме.

— Я вам так скажу, — начал тот без обиняков, — я не мастер говорить. Перикл поставил меня следить за порядком в полисе — вроде справляюсь. Выше всего на свете я ценю справедливость. Справедливость нужна всем. Во Фракии, Элладе и здесь, на Боспоре… Мы принесли вам афинскую справедливость. За то время, что я у вас Первый архонт, вы наверняка заметили, что она не отличается от той, к которой вы привыкли. Никто зря не обижен, не ограблен. Вдовы получают пенсию, раненые — должный уход, а сироты — пособие. Когда я брал боспорские города, то внимательно следил за теми, кто со мной рядом. Кто не трусил, не прятался за спины товарищей и выполнял мои приказы. Так вот, я считаю, что будет справедливо наградить каждого по заслугам.

Он зачитал список героев штурма Нимфея и Пантикапея, после чего лауреатов вызвали аплодисментами, чтобы вручить лавровый венок или бронзовый треножник. Многие из них, расчувствовавшись, посвящали только что полученные призы Афине, а также жертвовали крупные суммы на строительство алтарей.

Особо отличившимся — таким как Каллистрат и Зопир — подарили золотые венки. Селевка наградили деньгами. Ли-сандр посмертно удостоился погрудного рельефа из позолоченной бронзы на агоре Нимфея. Там же Спарток пообещал установить белокаменную стелу с именами всех погибших афинян.

Магистратов Пантикапея наградили обедом за общественный счет.

За официальной частью последовали музыкальные агоны.

Рапсоды зычными голосами читали эпические поэмы, перебирая струны барбитона[198]. Чтецов сменили хоры — сначала мальчики, потом юноши и зрелые мужчины. Кифаристы аккомпанировали кифародам[199]. Авлеты самозабвенно выдували мелодии, натянув на голову форбею[200]. Над стадионом лилась то торжественная, то веселая и озорная музыка.

Во время перерыва юноши из знатных семей исполнили под звуки авлоса воинственный танец пиррихий.

Вечер посвятили награждению победителей агонов, после чего начались народные гуляния…

Утром следующего дня горожане снова пришли на стадион.

Наступило время атлетических состязаний. Зазвучали трубы, приглашая участников построиться перед трибунами. Глашатаи прокричали имена атлетов, названия государств, из которых они прибыли, вид состязаний и очередность выступления.

Перед алтарем Афины были представлены образцы призов — серебряный диск, наполненные оливковым маслом амфоры, чернолаковые вазы, чашки, а также венки и нарядные головные повязки.

Участники один за другим прошли мимо алтаря. Каждый останавливался, чтобы совершить возлияние вином из спондетона[201] и поклясться богине вести себя достойно: не подкупать судей, не убивать соперника, не совершать нечестных поступков.

Конные ристалища обычно завершают праздник, так что стадион весь день находился в распоряжении атлетов.

Первыми в пентатлоне соревновались мальчики, затем юноши. Перед тем как на арену вышли мужчины, рабы подсыпали свежего песка, разровняв его граблями.

С трибуны знати слышался смех, восклицания, раздавались грубые шутки. Перикл и архонты оживленно обсуждали перспективы участников, не забывая при этом подкрепляться. Слуги то и дело подносили кувшины с вином, закуски, предлагали опахала, а также тазики с холодной водой для освежения ног.

Голые бегуны столпились у меты, готовясь к забегу в пять стадиев. На дальней от гостевой трибуны стороне стадиона уже бросали диск. На ближней — готовились метать копье. В центре располагался деревянный помост для прыжков в длину.

Прыгуны разобрали металлические гири с ручкой для лучшей координации прыжка. На площадке, где должен был состояться кулачный бой, соперники обматывали кулаки кожаными ремнями, свирепо поглядывая друг на друга.

Копьеметатели приступили к выбору снаряда. Один из них выбирал особенно придирчиво: искал копья с острым наконечником, а копья с железной шишкой откладывал в сторону. Наконец, остановился на двух снарядах. По очереди всунул два пальца в петлю на каждом и задумчиво покачал, проверяя, насколько хорошо сбалансировано древко.

Потом медленно направился к трибуне знати. Судья спохватился, только когда атлет приблизился на расстояние прицельного броска. Он закричал и замахал руками, но копьеметатель не обращал на него никакого внимания и вдруг перешел на бег. Наперерез метнулись охранявшие трибуну гоплиты.

Отшвырнув в сторону ритон, Перикл вскочил. Такое он уже видел раньше: перекошенное от ярости лицо, смертоносный замах… И знал, что нужно делать. Архонты замерли в немом ужасе.

Когда до трибуны оставалось не больше десяти оргий[202], атлет метнул копье. Перикл молниеносно отклонил торс в сторону. Копье пролетело на расстоянии ладони от его груди и пригвоздило к скамье сидевшего за ним афинского зерноторговца.

Повторить бросок атлету не дал гоплит: сшиб с ног ударом щита. Неудавшегося убийцу поволокли в подвал стадиона. Били долго, умело, жестоко. Потом доложили Периклу: "Гиппоник". К этому моменту закончились забеги и состоялись все пять попыток в прыжках.

На стадион вошел таксис